Огненная буря в стакане (СИ) - Павельева Марина

Огляделась по сторонам, взглянула наверх, где копошились ребята, подумала, что минутка ее не спасет, все равно все будут спрашивать, почему она там застряла, и решилась, снова прячась среди кустов, росших на берегу. Подошла ближе к воде и завела ветер, лихо закрутила торнадо, благо опыт с лианами уже был, и пустила его по болотцу, погнав туда, где затонул жабенок-мутант. По мере приближения к месту все больше воды поднималось над поверхностью, втягивая в себя придонную жижу, ил и темно-зеленые растения, которые крутились в каком-то странном танце, добираясь уже до уровня средних веток многометровых сосен, росших у берега.

Вода из болотца уходила соразмерно росту торнадо, так что когда оно достигло верхних макушек деревьев, в него стало втягивать и все, что находилось на дне. Вдруг в крутящейся зелени и грязи мелькнули перепончатые лапки и с каждым поворотом торнадо стал мелькать белый живот жабенка. Что с ним делать, Анька не придумала и просто пялилась, как он то показывался, то скрывался в толще мутной воды.

— Вот говорил же ему, не лезь, куда не просят, — услышала она смешок знакомого голоса, резко повернулась, освобождая одну руку, но поддерживая торнадо другой, и напряглась, готовясь к обороне. — Да я это, я, Рыбич, — дрогнул голос. — Вот ведь, и меня старика чуть не напугала.

Анька увидела, как из-за толстой сосны выглядывает старичок-боровичок, раздумывая, вылезать или погодить. Она с облегчением выдохнула и опустила руки. Торнадо тут же рассыпалось водяными брызгами, и болотце снова обрело воду. В нее с шумом плюхнулся жабенок и восстановилась тишина, ранее нарушаемая свистящим ветром.

— Я уж думала, вы не придете, — сказала Анька с облегчением, глядя на приближавшегося деда. — А это кто был? — ткнула указательным пальцем в сторону болотца.

— Я ведь обещал, — удивился Рыбич Анькиному недоверию, останавливаясь в двух шагах от нее и приглаживая бороду. — Я всегда слово держу. Какой же я тогда хозяин озер, если клятву свою меняю? Мое слово крепко. Просто не было случая к тебе подобраться без посторонних. Я уж думал, если ты к воде не пойдешь, так просто в вашу компанию загляну. Вроде травник я, лекарственные растения в лесу собираю, ну и на вас набрел. А то ведь места здесь теперь глухие, и человека встретить редкость. Грибы-ягоды еще не пошли, а трава всегда растет.

— Ой! — Анька отпрыгнула от берега, увидев, как из воды показалась морда жабенка с совершенно круглыми осоловелыми глазами. Он моргнул два раза и замер, глядя на нее.

— Ухайдакала ты парня, — усмехнулся Рыбич, тоже рассматривая высунувшееся чудо. — Говорил же тебе, осторожнее с ней надо, — сказал круглым глазкам. — Видишь, что получилось, — повернулся к Аньке, пояснил. — Это Васька-щурь, водяник и мой помощник. Хозяйственный и серьезный, только немного бестолковый. Вечно свою руку тянет, чтобы сцапать чего-нибудь или напугать кого. А тебе он бумажку совал с рисунком кольца, которое Жива создала, да тоже напугал, дурачок. Он у меня еще и художник, сам рисовал.

— Ой, бедный, — пожалела она жабенка. — Я ведь не знала, — растерялась, не зная, что делать.

— Ничего, ничего, — рассудил Рыбич. — Сам виноват, был предупрежден. Живой? — спросил водяника, увидел, как тот мотнул головой, и продолжил. — Так тащи сюда свой шедевр.

Жабенок сделал несколько огромных прыжков и вылез из воды, шагая на задних лапах. Оказалось, что это не жаба, а смесь жабы с мужиком, потому что лицо все же напоминало больше человеческое с примесью амфибии, поэтому и отливало зеленым цветом. Да и руки были человеческие, но с перепонками между пальцев. Ниже пояса он был покрыт длинными волосами в виде юбки, которые все скрывали. Подойдя к Аньке, он вытащил откуда-то из мехов белое нечто и протянул ей. Это оказалось свернутым в несколько раз листком, на котором был отлично вычерчен рисунок вензелей со старославянской буквой Ж в центре. Как Анька и думала.

