Елена Костромина - Трафарет вечности

Молчание прервал Федор.

— Покажешь, красотку-то?

— Сейчас!

Кузя снял со спины чехол, достал из него купленную только вчера саблю. Сделал несколько выпадов. В свете фонарей сталь и серебро ожили, и в руках Кузи переливалось живое неосязаемое существо — то ли отблеск далекого огня, то ли пленная частица молнии.

Федор смотрел как зачарованный. На самом деле он не видел превосходного мастерства Кузи, не видел красоты и жизни клинка… Ему сдавило сердце, и он поднес руку к груди. Память на мгновение перенесла его на тридцать пять лет назад…

— Да! Это он…

Кузя остановился. Клинок в его руке стал золотистым от света фонарей, но Федор все равно помнил, видел его окровавленным.

— Хочешь попробовать?

— Что? — очнулся Беляев от ужасных мыслей.

— Ну, потанцевать? Со мной?

— Чем? Клинок-то один? — с облегчением отказался Федор.

Но судьба не была к нему благосклонна.

— Ну, прям, один! — Кузя достал из-за спины прямой короткий меч и протянул его Федору. Федор отступил на шаг. Он ненавидел в этот момент свою беспомощность, свою неловкость, но сделать с собой ничего не мог.

— Бери, — Кузя был возбужден, как ребенок, в предвкушении новой интересной игры. За все время, какое Кузя знал Федора, а именно — всю свою жизнь, Федор никогда не был спарринг-партнером Кузьмы.

— Ты уверен? — нашел в себе силы улыбнуться Федор. Он лихорадочно думал, как избежать боя с этим клинком, чудовищем, подлым и вероломным убийцей своих собственных хозяев.

— Уверен. Федь, ну давай… — странно, по-детски протянул Кузя. Сабля странно оттягивала ему руки, ему хотелось сойтись с Федором в противоборстве. Из глубины мозга, оттуда, где живут все странные мысли, пришло: "А действительно ли он так хорош, как мне говорили? Или это просто разговоры?"

— Хорошо! — решился Федор. Если сегодня час его смерти — он готов. Жаль умирать от руки друга, но это лучше, чем безымянная смерть — от яда или горькая — от предательства.

Федор твердо взял протянутый ему клинок и осторожно повел им в воздухе, примериваясь к его весу. Затем легко перебросил его из правой руки в левую.

— Ну-ка дай мне ножны?

— Зачем? — удивился Кузя.

Федор махнул рукой — "Давай, не болтай". Кузя отстегнул от портупеи ножны и бросил их Федору.

Федор легко поймал их свободной рукой и вложил в ножны свой клинок. Затем взял его, как дубинку и начал крутить "мулине".

— Забыл, что я не фехтую? Ни с кем? А?

Кузя засмеялся, понимая, что забава будет еще интереснее — так он еще не работал ни с кем.

— Забыл!

— Вспомнишь! Мигом отучу тебя задаваться!

Кузя сделал выпад. Федор легко поймал его на свою "палку", отбросил, сделал изящный разворот, уведя за собой Кузин клинок налево, и справа ударил Кузьму по запястью так, что тот взвыл.

— Собственно, бой окончен, — сказал Федор, отпрыгивая.

— Нет! — ответил Кузя и перебросил саблю в другую руку. Именно этого Федор боялся больше всего — что клинок, жаждущий крови, не позволит Кузьме прекратить дружеский бой, превратит его в бой смертельный. Федор твердо решил не причинять вред другу.

Но до настоящего поединка дело не дошло. К мосту подкатила милицейская машина, и оттуда выскочили несколько вооруженных милиционеров.

— Бросить оружие!

Федор с облегчением подчинился. Он положил клинок на доски моста и неторопливо опустился рядом с ним в самурайскую позу. Кузьма еще одно мгновение помедлил, возвращаясь из мира, куда увел его бой, в простой, реальный. Затем в точности повторил движения Федора, опускаясь на мост рядом с ним.

К ним тут же подбежали два милиционера и направили на них оружие. Федор по-самурайски подобрался и элегантно поклонился. Милиционеры неосознанно ответили таким же полупоклоном.

— Что здесь происходит?!

— Ничего… — Федор был спокоен и приветлив.

— А это что? — милиционер показал на лежащие рядом с мужчинами мечи, — Тоже ничего?

— Холодное оружие, носимое согласно разрешению на ношение холодного оружия.

— Какое оружие, какое разрешение?! Саммит в понедельник!

— Кузьма Петрович, предъявите Ваши документы офицерам.

Голос Федора был приветлив, но холоден и тверд.

Кузьма тут же достал свои многочисленные разрешения и протянул этот средних размеров телефонный справочник милиционеру, что стоял ближе к нему. Тот начал их читать. Его глаза стали расширяться.

— И это все у вас… с собой?!

— Нет, не все. Со мной… только необходимое.

— Так, поднимайтесь! Едем в отделение!

Федор и Кузя сидели в отделении уже полчаса. Милиционер честно пытался писать протокол, но постоянно сбивался, выслушивая версии происшествия сразу с трех сторон.

Федор и Кузьма утверждали, что их было только двое, наряд милиции во мнениях разошелся. Часть милиционеров утверждала, что видела две изготовившихся к бою криминальных группировки, причем, в весьма странных одеяниях, наподобие маскарадных, а другая — стояла на том, что видела группу антиглобалистов, переодетых эльфами.

На этом месте, писавший протокол сержант заметил:

— Теперь понятно, куда у Иваныча вещдоки с последнего рейда по наркопритонам пропали!

Подобное наглое заявление не могло остаться безнаказанным и присутствующие представители правоохранительных органов тут же припомнили сержанту все его многочисленные прегрешения, что были у него в этой, прошлой и, возможно, даже, в будущей жизни. Тот в долгу не остался и обнародовал некоторые детали биографии многочисленных присутствующих, из тех, что скрывались наиболее тщательно. Откуда они стали известны сержанту, было совершенно не понятно. Страсти накалились.

Позабытые всеми приятели сидели на лавочке. Кузьма клевал носом, Федор искренне наслаждался открывшимся зрелищем.

Кузьма, в очередной раз проснувшийся, ткнул Федора, что-то вертящего в пальцах, в бок и прошептал:

— Федь, прекрати! Они же передерутся все! Ты чего сделал!

Федор сдавленно "хрюкнул" и положил что-то в карман. Все озадаченно замолчали. В тишине скрипнула дверь, и в помещение дежурной части ввалились два милиционера, один из них со знаком "кирпич", и два очень интеллигентных старика. Один из старичков держался за голову.

Увидев их Федор и Кузьма встали, чтобы поприветствовать их должным образом.

— Петр Афанасьевич?! Александр Вячеславович?! Что случилось?!

Первый милиционер, пришедший со стариками, тяжело вздохнув, спросил:

— Вы их знаете?

Федор удивленно ответил:

— Конечно! Это академик Петр Афанасьевич Михайленко. Философ. Этнограф. А это — Александр Вячеславович Вяземский. Академик. Филолог. Это же светочи мировой науки и, простите за банальность, гордость нашего города!