Беттина Белитц - Дьявольски рисковый (ЛП)

- Убирайся отсюда! Немедленно! - Он пинал меня своими кончиками сапог в обратные стороны коленей, чтобы я двигалась, но как мне это сделать, если он держал меня? И почему Леандер ничего не предпринимал?

- Эй, эй, эй ..., - вмешался Шак и оторвался от струн своей гитары. Не сняв её с шеи, он похлопал Рейлла по плечу. - Гэта маленькая девочка, дружа. Не волнуйся.

Как будто у него было всё время на свете, Шак отрывал пальцы Рейлла от моей руки, один за другим, в то время как придвинул свою голову так близко к моей, что я могла видеть рыжие волосы у него в носу. Его дыхание подсказало мне, что он выпил. Кроме меня здесь никто не был трезвым. По крайней мере, здесь не было Билли.

- Она должна исчезнуть, не то я позабочусь о том, чтобы она исчезла, ясно? - пролаял Рейлл, теперь в лучшем верхненемецком и агрессивностью, которая страшно меня напугала.

Шак умиротворяюще поднял руки.

- Пойдзем Люсі. Я адвяду цябе дадому. Так будзе лепш.

Боль вымотала меня. Я больше не могла сопротивляться, а Рейлла я считала способным на то, что он избивал и девчонок, если ему этого хотелось. Насвистывая, Шак вытолкал мне по лестнице вверх и на улицу, где огни мусоросжигательного завода мигали сквозь поднимающийся туман, а басы из Лофта ритмично грохотали.

Я больше ничего не говорила, потому что боялась, что меня тогда снова начнёт тошнить, и только пыталась сосредоточиться на том, как можно меньше двигать головой и рукой. Чтобы отвлечь себя от боли и вида, как Леандер, изогнутый и худой, лежал в углу, я считала уличные фонари. При номере 54 мы, наконец, дошли до нашей улицы. С трудом я достала ключ из кармана штанов.

- Спакойнай ночы, Люсі. - Ещё раз Шак похлопал меня по плечу, в этот раз к счастью здоровое. Я только кивнула, открыла входную дверь и, используя перила лестницы, ступенька за ступенькой, добрела доверху. Быть тихой? Нет. Зачем?

Они должны проснуться. Я иначе и не хотела. Потому что мне срочно был нужен врач. Лучше даже целая команда.

Но всё было тихо и темно, когда я вошла в квартиру. Не веря, я включила лампу в коридоре. Когда они действительно были нужны мне, они меня не слышали. Я должна была сначала будить их. Стеная, я открыла дверь спальни, пока свет из коридора не упал широкой полосой на брачное ложе, где мама и папа мирно спали рядом друг с другом, мама с маской для сна, папа в закрытой, серо-белой пижаме.

- Мама? Мама просыпайся. Мама! - Мама вздрогнула и как ванька-встанька взлетела вверх.

- Люси! Ради Бога, Люси ... Что случилось?

- Пожалуйста, отвези меня в больницу, мама. - Я не хотела реветь, но слёзы были сильнее. Потоками они сбегали по моим холодным щекам. - Я сломала себе руку.

Глава 15. Небесный ребёнок

Нет, подумала я, когда наркоз отступил от головы, а оперированный перелом начал пульсировать. Нет! Нет - единственное слово, которое для меня ещё существовало, с того времени как мама и папа доставили меня в больницу.

Нет, я не могу сказать, как я упала, я упала, этого не хватает? И нет, я также не скажу, что делала там снаружи. Нет, я ничего не пила. Нет, никого другого вместе со мной не было. Только я. Нет, я не хочу, чтобы меня оперировали. Нет, пожалуйста, не хочется оставаться в больнице, не хочу оставаться здесь, я чувствую себя хорошо! Нет, я не потеряла рассудка. Нет, мне не нужно ещё раз блевать (обман). Нет, я вас не ненавижу, и всё это ничего общего с вами не имеет. Нет, это не противоречие!

Нет вибрировало в такт с болью, прежде всего самое окончательное всех нет. Нет, у меня не получится спасти Леандера, если я действительно должна буду оставаться здесь одну неделю. До тех пор его защитные чары окончательно будут сняты.

Единственный шанс, что-то сделать, состоял в том, что Леандер придёт ко мне. Предположительно охранники не оставляли своих клиентов одних, когда те лежали в больнице. Но Леандер интерпретировал это обязательство очень небрежно. Это, у меня была возможность установить уже при моём падении с лесов. Во время моего рождения он даже увиливал от работы, прохлаждаясь в коридоре.

Теперь, кроме того, ситуация была намного более безнадёжной: Он вообще не знал, что я находилась в больнице. Он узнает об этом только тогда, если придёт к нам домой и в какой-то момент заметит, что меня там нет или случайно подслушает моих родителей в их общем сетовании об их своенравной дочери.

Сегодня ночью он не производил впечатления, что хочет вообще ещё хоть раз прийти в Хемсхоф - или сможет.

Сегодня ночью? Сколько время собственно было сейчас? Примерно в два часа ночи медсёстры забрали меня с отделения первой помощи и отвезли непосредственно в хирургию. Диагноз был поставлен быстро; даже я могла бы это сделать. Осколочный перелом в левом запястье. Операция неизбежна. Из-за моего сотрясения мозга и потому, что это так или иначе было делать необязательно, я однако получила только частичный наркоз.

До этого момента я сопротивлялась, возражала и упрашивала, но теперь медбрат Маркус (я знала его уже от моих предыдущих визитов в клинику) обхватил меня обеими руками, в то время как медсестра Аннегрет решительно засунула белую таблетку мне под язык.

- Теперь мы будим послушными, - сказала она и устало вытерла пот со лба, после того как я нехотя проглотила таблетку. Хотя послушной я не стала, но внезапно в таком хорошем настроение, что считала всё смешным, поездку в операционную, мужчин в зелёном, музыку из динамиков, даже иголку в моём плече.

Я не переставала хихикать, пока оба хирурга, которые при приличном шуме пилили и вкручивали винты в мою руку, не начали разговаривать о пицце. Они были голодны, как я, и обсуждали, где в такое время можно ещё купить пиццу и какую бы они хотели иметь сверху начинку. Я хотела сказать им, чтобы они пожалуйста заказали одну и для меня, острую с большим количеством пепперони и салями, но не смогла зашевелить языком и губами. Язык и губы глупо ухмылялись, только говорить не хотели.

Теперь смех окончательно застрял у меня в горле. Как всегда меня разместили в одноместной палате; благодаря дополнительной страховке моего отца и по словам медсестры Аннегрет на благо других пациентов. Но в противоположность к моим предыдущим пребываниям в больнице мои родители смылись, тихо и тайком, сразу же после операции. Не сказав мне доброго слова или даже не поцеловав в щёку.

Это не обеспокоило меня, потому что я находилась ещё в хихикающем настроении, и моя самая большая проблема была пицца, которую я хотела заказать. Но теперь их отталкивающий холод тревожил меня. Разве это было настолько неправильно хотеть вытащить Леандера из этой обкуренной норы? Ах, чёрт, ведь они всего этого не знали.