— Спасибо, очень красиво нарисовано, — поблагодарила водяника и увидела, как тот расцвел, даже видимо заулыбался, потому что растянул жабью пасть еще шире. Спрятала бумажку в карман штанов, спросила. — А какое оно? Серебряное или золотое? Или еще какое? А то как искать-то?

— Серебряное, — сказал Рыбич, не удержался и посетовал. — Уже знать должна, что амулеты и талисманы только на серебре работают, потому как металл этот целебный. А золото только так, красиво для побрякушек. На нем ничего не держится, ни заклинания, ни обереги, — увидел, что Анька задумалась, смутился. — Ох-ех, я и не подумал, что ты не знаешь…

— Теперь знаю, спасибо, просветили, — ответила она. — Ничего, ничего, скоро всему научусь, — закончила оптимистично.

— Ну, чего стоишь? — Рыбич рыкнул на водяника. — Миссию выполнил, теперь свободен. Иди, порядок у русалок наводи, чтобы помалкивали там про Авдотью-то, что натворила вчера дел, злыдня.

Жабенок смешно поклонился и поскакал обратно в болотце, плюхнулся в воду, скрываясь в зеленой жиже.

— А он вообще разговаривает? — спросила Анька, глядя ему вслед.

— Почти нет, мы с ним мысленно беседуем, но речь он тоже понимает, — стал объяснять Рыбич. — А так как время не терпит, и тебя скоро снова искать начнут, расскажу, как Евлампию найти…

Поднимаясь вверх по горке, Анька мысленно раскладывала полученные сведения по пунктам.

Во-первых, русалка могла стать такой девушкой, которую даже сам хозяин озер с трудом, как он сказал, узнал бы. Потому что при выходе на сушу, она меняется. Из рыжей, например, могла стать золотистой. Из темно-русой — платиновой блондинкой. То есть цвет волос становится светлее, видимо так они высыхают. Но при современной косметике, светло-русая Евлампия вполне окажется не только молочной блондинкой, но и шатенкой, и каштановой, и даже черно-смоляной. Так что искать по цвету волос не получится. И даже то, что на обороте листка с кольцом Живы Васька-Щурь нарисовал как выглядела Евлампия в озере, не слишком бы помогло. Но все равно пригодится.

Во-вторых, у нее даже возраст может быть разный. Если в озеро она попала молодой девчонкой, то скорее всего такой и будет на суше. С другой стороны, у Рыбича она провела не один десяток лет, еще с прошлого века, так что вполне могла оказаться разбитной молодухой годам к сорока. Это уж как на ней кольцо Живы сработало. Но так как Евлампия была достаточно энергичной для своего возраста девицей, то скорее всего, так думал Рыбич, будет она молодкой лет двадцати пяти. Но это не точно.

В-третьих, и это самый большой минус в поисках — кольцо не обязательно носить на пальце, но обязательно с собой, хоть в сумке, хоть в кармане брюк, хоть в бюстгальтере на груди. Если найдешь, то считай повезло, сказал Рыбич. Но так как Евлампия не собирается возвращаться в озеро, то кольцо наверняка хорошо спрятала, и найти его будет весьма проблематично.

Поэтому остается только один путь ее опознания — водица с заговоренной водой, 250-граммовый пузырек с которой дал Аньке Рыбич и рассказал, что нужно с ним делать. Ну что, что? Ничего особенного, просто плеснуть на русалку. Единственный нюанс, вода должна попасть не на одежду, иначе толку не будет, а на кожу. «Лучше в лицо швырять, — хохотнул Рыбич, — оно всегда голое, даже зимой. Но до зимы Сашечка твой не доживет».

«И я не хочу до зимы ждать! — думала Анька, уже забравшись на самый верх. — И так жизнь мимо пробегает. Как же я без него, без моего любимого? Ну и пусть задачка не из легких. Я ведь все равно не отступлю. Найду я эту стерву!» И в который раз пообещала вырвать ей чешую с хвоста.

Глава 11. Неприятности возвращения

— Ты чего пропала? — спросила Лена, когда Анька подошла к костру и присела на корточки рядом, молча подкидывая сухие веточки из принесенной охапки.

Она собрала их по дороге на всякий случай, чтобы было что ответить на такой вот незамысловатый вопрос. Отмазка была придумана сразу же, как только Анька поняла, что со всеми этими разговорами с Рыбичем и отпугиванием водяника прилично задержалась у болотца. Давно надо было помогать Лене, чистить картошку для супа и что-то еще, она уже не помнила из-за всех этих передряг. Наверное, морковку натереть.