Андрэ Нортон - Колдовской мир-4. На крыльях магии

Арона знала, что сумеет постоять за себя, но слишком велико неравенство сил. Если бы у нее были лук и стрелы! Но какая от них польза близорукой девушке? Лучше надеяться на ловушки.

Быстро спешившись, она порылась в сумках в поисках ловушек на кроликов, все время испуганно посматривая на дорогу. Всадники приближались. Арона натянула нить между стволами двух ив с белой корой, другую сунула в карман и сильно ударила Леннис по крупу. Мул заржал и двинулся вперед с максимальной для него скоростью.

Амулет Ароны загудел. Она взяла его в руку, продолжая оглядываться в поисках укрытия. Найти бы убежище! «Госпожа волшебница, — про себя взмолилась Арона, углубляясь в проход между деревьями. — Сила амулета! Спасите меня, спасите свитки, или все было впустую? Джонкара, Соколиная богиня, мстительница за женщин, спаси меня!»

Продолжая поиски, она сосредоточилась на амулете.

Он гудел все громче и начал слабо светиться — цветом алых осенних листьев, цветом Соколиной луны. И тут впереди и слева от скалы тоже донеслось гудение, но более низкое. Звук усилился, стал напоминать раскаты грома. Огромная каменная плита отодвинулась, как занавес, и за нею открылся вход в пещеру. Леннис заржал, протестуя против затхлого влажного воздуха, потянувшего из пещеры.

Арона осторожно приблизилась к входу в пещеру. Внутри было светло, но свет необычный, голубоватый, казалось, слишком яркий и отчасти невидимый для человека. Снаружи все громче слышался топот лошадей разбойников. Лишь мгновение Арона взвешивала страх перед неизвестным и несомненный ужас от того, что ждет ее на тропе. Потом глубоко вдохнула и провела мула через занавес света. Действовала она быстро, чтобы не передумать. Если только это обычные разбойники, они за ней не пойдут.

Она оказалась глубоко под землей, под огромным куполом, освещенным тем же сверхъестественным светом, который защищает вход в пещеру. Почувствовала слабый острый запах. Это место казалось неестественно чистым. Никакого видимого источника света и запаха нет. Мул прижал уши и не хотел идти дальше; Арона со вздохом огляделась в поисках места, куда бы его привязать, и ничего не нашла.

«О, помет Джонкары, я останусь на месте», — послышался в ее сознании голос, отчетливый, как ее собственное дыхание. Голос упрямый, злой, хриплый и удивительно знакомый. Арона благодарно подумала: «Хороший мул», и пошла в глубину пещеры, удивленно глядя по сторонам.

Везде ряды матрацев, на каждом — живое существо в цилиндрическом сосуде из такого же свечения, которое защищает вход в пещеру. Многие из этих существ — люди, но некоторые нет. Большинство из людей мужчины, несколько женщин. Арона задержалась возле одной, рыжеволосой молодой женщины в гладком серебристом костюме, который обтягивал ее, как вторая кожа. На женщине сапоги и серебряный шлем, в руке у нес серебристое копье странной формы. Арона без объяснений поняла, что это мощное оружие. Хранительница нахмурилась. Имеет ли она право взять и использовать это оружие против толпы обычных разбойников? Все равно что убивать мышь мясницким топором!

Она посмотрела вдоль рядов, заметив, что некоторые мужчины похожи на разбойников, которые остались снаружи. Почему она решила, что может разбудить здесь кого-нибудь? И с какой целью?

И тут она услышала: «Разбуди того, кто тебе больше всего нужен».

Она постояла, закрыв глаза, сосредоточилась и наконец признала: «Я не знаю, кто мне нужен больше всего, но доверяю тебе». Она теперь знала, что каким-то образом — каким именно, она не понимала, — сама пещера превратилась в разумное существо. Больше того, она, Арона, может ей доверять. На мгновение она почувствовала такую панику, что едва не утратила самообладание: неужели это ощущение абсолютного доверия может быть приманкой?

Пещера, казалось, засмеялась — сухим смешком — и направила девушку в боковое ответвление, чтобы она могла удовлетворить свои телесные нужды, умыться и напиться из чистого искусственного источника. Вода оказалась удивительно вкусной. «К несчастью, мой запас человеческой пищи весьма ограничен, — послышался голос. — Война, Которая Закрыла Восток, истощила мои возможности. Эта нынешняя война кажется немного менее разрушительной. — Пещера вздохнула. — Войны с низкой техникой всегда таковы — из-за эпидемий и голода».

— Кто или что ты? — вслух спросила Арона.

«Убежище». — Пещера отвечала мыслью. Потом, слегка изменяя напряженность освещения, отвела девушку к матрацу, с которого поднималось страшное отвратительное существо. Низкорослое и плотное, со свисающей кожей. На существе что-то вроде упряжи и больше ничего. Внутренности Ароны перевернулись.

Существо пристально смотрело на нее огромными, желтыми, далеко расставленными глазами. Шевельнулся широкий безгубый рот, хотя смысл слов передавала пещера.

«Здравствуй. Я Кракот, некогда хранительница записей Гриммерсдейла».

Гриммерсдейл! Дочери Ганноры рассказывали о жабьем народе, а теперь Арона смотрит на одну из таких жаб. Стараясь отогнать вкус горечи, она протянула руку.

— Почтенная госпожа Жаба, меня зовут Арона, я была хранительницей записей в деревне Риверэдж.

Кракот поморгала, при этом сходились ее верхнее и нижнее веки.

«Добро пожаловать, женщина-обезьяна».

— Женщина-обезьяна! — Страх Ароны сменился гневом.

«Ты ведь назвала меня госпожой Жабой», — заметила Кракот.

Арона поняла, что должна воспринимать ее как разумное существо, как человека. А почему бы и нет? Женщина-жаба разговаривает, больше того, у нее та же профессия, что у Ароны.

— Прошу прощения, — сумела она пробормотать. — Это единственное имя, под которым мне был известен ваш народ.

Конечно, если у них есть такая привычная вещь, как записи, должно быть еще много обычного и близкого. «Обезьянолюди», — подумала Арона и неожиданно рассмеялась. Она представила себе своих родственников и соседей в шерсти, с выступающими вперед рылами и маленькими хвостиками. Одновременно увидела она жаб, пасущих овец… Интересно, а кто у жаб вместо овец? Увидела, как они работают на огородах, увидела матерей жаб и детей жаб…

Кракот усмехнулась.

«Это образ жизни млекопитающих, — заметила она.

— Наши головастики сами заботятся о себе, пока не достигают возраста речи и цивилизованных поступков. Тогда мы, взрослые, делаем среди них свой выбор и отводим в свои дома как слуг. Потом, когда они станут взрослыми и остепенятся, они могут завести собственный дом».

Вспоминая некоторых женщин в своей деревне, Арона произнесла:

— И наверно, некоторые из них сохраняют послушность и заботятся о своих приемных родителях в старости.