Наталия Московских - Нити Данталли (СИ)

Надо отдать должное, Бэстифар шим Мала оказался хорошим воином, хотя марионеткам Мальстена пришлось два раза прикрыть его и защитить, когда тот оказался в опасности, чтобы сохранить репутацию неуязвимости Кровавой Сотни.

Когда поток замечаний генерала, наконец, смолк, данталли направился к своей палатке, с трудом переставляя ноги. Непреодолимая слабость до ломоты в костях — верный спутник и предвестник грядущей расплаты — уже навалилась на него всей своей тяжестью. Ночь обещала быть долгой…

Заранее стискивая зубы и приготавливаясь терпеть боль, уже в палатке Мальстен бегло осмотрел рану на левом боку: царапина, хоть и глубокая. Ничего серьезного, что потребовало бы помощи лекаря, обратиться к которому в любом случае, следуя условиям соглашения с Рерихом, было нельзя.

Данталли вздохнул и тяжело оперся на импровизированный стол, составленный из двух бочек и широкой доски, представляя себе, какой будет расплата за столь долгое сражение на передовой. Не исключено, что она продлится до самого утра…

Дыхание становилось все более тяжелым и прерывистым. Лоб покрывался блестящей в свете масляной лампы испариной. Мальстен с тоской посмотрел на твердый настил, до которого нужно было добраться. От него отделяла какая-то пара шагов, но данталли никак не мог собрать остатки сил, чтобы преодолеть это смешное расстояние.

Тент палатки чуть шевельнулся от чьего-то прикосновения, и внутрь вошел человек. Мальстен обернулся и едва не застонал в голос от необходимости снова напрягать глаза, фокусируя зрение, иначе вошедший представлял собой размытое пятно.

— Доброго вечера, командир! — человек расплылся в приветливой на первый взгляд, улыбке, которая при ближайшем рассмотрении всегда выглядела несколько хищно. — Не помешал?

Данталли нахмурился, с трудом стараясь держаться непринужденно и ничем себя не выдавать. Крипп, похоже, сыграл с ним злую шутку, направив сюда человека в красном во время расплаты. Единственного человека в красном на всю Кровавую Сотню.

— Бэстифар… — качая головой и прикрывая глаза, чтобы дать им передохнуть, вымолвил Мальстен. — Что вам нужно?

На более приветливый ответ у данталли не было ни сил, ни желания. Боль, наконец, дождалась своего часа, и теперь методично вгрызалась в каждую клетку тела, особенно наслаждаясь раной на боку.

Бэстифар выдохнул усмешку, улыбка его стала шире, обнажив белые зубы. В ярко очерченных глазах отразился огонь масляной лампы. Заговорил мужчина, как всегда, уверенно и спокойно, не приняв близко к сердцу полное отсутствие у данталли гостеприимства.

— Не знал, что вы не жалуете гостей, — он сделал несколько шагов по просторной палатке, аккуратно прикасаясь к прутьям ее каркаса, словно тот был произведением искусства. — Так значит, о вас говорят правду: вне поля боя вы становитесь нелюдимым. Не заметил этого при нашей первой встрече.

Мальстен поджал губы и осторожно вдохнул, надеясь не согнуться под раскаленными прикосновениями боли. Потребовалось несколько секунд, чтобы суметь ответить незваному гостю.

— Сражение… утомляет. Сейчас я не лучший собеседник и для всеобщего веселья не гожусь.

Дождавшись, пока Бэстифар отвернется, Мальстен отер блестящий от пота лоб и позволил глазам немного отдохнуть. Нужно было выпроводить назойливого малагорца как можно скорее.

— Наш разговор не может подождать до утра? — Мальстен отдышался, вновь сфокусировавшись на лице принца.

Бэстифар внимательно вгляделся в холодные глаза данталли, взгляд которых сейчас, как никогда, наводил на мысли о нечеловеческой природе их обладателя.

— Что ж, — задумчиво сплетая пальцы, кивнул малагорец. — С вашей любовью к конкретике вы не оставляете мне выбора, кроме как сказать все сразу, потому как поутру уже будет потерян… — принц прищурился, подбирая слова и будто нарочно растягивая время, — правильный момент.

Уголки тонких губ вновь тронула улыбка. Данталли чуть прикрыл глаза, избегая прямого зрительного контакта с назойливым гостем, ему стоило огромных трудов не ухватиться за пылающую болью рану.

— Для начала я пришел, чтобы выразить вам свое… гм… восхищение, — Бэстифар склонил голову в почтительном кивке. — Я видел вас на поле боя. Это… впечатляет, знаете ли.

— Я бился не лучше других, — скороговоркой отозвался данталли, чувствуя, что расползающаяся по телу боль усиливается.

— Мы оба знаем, что это не так, — сверкнув глазами, вкрадчиво произнес малагорец, делая шаг к собеседнику. От его взгляда по спине Мальстена пробежал холодок: так хищник может смотреть на добычу или игрок на расклад, сулящий огромный выигрыш. Это выражение мелькнуло в глазах Бэстифара буквально на мгновение и тут же исчезло, когда он заговорил вновь. — Так что бросьте скромничать. Нужно уметь принимать похвалу, господин Ормонт.

И вновь эта улыбка — острая, как змеиный укус. Мальстен устало потер переносицу, с трудом унимая дрожь в руках, с ужасом ожидая момента, когда боль станет невыносимой.

— К тому же, — раздражающе размеренно продолжал Бэстифар, — вы — едва ли не единственный человек, которого я хоть немного знаю в этом лагере. Для остальных я был, есть и надолго останусь чужаком, так что я предпочел бы праздновать победу в вашей компании, сколь бы нелюдимым вы ни казались.

Боль продолжала накатывать. Мальстен задержал дыхание, вновь тяжело опершись на импровизированный стол и качнув головой.

— Быть может, в другой раз, — выдавил он.

Хищный взгляд Бэстифара вдруг сменился на сочувствующий.

— Тяжелая рана? — участливо спросил он, кивнув на левый бок данталли. Мальстен вздрогнул. Он был уверен, что никто не видел, как его задели.

— Пустяки. Царапина.

— Лекарь то же самое сказал? — усмехнулся Бэстифар, делая шаг к собеседнику. — Я могу осмотреть, если позволите. Кое-какие познания в медицине у меня есть, и, думаю, с царапиной я сумею справиться.

Малагорец снова подался вперед, но Мальстен, покачнувшись от боли, поднял руку в останавливающем жесте.

— Бэстифар, уходите, — строго сказал он.

Принц не двинулся с места.

— Мальстен, вы зря думаете, что…

Данталли, собрав остатки сил, оттолкнулся от стола, угрожающе подавшись в сторону малагорца с намерением выпроводить его из палатки, даже если это будет последним, на что хватит его сил.

— Я сказал, уходите! Сейчас же. Это приказ.

Рука непроизвольно потянулась к сабле, висящей в ножнах на поясе. Бэстифар остался невозмутимым. Когда лишь шаг отделял Мальстена от того, чтобы вытолкать малагорца за тент, расплата, наконец, проявила себя во всю силу, вцепившись в каждый нерв. Данталли задохнулся от боли и начал оседать, издав короткий отрывистый стон, сдержать который не получилось, как он ни старался.