(не)желанный брак. Поцелуй Камня (СИ) - Мун Эми

- Я ничего не … - начал было, но замолк и взглянул вниз.

А Бекки вдруг показалось, что огонь трещит вокруг и между ними. Лоскут платья болтался под грудью, которая оказалась прикрыта лишь полупрозрачной изморозью белья.

Внизу живота опять стало тяжело и жарко. И грудь тихонько заныла, а нежная ткань показалась грубее мешковины. Снять бы ее… ох, нет!

- …где еще болит?

Вопрос застал врасплох. Голова вдруг пошла кругом, но с губ слетело тихое:

- Нога.

Герцог опустился на колено. Смуглые ладони поднырнули под подол и легли на голень.

Беки вцепилось в покрывало, до крови прикусывая губу. Ощущение мужских прикосновений хлынуло по коже жгучей волной, начисто сметая бивший ее озноб.  Это же неправильно… Нельзя позволять себя касаться, но язык намертво прилип к нёбу. Бекки даже не охнула, когда мужчина медленно повел выше, приподнимая кремовую ткань.

Сердце ворочалось под горлом, а перина вдруг стала зыбучим песком. Шевельнись – и провалишься с головой, но Бекки не шевелилась. Боялась моргнуть, рассматривая, как Вильгельм бессовестно обнажает ее ноги дюйм за дюймом. А когда смуглые ладони коснулись колен, судорожно вздохнула, но в легкие не попало ни капли воздуха.

Герцог посмотрел на нее. Впервые его лицо было так близко, но она видела лишь темную топь невозможных глаз, и в там больше не плескалась ярость, в них полыхало такое… Казалось, она сейчас упадет. Или наоборот – взлетит вверх и растворится в густом, как желе, воздухе.

Но ее держали крепкие мужские руки. А еще взгляд, от которого внизу живота дрожали крохотные язычки пламени, и хотелось  сильнее сжать бедра.

Не выдержав, Бекки облизнула пересохшие губы. А в следующий миг очутилась на спине.

- Ой, - ее вздох вырвался чуть слышным стоном.

Вокруг запястья сомкнулись кандалы мужских пальцев, но Бекки не дернулась, завороженно разглядывая нависшего над ней мужчину. Черные волосы растрёпанными мазками падают на высокий лоб, между широких бровей залегла глубокая морщинка, которую так и хочется попробовать пальцем, а потом провести ниже - вдоль переносицы и едва заметной горбинки, чтобы коснуться напряженно сжатых губ.

Голову кружил аромат восточных специй и масел. Смешивался с жаром пустыни и солнечным хмелем, растекаясь по венам и прогоняя остатки паники. И чувствовать вес мужского тела невозможно приятно. Вильгельм такой  красивый, такой сильный…

Мужчина склонился ниже. Почти коснулся ее лба своим, а потом губы накрыл  легкий поцелуй.

Внизу живота вспорхнули огненные птицы. Защекотали  яркими крылышками, и, не раздумывая, Бекки приоткрыла губы, позволяя продолжить.

***

Он никогда не был святым. Не строил из себя джентльмена и если хотел, то брал, а сейчас тем более не мог поступить по-другому.

Дикое возбуждение рвало в клочья остатки воли и обещания держаться от девушки подальше. Не сможет! В его руках дышала и жила сама мечта, и любая попытка избавиться от нее разлеталась вдребезги.

Ладони скользнули под тонкую талию, прижимая фею ещё плотней. И поцелуй из невинного превратился в раскалённое клеймо, утверждавшее его право. Хватит игр и притворства перед самим собой!

По венам толчками разносился чистый восторг. От неумелой ласки нежного язычка чуть не сорвался. Пальцы горели желанием разорвать это демоново платье, на которое половина гостей чуть шеи не поворачивали. Он и сам оказался на лопатках, едва в комнату впорхнуло светлое облачко нежности, украшенное цветами и кружевом. Разглядывал девушку, словно впервые, и чувствовал, как по рукам и ногам вяжет крепнущее с каждым ударом сердца «Моя!»

Не отрываясь от сладких губ, Вильгельм нащупал узелок шнуровки. Кое-как, но умудрился не порвать, и лишь для того чтобы не испугать фею. Ей достаточно сегодня… желание прибить мальчишку полыхнуло ярким сгустком пламени и потухло под  волной мучительно-острой потребности зацеловать девочку до сбитого дыхания.

