Искатель боли (СИ) - Злобин Михаил

— Пади ниц, смертный, и докажи, что готов начать искуплять свои грехи.

Таасим раскрыл уже было рот, чтобы послать ко всем демонам этого непонятно кем себя возомнившего слабака, но оказался перебит штормовым порывом ветра, который в замкнутом пространстве оглушил его, словно удар обухом по голове.

Наследник великого рода упал на грязный каменный пол, словно какой-то паршивый бродяга, и позорно растянулся на нем. Ладонями он размазывал по своему лицу слезы, которые безудержно катились из его глаз, но не потому что он их стыдился. А потому что они мешали ему смотреть на ожившую легенду. Это было просто невозможно… мифы… они не врали! Ангелы существуют! Великие воители, шедшие с самим Ворганом в схватку против демонических орд. Воплощения битв и дети войн. Те, кто прорубился сквозь бесчисленные орды нечисти и вознесшиеся вместе с Великим Стражем на небо… и один из них сейчас стоял перед Таасимом.

Величественные черные крылья ангела занимали почти все свободное пространство тесного узилища, и аристократу пришлось предельно съежиться, чтобы ненароком не коснуться их благородного оперения. Он и так уже сильно провинился перед высшим существом, и такого святотатства позволить себе уже никак не мог.

А ведь если задуматься, то все было очевидно с самого начала… из ниоткуда приходит мальчишка, десятка лет отроду, называется простолюдином, но ведет себя как истинный вельможа. Выходит раздетым против закованного в металл противника, который старше, выше и сильнее его всего с двумя несуразными кинжалами. И побеждает… Затем он убивает подосланного бретера из рода Иматирос, не сумевшего даже с помощью своей искры убить этого ребенка. И даже натравленные его отцом работорговцы, тайком проведенные в центр города, умерли при странных обстоятельствах, оставив после себя огромную кучу проблем.

Ворган всесильный, ну как можно быть таким слепцом? Все ведь все с самого первого дня просто кричало о том, что это не просто какой-то мальчик… Подумать только, их семья посмела покуситься на ангела. Наивные глупцы! Но с другой стороны, разве есть в мире такой человек, который смог бы подобное обстоятельство предвидеть?!

— П… пр… прости… ме… ня… — только и сумел выдавить в перерывах между всхлипываниями Таасим. — Я… я не ведал… не знал…

— Все ты знал, смертный, и от этого твоя участь будет только тяжелее. Всякий в этом мире должен жить по чести, свято чтя заветы Воргана. Ведь это и есть та плата Великому Стражу, которую он берет за свою защиту. И втройне тяжелее твоя вина, ведь ты избрал военное ремесло своим призванием. О том, что я говорю, известно всем, даже малым детям. Неужели станешь пытаться меня убедить, что ты глупее ребенка?

— Прошу, убей меня!!! — Внезапно завопил аристократ, разбрызгивая слюну. — Лучше вообще не жить, чем остаться вот таким!

— Ты не заслужил смерти, Таасим, — прозвучал жестокий ответ.

— Тогда… тогда я все сделаю сам! — Выпалил наследник, стискивая в решительности кулаки.

— Не сделаешь. Потому что этим ты еще больше разгневаешь Воргана. Ты знаешь, как он презирает самоубийц. Тогда ты лишишься своей Искры навечно.

— А сейчас?! Сейчас я могу вернуть ее? — Тут же встрепенулся Атерна, уцепившись за последнее слово.

— Это будет зависеть только от тебя одного.

— Я все сделаю! — Фанатично пообещал Таасим, заламывая руки. — Более я не запятнаю свою совесть ни единым проступком, который мог бы быть неугоден Воргану!

— Нет, смертный, этого слишком мало. — Данмар смотрел на пленника сверху вниз, и в его взгляде не было ни капли сострадания или сочувствия. Только отражение безразличной вечности, которая взирала на несчастного аристократа как на жалкое насекомое.

— Тогда что? Что мне сделать, чтобы Искра снова ожила?!

