Владимир Городов - Козыри богов(СИ)

- У тебя камни есть?

- Есть. Много хороших белых камней. Я собирал их у Кошки Лоп, - ткнул он пальцем в сторону горы, - а потом таскал в сарай. Вот в тот сарай. Это очень тяжёлая работа - таскать камни. Сосед Виру хочет сделать свой дом больше. Как только Оба соизволят ниспослать дождь, мы будем месить много глины и строить стену.

- Выложи из камня колодец, - посоветовал я. - Тогда дырка будет небольшая, и ты сможешь её спрятать - что-нибудь положишь сверху.

- Это ты очень хорошо придумал, хитро придумал! - обрадовался он. - Только надо намесить много глины. Как только Оба снова ниспошлют дождь, я сделаю колодец!

- Зачем же ждать? - пожалел я убогого. - Возьми воду из колодца. Теперь у тебя вода есть всегда.

- Вода всегда... Всегда вода... - забормотал он и, бросившись в один из сараев, принялся таскать к яме куски мрамора. К тому времени, когда Ходо натаскал достаточное количество камней, уже стемнело, и ему пришлось сходить в свою лачугу, откуда он вернулся с маленькой чадящей лампадкой, при свете которой чуть ли не на ощупь принялся возводить колодец. С его молчаливого согласия я наблюдал за работой. Несмотря на некоторое слабоумие, мастером Ходо был замечательным: необработанные куски мрамора он подбирал так искусно, что кладка получалась ровная и изящная.

С наступлением темноты и Окотэра, и окрестности погрузились в сонную тишину, нарушаемую только обычными ночными звуками: шумом ветра, стрекотанием насекомых. И вдруг откуда-то из-за городских стен до нас донёсся вой, от которого, несмотря на душный вечер, по спине поползли мурашки. Этот вой не имел ничего общего с противным завыванием крысобак. Такого я никогда не слышал. В нём, чуть хрипловатом, переходящем неожиданно то на высокие, то на низкие ноты, было что-то дико-первобытное, страшное, неведомое - тот Ужас, что издревле таится в самых дальних ответвлениях пещер, в непролазных зарослях дремучих лесов. Это был даже не вой - это была Песня Смерти.

Ходо, едва заслышав вой, выронил из рук инструменты, упал на колени и, закрыв лицо измазанными в глине ладонями, съёжился, сжался в комочек, что-то забормотал-запричитал тихим писклявым голоском. Он продолжал долгое время оставаться в этой позе, хотя вой больше не повторялся. Я подошёл и тронул Ходо за плечо, отчего он нервно дёрнулся.