Анна Гурова - Лунный воин

– «Стражей» не вижу, – ответил Мотылек. – Надо бы им поднести гостинец, чтобы не разгневались. Наши «стражи» у Перевоза были сердитые, чужаков не любили.

– А-а, – протянул знахарь. – Понял. Здешние сторожа… им подношения уже не нужны. В прошлом году они пропустили кого не надо – и поплатились. Вон, глянь туда…

Он показал налево, куда убегала от пристани вдоль реки разбитая дорога. Там, шагах в тридцати от обочины, на взгорке, тянулся к небу частокол обугленных столбов. Мотылек только посмотрел, а ему уже стало не по себе.

– Подойдем поближе, – сказал Кагеру.

Мотыльку не хотелось, но любопытство пересилило. Подошел – и сразу пожалел об этом. Столбы стояли кругом – высокие, почерневшие от пламени, так что не разобрать вырезанных лиц – как будто оскорбленные квисины надели маски на лица, чтобы мстить неузнанными. Жутью веяло от этого черного круга. А на земле между столбами в куче золы и непрогоревших головешек лежали кости. Много костей, череп, ребра, целый скелет – не то лошадь, не то осел. Видно, давно лежал, между ребрами уже трава проросла. Мотылек пригляделся и похолодел – рядом, среди горелого тряпья, ничком лежал еще один скелет. Небольшой, человеческий.

– Что это? – пролепетал он. – Почему не уберут, не похоронят?

– Их нельзя трогать, – сказал Кагеру. В его голосе Мотыльку послышалась злая насмешка. – Никто не должен год подходить к останкам жертвы. Не то дух вернется.

– Какой дух?

– Уважаемый Господин Холера.

Мотылек испуганно взглянул на него, в животе похолодело. Господин Холера был дух знаменитый, бродячий, невиданно кровожадный. Появлялся тут и там, обычно к концу лета, приходил неожиданно, уходил неохотно, оставляя после себя разорение и горе. В дельте этого квисина старались поминать как можно реже, чтобы не накликать. Потому что знали: раз придет, и всё – роду конец.

– В прошлом году Господин Холера явился в этот поселок, – заговорил знахарь. – Уж не знаю, чем они его обидели. Поселился в нескольких домах – и давай пировать. Люди исходили кровавым поносом и умирали за несколько дней, никто ничего не мог сделать. Здешний шаман попытался выгнать его, но дух разгневался, пожрал его и стал свирепствовать пуще прежнего. Тогда жители Ночных Воронов пригласили моего соседа, шамана из Сасоримуры – это деревушка в десятке ри отсюда. Тот шаман считается самым сильным в Лесном Пределе. После меня, конечно. Он долго не соглашался, но его уговорили. Он взял очень большую плату, а потом, когда дух ушел, – еще столько же. За риск.

– Почему?

– Дело в том, что изгнать Господина Холеру невозможно, – он слишком силен для человека, даже для опытного шамана. Зато его можно попытаться перехитрить. Но если допустить малейший промах – сразу станешь его пищей.

Мотылек с новым страхом взглянул на пожарище.

– Как же тот шаман обманул квисина?

– С помощью одного старинного обряда. Шаман приказал выделить ему самый богатый дом в поселке. Женщины прибрались там, украсили дом цветами, приготовили роскошный ужин. Самые красивые девушки пришли в своих лучших нарядах, чтобы прислуживать за столом. Тогда шаман подошел к одному из домов, где гостил Господин Холера, и пригласил его на ужин.

«Ты гневаешься на эту деревню? – спросил он. – Они тебя ненароком оскорбили, недодали тебе чего-нибудь – и ты пришел, чтобы взять всё самому? О господин, не утруждайся. Мы и так дадим тебе все, что хочешь. Вот угощение, вот прекрасные девицы – выбирай любую…»

– И что, квисина удалось выманить?

– Да, удалось. Всю ночь шаман пировал с ним в лучшем доме поселка, и Господин Холера остался доволен. А утром к крыльцу подвели вот этого осла, чьи кости чернеют в круге, – разукрашенного цветами и лентами, в вышитой попоне, с двумя корзинами, набитыми всяческими подарками. На спине у осла сидела большая соломенная кукла в шелковом халате. Господину Холере предложили сесть на осла и вселиться в куклу, чтобы ему было удобнее путешествовать. Прекраснейшая девица взяла осла за повод и повела его к воротам деревни. А все жители толпой шли за ним следом, кланялись ему, словно имперскому чиновнику, и желали ему счастливого пути. И вот Господин Холера в облике соломенной куклы выехал за ворота деревни.

«Заедем к „сторожам", господин, если вы не возражаете, – попросила его девица. – Я только попрощаюсь с ними…» Но стоило им войти в круг, как жители заорали и завыли, и на уходящих обрушился град камней, копий и стрел. Потом жители завалили трупы осла, девицы и чучело Господина Холеры соломой и хворостом и подожгли. А что «сторожам» при этом досталось – так поделом им. Они опозорились – не уберегли свой дом от чужого квисина, да еще такого страшного, как Господин Холера. Местные потом поставили новый круг, у других ворот – мы мимо него еще пройдем…

– И люди перестали умирать?

– Да.

Кагеру долгим взглядом посмотрел на кости и саркастически добавил:

– Как ни странно, Господин Холера больше в эти края не возвращался… Эй, короед, что нахохлился?

– Страшное имя «Холера», – произнес Мотылек так осторожно, словно брал в руки отравленную иглу. – Оно даже звучит жутко… А их, – он посмотрел в сторону скелетов, – жалко. Они-то чем провинились?

– Это жертва, дружок. Иногда надо пожертвовать чем-то важным, чтобы спасти все остальное. Ладно, нагляделись, пойдем отсюда…

Поселок Ночные Вороны не понравился Мотыльку с первого взгляда. Может быть, дело было в обугленных скелетах у пристани. Может, из-за того, что местные жители, едва завидев соломенную шляпу и посох Кагеру, почему-то прятались по домам, поспешно запирая за собой двери. А может, из-за леса. Лес был везде. Его было тут слишком много. Куда ни обернись – везде он, словно подкарауливает за спиной. Мотылек, который привык к просторам – если река, так до горизонта, если равнина, так за день не перейти, – чувствовал себя очень неуютно. Ему казалось, что здесь даже днем темнее, чем в низовьях, как будто лес забирал часть солнечного света. И кто его знает, что за хищники прячутся там, среди этих бесконечных деревьев. Серые приземистые дома-полуземлянки казались мальчику какими-то мрачными, унылыми – то ли дело легкие, светлые, тонконогие хижины Стрекозьего острова. Внутри здешнего дома наверняка темно и холодно, как в могиле, думал Мотылек, пока они с сиханом шли по главной улице Йогарасу. И крыши какие-то сизые, крыты замшелыми дощечками, словно тухлой чешуей. И в воздухе так и веет страхом.

Мотыльку вдруг до смерти захотелось вернуться обратно в лодку. Пока длилось путешествие по Микаве, всё казалось – до дома недалеко. Но теперь, когда река скрылась за зеленой стеной деревьев, мальчику так тоскливо стало, хоть плачь. Мотылек сжал зубы – он не собирался сдаваться раньше времени. «Убегу сегодня ночью, – подумал он. – Там у пристани стояла какая-то баржа, попрошусь к ним. Украду у сихана немного денег, оплачу дорогу. А не получится, так возьмусь за любую работу – на руле стоять, стирать, готовить, палубу мыть – все что угодно, лишь бы вернуться домой!»