Владимир Дубик - ПодЛох

— Даже месяца не прошло, — тихо прошептал он.

Затем его взгляд упал на незнакомый прибор. Стрелка медленно возвращалась на нулевую отметку.

— В клоаку Реформатор прорвался, — сказал Профессор, протирая очки. — Что он будет делать дальше?

— Дальше подождет пока сойдет рунная нить. Пять искр, конечно много, но недостаточно для полного уничтожения заклятья.

Роланд тронул за рукав Ректора.

— Мы можем звать Весы. Факт переработки искр.

Олег Павлович качнул головой.

— Не надо. Реформатора должны достать мы. Тем более он в клоаке. Даже если Весы примут решение в нашу сторону, на визит Ласкового Убийцы это не тянет. А в клоаку никто не сунется.

— Никто, кроме нас, — сказал Профессор.

Ректор кивнул.

— А что Реформатор хотел от тебя Роланд?

— Не помню я. Ты же знаешь игла правды…

— Знаю, но может ты вспомнишь что-либо еще до того как он начал тебя тыкать иглой.

— А что там вспоминать, — Роланд, нахмурил лоб честно пытаясь припомнить детали, — выпивши я был, — уже смущенно сказал он.

— Напрягись, это может помочь.

— Ладно. Значит так, он все время болтал про свои похождения, про разные страны и эпохи, начитанный дедуля, я вам скажу, потом, потом опять про похождения, красные труселя…

— Про что? — Профессор аж закашлялся.

— Про красные труселя, — покорно повторил Роланд.

— И это все?

— Да. Хотя был один вопрос, который не понятно к чему относился…

— Ну не тяни ты слухача за одно место! — сказал Ректор.

— Он спросил, как поживает мой знакомый. Я еще удивился тогда, откуда он знает о Синицыне. Я ведь точно помню, что ему о нем не говорил.

— А может говорил, ты же выпивши был, — ехидно вставил Профессор.

— Да иди ты… я вообще-то в нерабочее время. И не лезь в мою частную жизнь!

— Успокойтесь, вы оба! А что дальше было?

— Ничего. Я ему ответил, что мой знакомый поживает прекрасно и что он исполняет интернациональный долг… — Роланд запнулся и посмотрел на Ректора.

— …в клоаке, в доблестном гвардейском легионе «Последняя Надежда», — жестко закончил Ректор.

— А как же… — Роланд беспомощно посмотрел на Профессора, словно ища у него поддержку.

— Так вот зачем Реформатор тыкал в тебя иглу правды. Ему на хрен не нужны секреты Ректората. Ему нужен Синицын. Он хочет стать повивальной бабкой нового Спилера!

— А что, Синицын Спилер? — Роланд с Профессором произнесли это вместе.

— Потенциальный. Причем с очень большим потенциалом!

— Дела, — протянул Профессор, вновь принявший за свое пенсне. — И что нам делать? Он вопросительно посмотрел на Ректора.

— По крайней мере, мы выяснили зачем Синицын Реформатору. В расположение легиона, так просто не попадешь. Значит будем считать, что пока наш подопечный в относительной безопасности. Далее, нам нужно заслать в клоаку две спецбригады. Людей возьмешь в легионе. Одну поведешь сам.

Роланд кивнул.

— С тобой пойдет обойма Синицына.

— Не понял?

— Рыбной ловлей увлекаешься?

— Нет.

— А ты, Профессор?

— В далекой молодости. Но ловлю на живца никогда не любил.

— Я тоже. — Ректор помолчал. — На данном этапе у нас нет выбора. А что там наш лиловый «друг».

— Наш, как ты выразился лиловый «друг», видимо обнаружил штамп слежения и был таков, чтоб ему позеленеть, — с сожалением сказал Профессор.

— Плохо. Чую я, дорогие мои, закручивается что-то нехорошее. Если предположить, что все заинтересованные стороны прознали о зарождающем Спилере, то… — Ректор недоговорил. Его прервал срочный вызов.

— Попытка прорыва периметра легиона, — буднично доложил невидимый голос диспетчера.

— Потери? — отрывисто спросил Ректор.

— Три обоймы охранения и пол роты хозчасти. Им не повезло с расположением. Объект прорыва ушел. Объект под кодом «колпак» не пострадал.

— Вот и объявился наш Реформатор. Что-то уж очень быстро. Видимо спешит. Ну и нам не след отставать. Роланд, ты в расположение легиона. На подготовку спец бригады сутки. А мы с Профессором, в Ректорат.

Реформатор лежал на холме и задумчиво смотрел на периметр легиона «Последней Надежды». В сущности, ему было наплевать как называется это скопление жратвы, ибо любое существо несущую искру, для него было едой. А в его нынешнем положении и подавно.

После того, как он очень вовремя набрел на пост номер три, и малость перекусил, он воспрял духом. Пять искр дали ему возможность частично загасить злое пламя заклинания Ректора, которое не давало ему возможность вернуться в свою вторую форму. Вторая форма была незаменимо во многих случаях. А уж в этом мире и подавно. Седовласый джентльмен внушал уважение многим. И совсем молоденьким студенткам и старушкам на придомных скамеечках. А как все знают, эти милые старушенции, при своей бдительности, могли дать фору многим службам контрразведки.

Но неудачная попытка проникновения в расположение этого гребанного, славного гвардейского легиона, (эмблема легиона, покореженная и закопченная, чудом висела на воротах периметра, по которым пришелся его первый удар), похоронила на время, его возможность возврата назад, столь им любимого седовласого джентльмена. И это ухудшало и без того не столь радужное положение Реформатора.

Он надеялся, что если уж не достанет этого парня, то хотя бы полакомиться еще несколькими десятками искр, которые помогли бы ему совсем снять рунную нить. Но не вышло. Эти легионеры гибли, но искры не отдавали. Искры гасли по воле умирающих воинов и не доставались ему. И такое вкусное и нужное ему сейчас лакомство превращалось в никчемную трухлявую пустоту. Надо отдать должное Ректорату. Они могли подготовить своих людей.

Реформатор зарычал от еле сдерживаемой ярости. Ему в голову не приходило не одной стоящей идеи. И этого он тоже не любил в своей первой форме. Ну скажите, какая тут может быть выработана стратегия или хитроумный план, в туше весом под три центнера и созданной лишь для того, чтобы все крушить и убивать. Да, ничего не скажешь, его первая форма было создана для убийства и пожирания искр. Но и только. Там где нужен план, кошмарная помесь льва с тиранозавром, могла лишь уничтожать.

Реформатор поднял голову и принюхался. Запах ему не понравился. К уже привычному фону периметра прибавился новый. Запах, человека, в которого он так изящно и безрезультатно тыкал иглой правды в туалете бара «Полный Пепелац». Запах Роланда. И это было плохо. А еще это означало одно. За него теперь возьмутся всерьез. Охота началась.

Реформатор бесшумно вскочил и растворился в наступающих сумерках.