Алинна Ниоткудина - Ключ от радуги

— Если я тебе настолько противен, я уйду. Я вообще уеду отсюда, и никогда не появлюсь. Но я должен сказать то, с чем пришел. Так прогонишь ты меня?

— Нет, — задумчиво произнесла Торкана. Он действительно не был ей противен, а страх разжигал интерес еще больше. Но страх доводит ее до оцепенения, хватает за горло, не дает говорить, из всех чувств остался один страх.

Он медленно продвигался вперед, подошел на расстояние его длинного шага.

— Кани, очнись. Я знаю, что здесь, ты не могла исчезнуть бесследно. Кани, ответь мне.

«Кани… Почему он меня так называет? Разве я ему позволяла? «- у Торканы резко заболела голова, словно чьи-то коготки заскребли в дальних закоулках мозга.

— Но я не…. Я не знаю…

— Кани, ты ничего не помнишь? Твоя память спит…. — Одрик стоял же близко, через чур близко.

— Я помню…но не понимаю, я не чувствую.

Белые нити окутали ее, по ним текли цветные вспышки. Сияющие щупальца гладили ее по волосам, скользили по плечам, обвивали талию, они проникали внутрь, и латали прорехи в ее ауре. Но взгляд Торканы оставался рассеянным, водянистым. В ней не было огня, не было ее внутреннего пламени, ее магия истощилась и не возрождалась больше. Но может быть достаточно искры и она снова засияет! И искры лились по его нитям.

«Эй! Убавь свой поток. «- Услышал Одрик знакомый голос, это дал о себе знать пропавший Дик.

«Коллега, вы опять с нами. А я уж волноваться начал! «- обрадовался Учитель.

«Да, я вернулся, у девочки не было сил, следовательно, у меня тоже, я отдал ей все что у меня было. Только тормозните вашего мальчика, а то с таким пылом, он ей мозги сожжет. «

«Стой! Несчастье мое белоснежное, слышишь, что тебе говорят? Заткни свой фонтан! Что ты неиссякаемый источник, мы уже поняли. Девочке конечно нужна зарядка, но не такая же. Нельзя голодающего сразу пир горой устраивать, понемножку нужно, постепенно. «

«Заткнулись оба, я знаю, что делаю. Мне нужна живая Торкана, а не заводная кукла. «

Торкана пристально всматривалась в лицо Одрика, изо всех сил пыталась что-то вспомнить. Ей казалось, что еще чуть-чуть и на черно-белой картинке появятся цвета и она услышит музыку. Вдруг что-то как вспышка осветило ее память, от ужасающего открытия все внутри оборвалось, в глазах потемнело, ноги подкосились.

Одрик подхватил обмякшую девушку и застыл с нею не дыша.

— Ох! — донесся вздох Зиты, — Мальчик, ты не перестарался?

«Мара!! «

«Не шуми, уже показываю, «- и Мара включает мне прямую трансляцию.

«Что с ней? «

«Обычное дело — обморок. Кани у нас все-таки барышня. «

«Из-за чего? «- это мне можно в обмороки падать, а ей-то с чего.

«Говоря твоим бывшим языком, он открыл доступ к заблокированному разделу памяти. Слишком много информации сразу, оперативка не выдержала. Ничего страшного, ты бы это назвала перезагрузкой. «

— А наша помощь точно не требуется? — спрашиваю я и у Зиты, и у Мары.

— Нет, — делает заключение Зита, — сейчас мы только навредим. Думаю, Одрик разберется. Подождем…

Уверенность Зиты и спокойствие Мары вселяли в меня надежду. И сам Одрик наверно тоже, поразительная хладнокровность на его лице, никаких эмоций. Сквознячок приподнял покрывало с постели. И оно висело в воздухе, пока Одрик не уложил Кани, не снял с нее обувь, не ослабил пояс, и тогда покрывало плавно опустилось на нее.

Потом ситуация в мариной трансляции долго оставалась неизменной: спящая девушка и медитирующий маг на полу возле ее кровати.

«Мара, что мне все стоп-кадр подсовываешь? «

«А нечего за людьми подглядывать, они делом заняты. «

«Одна спит, другой … тоже не шевелится. «

«Это Одрик не дает ей проснуться, а сам перекрашивает картинки в ее памяти. А как ты понимаешь, что это лучше делать БЕЗ эмоций. «

«Стоп! Это все, дальше уже ее личное дело, — резко оборвал Одрика Дик, — Я понимаю, что тебе очень хочется знать, как ты выглядишь в ее глазах. Но это будет неблагородно с твоей стороны. «

«Ладно, я и не собирался. «

«Мне ее сейчас будить, или ты немного отдохнешь, расслабишься? «

«Я устал ждать, я хочу, чтобы она очнулась, чтобы она стала прежней! «

«Так мы и предлагаем тебе успокоиться, чтобы ее не напугать», — подключился Учитель.

«Мы призываем тебя быть разумным…», — усердствовал Дик.

«…Хладнокровным и точным, терпеливым и сдержанным, и главное не горячиться, «- звучал речитатив двух фантомов.

«А ну пошли прочь! Умники нашлись! Вы — никто, просто голоса у меня в голове. Вам нечего сдерживать и нечем горячиться! «

Ночью мне снились какие-то тревожные сны. Уже под утро я проснулась, беспокойно мне за молодежь, подозрительно тихо в соседней комнате.

— Мара!

— Ну вот, опять Мара. Я уже восьмой год Мара, а по ночам спать надо.

— Ты уже целый год не только Мара.

— Да-а, а я тебя об этом просила? Меня моя собачья жизнь вполне устраивала. А сейчас, то я Мара, то я не Мара…. Вот чего тебе посреди ночи приспичило?

— Ну как же, переживаю я за них.

— Да что им будет! А я? А обо мне, почему не переживаешь? И лишний раз мне косточку не бросишь, и пузико не почешешь, и не поиграешь. Эти двое друг с другом теперь не наиграются, ты тоже скоро игрушку себе заведешь. Одна я — бедная, несчастная, одинокая…

— Марусь, ты это брось. Как же я без тебя, тем более сейчас. А игрушка появиться, там и ты наиграешься вдоволь.

— Ага, устроите мне тут детский сад, что одна, что другой… И понесет вас решать мировые проблемы, а Мару в няньках оставите!

— Кто «другой»? Ты кого имеешь ввиду?

— Кого, кого… кобелька нашего, конечно. Думаешь, тебе можно, а ему нельзя?

— Можно. Но я надеюсь, он … они подождут.

— Хм… да кто их знает. Ты у меня вон какая предусмотрительная и то… А от молодежи тогда чего ожидать?

— А от них можно чего-то ожидать?

— Нет, блин, они всю ночь книжки читали…. На, смотри свой «канал для взрослых»!!!

Да, я знаю, поглядывать нехорошо. Но кто бы на моем месте удержался? Но сейчас не только я, и другие уже не смутились бы.

М-да, картина маслом, сладко-сливочным, вологодским…. На кровати им места не хватило, многострадальное покрывало лежит на полу. Утомленный Одрик спит, сложив буйну голову на коленях Торканы. Она сидит, опершись на подушки, перебирает его волосы, гладит дрожащими ладонями погруженное в сон тело Одрика. Ее пальцы перемещаются, скользя по всем бугоркам и впадинкам, будто проводя путь на карте неизведанной страны, стараясь запомнить рельеф. Рассеянно блуждающие кончики пальцев судорожно вздрагивают, попав на старый шрам на груди. Торкана родом из потомственных боевых магов, она знает, что это шрам от сквозного ранения, она склоняется и касается губами следа того, о чем Одрик никогда не рассказывает.