Шелк под пальцами мялся и сползал, обнажая молочно-белую кожу, пахнувшую медовым яблоком. Прикуси чуть сильнее - и на ней останется алая метка. С каким удовольствием он это сделает! Но потом… Ленты шнуровки ослабли, позволяя стянуть кремовый ворох тряпок.

Не выдержав искушения, Вильгельм на мгновенье прервал поцелуй, чтобы окинуть распластанную под ним фею жадным взглядом.

Потребность обладать обернулась обжигающей болью. Больше, чем прекрасна! Именно такая, как он представлял. Каждый изгиб – само совершенство из забытой детской сказки, которое вдруг обернулось реальностью, и видит Создатель, проще разучиться дышать, чем отказаться от этого!

Фея беспокойно вздохнула. Приоткрыла припухшие от поцелуя губы, но Вильгельм не собирался дожидаться слова «стоп». 

Ладонь скользнула по бедру вверх. Девочка вздрогнула, бесполезно пытаясь сжать ножки, но в ее сопротивлении жил не страх, а смущение. А Вильгельм до дрожи хотел увидеть ее всю. Обнаженную, с блестящими в лихорадке желания глазами и готовую окунуться в безумие обоюдной страсти.

Но сейчас будет не так. Немного по-другому и все равно прекрасно!

Пальцы скользнули за тонкую кромку трусиков, и он чуть не застонал от яркой вспышки желания.

Девочка вздрогнула, инстинктивно пытаясь сжать бедра, но Вильгельм не собирался останавливаться, наслаждаясь ответной дрожью. А вокруг цвел и наливался соком яблоневый сад.

Ласка стала еще мягче, невесомее. Так бережно не прикасаются к нежным лепесткам цветов или крыльям бабочки. Осторожно прикасаясь к девушке, он ловил малейшее изменения ее дыхания, сцеловывая с полуоткрытых губ тихие стоны и вздохи.

Вдруг девочка выгнулась под ним и попыталась сбежать, но  обласкав сладкий ротик еще раз, Вильгельм усилил напор.

***

И если Бекки  могла дышать хоть немного, то сейчас воздух исчез. Тянувшая внизу живота сладость лопнула, запуская по телу обжигающую наслаждением судорогу. Крик родился и умер где-то в горле, а ее подкинуло вверх и закружило вихрем солнечных искр. Внизу пульсировало тяжело и протяжно, и казалось, сейчас кровь вскипит, а сознание испарится. Острое удовольствие пронзило насквозь, яркое и полное до лёгкой боли. Она не выдержит! Просто умрет и растворится в собственном надсадном дыхании, но чуткие пальцы вдруг пропали, оставляя холодную пустоту.

Густая волна жара ещё не утихла, а сверху опять давила тяжесть. Ладони скользнули по крутым буграм мышц, и Бекки сдавленно охнула. Вильгельм без одежды!  Между ними лишь тонкая ткань пеньюара, которая совсем ничего не скрывает! Но короткая попытка выбраться закончилась тем, что мужчина перехватил ее под колено и качнулся вперед. 

Если она и хотела сбежать, то мысли исчезли ровно в тот момент, когда пространства между ними не осталось вовсе. Утихшее наслаждение впыхнуло с новой силой, и сквозь закушенные губы вырвался тихий стон, который тут же пропал в глубоком поцелуе. 

- Девочка моя…

Хриплый стон-вздох разогнал сердце до невероятной скорости. Бекки кружило то вверх, то вниз, и зарываясь пальцами в густой смоляной шелк, она могла только стонать и ловить ртом капли раскаленного воздуха, вздрагивая от растущего внутри напряжения. Похожего на прошлое, но все равно другого. Более полного, острого…  До слез на глазах и громкого стона.

Несколько протяжных движений - и она впилась в напряженные плечи. Вскрикнула от яркой вспышки удовольствия, ударившей  вдоль позвоночника. Мир пошел цветными пятнами. Осыпался в золотую крошку и утянул за собой в мягкий омут блаженства, наполненный запахом жаркой пустыни и восточных специй.

По телу прокатывалась одна волна за другой, но Вильгельм прижимал ее лишь крепче. Уткнувшись между шеей и плечом, дышал тяжело и часто, сжимал ее бедро и порой вздрагивал. Бекки не могла пошевелиться. А только лежать и наслаждаться ощущением своего мужа...

О, Создатель! Бекки распахнула глаза. Уперлась в широкие плечи, пытаясь столкнуть с себя мужчину, но глупой мошкой увязла в тягучей смоле внимательного взгляда.

- Даже не думай, - густой хрип рассыпался по коже щекотными мурашками.