Молодому Атерна хотелось разрывать собственную грудь ногтями, лишь бы избавится от ощущения зияющей пустоты на том месте, где когда-то мерно пульсировала его Искра. Сейчас он был готов на что угодно, лишь бы снова ощутить ее прекрасное и ласковое тепло. На что угодно! Даже если ангел назначил ценой его глаза, руку или ноги. Он отдаст все. Лучше быть калекой физически, чем душевно…

— Иди домой, Таасим. Со временем, ты и сам поймешь, что должен делать. Только знай, что вернуть доверие Великого Стража будет непросто. Непросто и небыстро. А пока, просто ступай…

Величественные крылья, которые своей чернотой могли посрамить самую темную зимнюю ночь, исчезли, будто их и не было. Теперь в тесном каменном мешке остались только аристократ и Данмар, которого никак уже не получалось воспринимать обычным мальчишкой.

Внезапно ворвавшийся в помещение порыв ветра распахнул дверь и поднял целое облако пыли. Таасим зажмурился, когда ему по глазам хлестануло мелким сором, и принялся остервенело тереть их, пытаясь выгнать все попавшие под веки песчинки. И когда наконец заволакивающая взор мутная пелена спала, то он обнаружил, что находится в своем узилище совершенно один. Парень не заметил, как ангел ушел, унося вместе с тобой самое дорогое, что у него только было…

Отправившись блуждать по дому, в котором располагалась его недавняя тюрьма, аристократ пытался отыскать хоть какие-нибудь следы, способные указать на то, кому он вообще принадлежит. Однако грязные комнаты, кривая рассохшаяся мебель и наполовину заколоченные окна яснее ясного говорили, что обитель эта давно не видела руки хозяина и располагалась, скорее всего, где-нибудь в пригороде.

Уже на самом выходе Атерна в полутьме споткнулся обо что-то и уже собирался выругаться, но с удивлением обнаружил, что это его собственный палаш. Осмотревшись повнимательней, парень обнаружил не только свою волнистую дагу, но и даже не самый дешевый набор чистой одежды! Ангел позаботился даже об этом, ведь некогда дорогой наряд Таасима за время плена превратился в пыльные обноски.

Поверх аккуратно сложенных вещей обнаружилась еще и записка. Маленький клочок пергамента, для прочтения которого потребовалось выйти на свет.

«Храни эту тайну, Таасим» — вот и все, что было сказано там. Хоть никаких кар не было упомянуто за нарушение этого наказа, но от этого не становилось легче. Ведь самая страшная казнь уже свершилась…

***

Яркий солнечный луч, игриво ворвавшийся сквозь открытые ставни, бесцеремонно разбудил своим жаром Ириду, сильно пригрев щеку. С тех пор, как пропал ее старший сын, она совсем потеряла покой, и вырвать ее из объятий сна могла любая даже самая незначительная мелочь. Пение крохотной птицы, стрекот цикады или неосторожный шаг домочадцев. Даже шум дождя, который раньше всегда ее убаюкивал, теперь будоражил сознание, не позволяя дреме пробиться к нему.

И ей было за что корить и терзать себя. Да, она знала, что Таасим обречен, и по своей воле приложила руку к его исчезновению, подмешав ему в питье снадобье, которое дал ей Данмар. Но знать — это не значит принять и смириться.

С тех самых пор ее ночи превратились в бесконечно тяжелый бред, сопровождаемый иступляющими кошмарами. С самого заката и до позднего утра женщина металась, превращая простыни в скомканное нечто, лежать на котором становилось попросту больно. И никакие увещевания и самоутешения не могли сбить накал этого невыносимого безумства. Но в то же время наложница прекрасно осознавала, что иного выхода у нее не было. Высшие силы, те, что подарили ей истинное счастье — радость материнства, пришли истребовать за это плату. Уже за одно только это благословение небес она обязана была принести эту жертву.

Испытав абсурдную злость на небесное светило, Ирида гневно запустила подушкой в сторону окна. Слава небу, не докинула. Иначе домину Ноиру могли донести о том, что в его доме кто-то безобразничает. А уж он подобного хулиганства спускать бы никому не стал. Особенно в свете последних событий… Пропажа наследника ударила по нему сильнее, чем он хотел показывать, и совсем испортила его и без того далеко не мягкий характер.

Глава семьи стал крайне раздражителен и весьма скор на назначение наказаний, которые теперь были заметно жестче, чем когда-либо. От такой перемены взвыли все домочадцы Атерна, а не только прислуга. Теперь от угрюмого Ноира прятались даже его дочери и супруга, избегая лишний раз попадаться тому на глаза. Что уж говорить о какой-то наложнице, которая в этом поместье имела вес едва ли выше, чем сторожевая собака?