Варвара Мадоши - Сэйл-мастер (СИ)

— Ничего, — Княгиня по-кошачьи потерлась головой о его грудь. — Я, конечно, не ценитель поэзии, но польщена. Только вот… «капитан»? Несколько нелепо в данной обстановке, не находишь?

— А что? — удивленно спросил Сашка. — Как я могу называть вас по-другому? Вы же одна и есть. Капитан. Марина Федоровна Балл. Подумаешь… в постели там, не в постели… как будто от этого человек меняется.

Балл приподнялась на локте, заинтересованно заглянула ему в лицо.

— Чаще всего меняется, — заметила она с ясно слышимым юмором. — Но не вы, штурман. В самом деле.

— Ну вот видите, — сказал Сашка и сграбастал ее за плечи, притягивая к себе.

— Не думайте, что я позволю вам это делать на мостике, — заметила Княгиня после паузы, чуть задыхаясь.

— А я и не думаю.

Глава 16,

о почти аварийной посадке

Бэла Катерину не понимала. Штурман была слишком уверенной в себе и в своей правоте и при этом слишком нормальной. Она совершенно не походила на Сашку и Сандру, которые Бэле казались все-таки немного не в своем уме.

Бэлу беспокоили их отношения.

Возможно, до Майреди удастся остаться в рамках формальной вежливости?.. Нет, скорее всего: ведь Сашка теперь во время маневров будет находиться в фонаре, и Бэле волей-неволей придется работать именно с Катериной.

Катерина, кажется, разделяла неловкость Бэлы: после того, первого взрыва, они просто почти перестали разговаривать. Бэла делала это инстинктивно, а Катерина, как ей показалось, совершенно сознательно — чтобы не переводить ситуацию в откровенную вражду.

Однажды, уже незадолго до их промежуточной посадки на Тэте, Катерина вечером постучалась Белке в дверь каюты и сказала:

— Бэла… Я тут написала песню, но мне кажется, что я ее не спою. Может быть, ты попробуешь?

Голос у нее был неуверенный, и Бэла поняла: штурман хочет пойти на примирение.

Белка почувствовала, как к горлу у нее подступает странный комок, и она ответила, как можно искренне:

— Я бы с удовольствием. Но я не пою.

— Не умеешь? — спросила Катерина.

Бэла передернула плечами. Если Катерина до сих пор не заметила, что она никогда не говорит громко, Бэле совсем не хотелось привлекать внимание Катерины к этому факту.

— Так, — сказала она. — Но если сделаешь оранжировку для барабана… то я всегда.

— Может, и сделаю… — задумчиво сказала Катерина. — Знаешь, под барабан как-то не споешь.

Но сказала она это сдержано, и Бэла прокляла себя: все-таки она совершенно не умеет общаться с людьми! Катерина явно сделала жест доброй воли, ей это могло быть трудно. А как она, Белка, отреагировала? Задушила росток на корню и все такое.

Белка упала на койку, на бок, и закрыла ухо рукой, как лапой — скорее, кошачья повадка, а не лисья, но Белка многого набралась у Абордажа.

Ну что ж, странно было бы ожидать, что у нее ни с кем не возникнет на корабле трений. Собственно, хорошие отношения с Сашкой и Сандрой — совершенно не ее заслуга. Конечно, стоило появиться нормальному человеку…

«Спи, — сказала себе Белка. — Самобичеваться потом будешь».

Однако потом времени у нее не оказалось — посадка в их промежуточном пункте назначения выдалась на редкость экстремальная, из тех, что с гарантией вышибают из головы все не относящиеся к непосредственной задачи мысли.

Довольно скоро выяснилось, зачем они идут на Тэту и какая такая прибыль может их ожидать в дальнем захолустье: требовалось доставить давно заказанный груз на станцию климатологического наблюдения и разведки. Одно только и было странно — что Княгиня связалась с такими капризными вещами, как запас амулетов, энергетических кристаллов, ингридиентов для зелий или что там еще могло понадобиться на погодной станции. Вряд ли научный персонал деньги лопатой гребет. Может, на Тэте есть какие-нибудь редкие природные богатства?

Белобрысову, однако, недосуг было размышлять над этими странностями: у него сейчас дни и ночи проходили в каком-то восхитительном тумане — то лазурном, то золотом, то каком-то вообще непонятном. Ему казалось — он знает, как чувствует себя корабль, когда его паруса раздувает правильный ветер — не тот, который попутный, а тот, который под легким углом, чтобы каждое полотнище до последнего лиселя трепетало от счастья. Он сам не знал, откуда оно взялось. Ни с кровью, ни с мистической связью это ничего общего не имело. Просто так случилось — и Сашка принимал это чувство всеми фибрами души.

При этом ему бы и в голову не пришло в неофициальной обстановке поинтересоваться у Княгини, что они все-таки забыли на Тэте. Он по-прежнему не делил своего капитана на составные части.

Первые тревожные склянки пробили в голове у Белобрысова только тогда, когда он за двое суток до предполагаемого времени посадки пришел за уточнением планетарной лоции.

— А, штурман! Получите последние сведения, — она кинула ему объемистую тетрадь. — Хорошо, что у вас наконец-то дошли руки поинтересоваться документами, которые я получила, замечу, еще до отлета.

Сашка проглотил упрек, отчасти заслуженный: документы и впрямь были на корабле с самого начала, но в порядке вещей считалось, если штурманы знакомились с лоциями за два-три дня до посадки. Раньше не было смысла.

— Как предсказывают прогнозисты, — продолжала Княгиня совершенно ровным тоном, — река намела в дельте песчаную мель, приземляемся на двадцать семь минут восточнее.

Пока Сашка отчаянно пытался сообразить, при чем тут дельта реки и песчаная мель — у них что, нет нормального «мокрого» порта? — Балл продолжила как ни в чем не бывало:

— Поселение выше по реке, придется сперва дойти до дельты, а потом подниматься. Ничего, ветра весной там устойчивые, а штормов не бывает.

Пораскинув мозгами, Сашка решил, что ситуация вполне логичная: небось, единственное поселение устроили не там, где удобно садиться, а там, где что-нибудь добывают. Или где есть пахотная земля, например.

У Княгини он снова решил ничего не спрашивать: ему по опыту уже было известно, что, когда капитан говорит таким тоном, все расспросы она, скорее всего, проигнорирует.

— До планеты полтора килокабельтова!

— Точка посадки прямо под нами — Сашка наблюдал, как изображение планеты, окутанное призрачными линиями выдуманной людьми координатной сетки, медленно увеличивается в хрустальном окне иллюминатора. На месте второго пилота сидела Катерина: от нее умопомрачительно пахло томленой картошкой с грибами.