Евгения Бойко - Драконья кровь

Стояла поздняя осень.

Еще золотились листья на деревьях, еще не было снежных шапок на острых пиках гор, еще парили в воздухе паутинки, но уже отчетливо слышался тлен и разложение.

Сердце мира… Живое и цветущее раньше, холодное и мертвое теперь. Мир, у которого нет хранителя.

Чужая память услужливо создавала из Хаоса прошлое, пространство постепенно появлялось из небытия, расцвечивая реальность новыми подробностями. В воздухе мелькали нити сил, подрагивали, звенели, ткали паутину судеб. Вот одна свилась в легчайшее облако, сжалась, и вот яркая бабочка-крапивница развернула радужные крылья.

Два ворона: черный и белый, летели рядом с ним… крылом к крылу.

Пухлые облака, местами розоватые, местами белые и лиловые, быстро проносились над островом.

А на месте Чертогов появился лабиринт. По извилистым проходам двигались огоньки. Оказавшись рядом с лабиринтом, Властелин увидел, как огоньки превращаются в людей: они шли мимо друг друга, невидяще смотрели вперед, иногда надолго останавливались, а иногда поворачивали назад. Чаще всего, поворачивали назад, теряя краски, становясь серыми и следуя за такими же бесцветными людьми и нелюдями.

На каменной стене перед входом, выведены кровью слова мага, который сражался с Тенями и сгинул, потеряв себя навсегда, растворившись в бессловесном мраке:

В лабиринте потерянных душ,

Просто тени самих себя,

Парят в мгновеньях от счастья,

Не могут увидеть правду.

Пугливо прячутся от света,

Впускают в души тьму,

Пьют сладкий яд забвенья,

Я не пойму почему?..

Лабиринт…. Пройти? Вариан перехватил рукоять соткавшегося из пространства меча, на пробу резанул им по воздуху. Нити пространства задрожали, создавая ступени.

Такое настойчивое предложение трудно не принять.

Властелин решительно шагнул вперед. Внутри оказалась непривычно темно. В сумраке мелькали неясные тени, воздух колебался, все выглядело не так как с высоты полета или даже со стороны входа.

Чернильная темнота на миг озарилась ослепительной вспышкой света и на встречу эльфу понеслась призрачная, слабо светящаяся сущность. Вариан ни на секунду не задумываясь, выставил перед собой меч. Оскаленная морда только сверкнула глазами. Лезвие прошло сквозь нее, и в лицо Властелина дохнуло запахом тлена и горькой, жухлой листвы. Наверное, это дыхание самой смерти…

Кто ты?

Кто я? Тот, кого вы называете Всевышним. Тот, кому подчиняются все ваши Боги. Защитник, обвинитель и судья. А ты смертный, осмелившийся…

А я умываю отсюда руки, — мрачно подумал Вариан и, собрав все силы, изменил реальность.

После первой части турнира, традиционно шли исполнения баллад. На небе уже зажглись миллионы звезд, площадку осветили магические огни, и под мерный голос певца, я прикорнула на плече Тахиры.

Слова текли по самому краю сознания, рассказывая историю о неудачливом хранителе мира, пожелавшем облегчить себе работу и создавшего Эгрегор.

Пять тысяч лет тому назад,

А кажется вчера,

Хранитель мира понял вдруг,

Не в том его судьба,

Беречь покой и слушать вздор,

Что жители несут,

Свихнется он, погибнет тут,

Коль выход не найдут.

Собрал он магов на совет,

Загадку загадал,

"Давайте Сущность создадим,

Как Бога всем Богам.

Пусть правосудие вершит,

Защитник и судья,

И нам покой, и в мир лихой,

Не проскользнет ни кто".

Кивнул согласно старый маг,

С ним согласились все,

"Пусть нет драконов на земле,

И в Вирий не попасть,

Мы будем светочем хранить,

Все то, что есть у нас,

От тлена смерти оградим

Цветущий этот мир".

И стали чародеи в круг,

Взглянули в небеса,

Свивалась в них воронкой сизой,

Вера в чудеса,

Мелькнула молния и враз,

посыпали снега,

Зеленый раньше Арахант,

Сковали толщи льда.

Расправил крылья лабиринт,

Раскинул сеть ходов,

"Нельзя создать из мрака свет,

В сердцах же ваших лед,

Пройдите вязь моих ходов,

Поймите что душа,

Скрывается за маской слов,

Непросто стать собой".

Хранитель выступил вперед,

Сжимая меч в руке,

Но голос мрака прозвучал,

В пустой его душе

"Оружием в борьбе с собой,

Пусть станет сила духа,

А меч что держишь ты сейчас

Он не опасней пуха".

И сгинул в лабиринте том,

Хранитель безвозвратно,

И лишь остались от него

Легенды да преданья,

Пусть перед смертью вышел в мир,

Не Бога, тьмы создание,

И кровью алой написал

Потомкам он посланье.

"Да не убойся тьмы,

Густого мрака ночи,

Остерегись того,

Что глупая душа захочет,

Не бойся хаоса зверей,

И на века запомни:

Что нет на свете демонов страшней,

Чем те, что властвуют в душе твоей".

— Да уж, — фыркнула Тахира, — иногда изобретательность вредна для здоровья. Рина? Да ты совсем косая. Иди спать.

— А? Что? — Я зевнула, но выпрямилась и с трудом разлепила отчаянно слипающиеся глаза. — Мне интересно досмотреть поединки рыцарей. И на мечников охота посмотреть.

— Зачем тебе мечники, когда есть Вариан? Бери его и смотри хоть до потери пульса.

— Это не то. Красивые поединки меня всегда завораживали. Сама-то я ничего не смыслю в оружии и боях. Хоть так могу приобщиться к великому чуду фехтования.

— Я тебе уже предложила способ быстрого приобщения.

— Тахира!

— Ну что опять я? Сама-то проспала последние два часа.

— Сколько? — Я растерянно моргнула, — они столько времени баяли?

— Угу. — Подруга усмехнулась. — Ты заснула в начале баллады, а растормошить тебя удалось только под самый конец. Кстати этот рыцарь победил. По техническим причинам — все остальные выступить не успели.

— Да я бы пошла, но Вариан обидеться…

— Ну, — Тахира тоже зевнула, заразившись от меня сонливостью, — если ты попросишь устроить для себя частное показательное выступление, он тебя простит.

— Ты неисправима.

— Я? Это все тепло. Цветы и птички на меня странно влияют.

Мы рассмеялись и посмотрели на ристалище. Два рыцаря: в черных и серебристых доспехах готовились к поединку.

— Ой, это же Вариан! — Я улыбнулась, — Сочувствую я, его сопернику.

— Серебристые доспехи, грифонья морда на щите… на твоем месте, я бы посочувствовала Вариану. И Яну, если ему придется встретиться с этим монстром. Это же великий и ужасный лорд Ратибор!