Роберт Стоун - Цена заклятия

— Я боюсь того, что мы сделаем с ними, — сказала она после паузы, кивнув в сторону окна.

Кланнох вновь оторвался от книги и взглянул на сестру, сдвинув густые брови.

— О чем ты?

— Они верят, что Крассус — агент Чалдиса. Если это правда, мир сохранить не удастся. Даже если это ложь, но народ в нее поверит… Принцесса умолкла, не закончив фразу.

Кланнох взглянул на старшую сестру, и в глазах его загорелись огоньки, которых она никогда прежде не видела.

— А так ли плоха война?

Глава 10

— Если я вас слишком задерживаю, дайте мне знать.

Брент чертыхнулся сквозь зубы и вонзил каблуки в бока своей гнедой, но лошадь, видимо, решила, что после того, как с ней обращались прошлой ночью, она больше никогда не будет скакать галопом. И уж никак не с Брентом в седле. Тем временем Елена Имбресс мчалась вперед на великолепном вороном мерине, который отдавался бешеной скачке с нескрываемым энтузиазмом. В течение первого часа Имбресс постоянно вырывалась вперед, затем натягивала поводья и давала Бренту возможность поравняться с собой, после чего вновь пришпоривала своего скакуна. Это вполне устраивало Брента — он не имел ни малейшего желания ехать с ней бок о бок, — если бы каждый раз, когда он догонял ее, она не рассыпалась в язвительных извинениях за то, что задерживает его. Она явно не желала предать забвению суровую отповедь Брента и собиралась всю дорогу наказывать его за требование не отставать.

Подъезжая к постоялому двору «Четыре гроша», Брент специально придержал лошадь, позволив Имбресс исчезнуть за поворотом дороги. Все еще бормоча про себя проклятия, он привязал клячу к столбу и ворвался в трактир в поисках хозяина. Оказалось, Орвин был более чем счастлив обменять обратного гнедого коня Брента на свою лошадь… за дополнительную плату в двести монет. Такие расходы могли привести в ярость кого угодно. В итоге получилось, что на постоялом дворе «Четыре гроша» Брент взял взаймы старую клячу на одну ночь за пятьсот монет — этой суммы с лихвой хватило бы для покупки трех отличных лошадей. Но если резвый конь заставит Имбресс заткнуться, эти деньги можно считать отличным капиталовложением.

Однако и здесь его постигла неудача. Брент испытал краткое удовлетворение, когда ему удалось промчаться мимо агента разведки вполне приличным галопом, но она всего лишь засмеялась и пустила своего мерина вдогонку. Проклятая баба поравнялась с ним буквально через минуту, и Брент с горечью прочел на ее лице откровенное наслаждение. Елена Имбресс была прирожденной наездницей, для которой никакая гонка не была слишком быстрой. Всадница и лошадь двигались в одном ритме, словно они стали единым целым. Брент подумал, что ему следовало догадаться об этом по ее костюму для верховой езды — куртка и брюки, сшитые из мягкой кожи, выглядели так, будто в нем проскакали не одну тысячу миль. Брент почти сразу пожалел о своей мальчишеской выходке. Он нечасто ездил верхом, и результатом вчерашнего долгого путешествия явилась боль в мышцах, которая благодаря резвому аллюру его гнедого вскоре сменилась совершенно невыносимыми муками.

— Я вижу, вы останавливались для совершения небольшой сделки, — весело заметила Имбресс, оглядев его нового скакуна.

Брент ничего не ответил, но Имбресс было трудно обескуражить. Теперь, прервав молчание, она была настроена поддерживать разговор.

— Как в последнее время обстоят дела с вашими генераторами? Много ли продали?

Брент с подозрением взглянул на женщину. Вопрос был достаточно безобидным, но тон Елены оставался язвительным, как будто за ее словами скрывалась очень смешная шутка, недоступная пониманию спутника.

— Я не торгую генераторами, — буркнул он. — Я всего лишь финансирую их производство. Существуют фирмы розничной торговли, которые и осуществляют продажу и установку.

— О-о, — произнесла Имбресс, растянув этот единственный звук так, словно Брент открыл ей некую потрясающую истину. — Понятно. Конечно, вы не продаете их лично. Я полагаю, вы не выполняете никакой работы, требующей хождения из дома в дом, с тех пор как вы отказались… от вашей прежней профессии.

Брент потряс головой, проклиная себя за проявленную глупость, — дернуло же его отвечать этой язве. Он мысленно поклялся, что, если она будет продолжать в том же духе, Тейлор Эш получит вместо первого отчета голову мерзкого «куратора».

— Хотя, должна признать, — продолжала Имбресс, и насмешка в ее голосе стала еще более явной, — я слышала, в свое время вы были достаточно искусным вором.

— Я старался, — вяло отозвался Брент.

— Мне только совершенно непонятна эта выдумка с монетами. Для чего вы оставляли золотой во рту каждого человека, которого убивали?

— От которого избавлялся, — поправил Брент. — Я не убийца.

— О, прошу прощения, — промурлыкала она самым издевательским тоном. — Я думаю, это действительно должно раздражать — когда вас называют убийцей, а вы всего лишь «избавлялись».

Брент стиснул зубы и, сжав бока лошади, заставил ее скакать быстрее. Имбресс догнала его без малейших усилий. Она сунула руку в карман и выудила оттуда сигарету, которыми запаслась, зная, что предстоит долгое путешествие. Женщина уже собралась прикурить, затем пожала плечами и протянула сигарету Бренту.

Каррельян молча покачал головой, не считая нужным объяснять, что он не курит. Затем он опять взглянул на сигарету в ее руке и мысленно выстроил логическую цепочку. Если Елена — его «куратор», тогда понятно, почему она стреляла в него с крыши. А если ее меткость хоть сколько-нибудь сравнима с умением ездить верхом… Брент взглянул на арбалет, свисавший с луки седла, и вновь стиснул зубы. Вероятно, той ночью Имбресс от души посмеялась над ним. В его груди медленно поднималась волна холодной ярости.

— Вы так и не объяснили смысл трюка с монетами, — крикнула она, пытаясь перекрыть топот копыт.

В рассеянном солнечном свете волосы женщины вспыхивали красными искорками. Брент хотел было проигнорировать ее, но его спутница, похоже, не относилась к тому типу женщин, на которых можно не обращать внимания. Если уж она решила добиться ответа, то, по всей видимости, не даст ему покоя оставшиеся девяносто миль пути.

— Я никогда не хотел никого убивать, — прорычал Брент. — Монета означала обещание компенсации.

— Ах вот как, компенсации. Ну да, я полагаю, что десять или пятнадцать лет назад золотая монета примерно могла покрыть стоимость соснового гроба. Очень предусмотрительно с вашей стороны.

Брент резко дернул поводья, едва не разорвав лошади рот. Несчастный скакун заржал от боли, попятился и взвился на дыбы, угрожая опрокинуться на спину. После некоторого колебания он все же опустился на дорогу, злобно лягаясь и грызя удила. Имбресс натянула поводья более осторожно, повернула коня и оказалась лицом к лицу с до крайности взбешенным Брентом Каррельяном.