Сильвио Гезель - Естественный экономический порядок

Существо вопроса о национализации земли

Нормальный человек считает всю Землю его собственной. Он рассматривает то место, где он живёт, планету Земля, не как часть, а как единое целое, его жизненно важный орган, среду обитания. Поэтому проблема состоит в том, каким образом каждый человек может получить наиболее свободно доступ к использованию своей собственной среды обитания.

Разделение земли не решит проблемы, поскольку при разделении каждый получит лишь часть от целого, а нужно ему всё. Мы не сможем удовлетворить голод членов семьи, разломав на части кастрюлю, в которой варим суп, и вручив по равной доли её каждому. К тому же, при каждом рождении нового человека и смерти одного из живущих надо проводить новый передел, а также понимать, что при каждом новом переделе часть каждый раз будет разной: по качеству, количеству и прочим характеристикам, к тому же надо учитывать пожелания каждого человека. Одному нужна солнечная вершина горы; другому важно соседство с пивной. Передел, случающийся ныне в случае получения наследства, не принимает во внимание такого рода пожелания людей, а посему любителю пива придётся спускаться ежедневно с горы для утоления жажды, тогда как другой будет только мечтать о горних высотах и вянуть физически и духовно в окружающем его воздухе низины.

Никому также не придётся по нраву такое разделение, которое накрепко привяжет человека к его месту рождения, особенно если, как это обычно и бывает, обмен долями будет связан с выплатой налогов. Многие хотели бы переехать в другое место по причине слабого здоровья; другим мешает жить враждебность соседей, третьим ещё что-то. Но собственность на землю привязывает их к своему клочку будто цепями.

Налог на мену земли во многих частях Германии составляет 1-2-3%, а в Эльзасе аж 5%. А если учесть, что обычно собственность и земельная, и недвижимая в виде строений обычно заложена на три четверти в банках, то можно представить себе серьёзность решения задачи переезда; налог составляет 1/5 от суммы, достающейся продавцу, т. е. одну пятую капитала покупателя. Если человек меняет землю пять раз – что, разумеется, происходит не так уж часто – все его накопления, весь его труд уходят в бездонную дыру налогов. А тот налог на прибыль, за введение которого ныне ратуют парламентарии, требующие переделать земельное законодательство, в добавление к налогу, который ныне собирается только при мене земли, делает ситуацию ещё хуже.

Молодые фермеры тянутся на север; но когда этот фермер стареет, когда его кровь начинает не бурлить, а всего лишь плавно течь, ему хочется климат потеплее, а уж совсем старички предпочитают просто юг и ничего более. Как нам сделать так, чтобы каждому доставалось то, что он хочет, как учесть тысячи пожеланий людей через простой передел земли? Землю ведь не унесёшь с собой в чемодане. Для того, чтобы купить землю там, где хочется, надо сначала продать имеющуюся землю. Спросите тех, у кого не было возможности отслеживать состояние рынка земли, и кто был вынужден быстро продать свои участки – каково им было? В конечном итоге выходило как в той сказке про крестьянина, который пришёл на базар с коровой, но в результате обменов остался с канарейкой. Собственник земли вынужден ждать шанса для удачной продажи, а затем ждать другого шанса для удачной покупки. А время между тем идёт. Поэтому чаще всего случается, что ему приходится отказываться от тех преимуществ, что сулит переезд. Многие фермеры переехали бы поближе к городам, где их дети могли бы посещать школы; другие – наоборот, предпочли бы уехать подальше от городов, чтобы воспитывать своих детей среди нетронутой природы. Многие католики, волей судьбы очутившиеся в окружении протестантов, молятся днями и ночами, чтобы оказаться среди своих единоверцев. Собственность на землю делает все эти мечты и желания неосуществимыми, превращает всех людей в окольцованный скот, рабов земли.

А ведь случаются вещи и похуже: человека, никуда не стремящийся уехать, чьим единственным желанием является обрабатывать землю, на которой работал его отец и дед, какой-нибудь кредитор или ростовщик берут и лишают земли напрочь. Либо это приходит сборщик налогов и ситуация повторяется. Законы о собственности лишают его собственности.

Или ещё… фермер наследует часть земли от своего отца, но для того, чтобы работать на ней, его понуждают отдать в залог до 90% его собственности, чтобы таким образом отдать часть долей наследства братьям и сёстрам, а в итоге сумма процентов залога его давит и он разоряется. Нужны маленький рост оплаты труда, маленькое изменение ренты в сторону понижения (что может быть вызвано простым снижением стоимости транспортных перевозок), чтобы он был тут же неспособен платить проценты по заложенному имуществу и, как результат – его ферма идёт с молотка. Так называемая проблема сельского хозяйства, которая остро затронула немецких землевладельцев, возникла как следствие долгов, которые они наделали, а долги, т. е. возможности заклада земли, есть прямой результат действия принципа частной собственности на землю. Тот, кто умудрился не заложить землю раньше, всё равно скрипит зубами от бессилия, подсчитывая убытки от снижения ренты, ищет утешения в бутылке или кружке, а между тем его собственность теряет в цене и приближается неотвратимый конец.

Ещё более разрушительными последствиями будут, если разделить землю на коммуны собственников, проповедуемые лидерами кооператоров. Продажа доли тогда становится невозможной, поэтому человек, покидающий коммуну, теряет свою долю. Налог здесь заменяется 100%-ной потерей. Есть, однако, в Германии церковные приходы, которые не только не берут налогов, но и распределяют деньги. Чтобы не лишиться этого дохода, многие предпочитают оставаться членами этих приходов, даже несмотря на климатические, политические, религиозные или любые другие причины, люди остаются ради этих доходов, даже если цена на пиво или зарплата в этой местности их не устраивает. Нигде и ни в чём нет более отвратительных тяжб, ссор, убийств, нигде понапрасну не сжигается столько человеческих жизней, как в этих, казалось бы, очень "человеколюбивых", богатых коммунах. Однако мы знаем, что зарплаты там должны быть меньше, чем где бы то ни было, поскольку свобода выбора профессии в соответствии с личным предпочтением человека, так необходимым для его самореализации, в церковных приходах урезается за счёт полного отсутствия свободы выбора и передвижения. Жизнь людская подчинена в этих районах и коммунах местной индустрии, человек может стал бы выдающимся астрономом в другой жизни, или великолепным танцором, а приходится быть плотником – и почему? Да потому что человек боится лишиться свой доли собственности. Общей собственности коммуны.