Мэри Стюарт - Принц и пилигрим

Однако необходимо было выполнить свой долг. Александр без затруднений добрался до покоев, где леди Лунед и ее женщины занимались рукоделием. Домоправительница приняла Александра с видимым удовольствием, остальные дамы также радостно приветствовали его счастливое возвращение к здоровью и прежнему виду.

Александр неоднократно извинился за столь продолжительный визит в столь неподходящее время, каковые извинения леди Лунед весьма мило отказалась принять, повторив, что рада видеть юношу своим гостем.

Необходимо заметить, что в ходе обмена извинениями и любезностями ни леди Лунед, ни Александр ни словом не помянули о завершении помянутого визита; Моргана со всей определенностью довела до сведения домоправительницы, которая боялась своей госпожи, что Александр должен остаться в замке.

А сам юноша пылал решимостью со всей юношеской самонадеянностью и всепоглощающей страстью, которую разожгли в нем зелья и завлекательные уловки Морганы, с головой — и прилюдно — уйти в свой первый настоящий роман. И какой роман! Подобно всем своим сверстникам, он заводил иногда интрижки на стороне, но что в сравнении с этим мимолетные увлечения юности! Это совсем другое: женщина, прекраснее которой ему не доводилось видеть, королева, сестра верховного короля! И Александр, ее избранник (как сам он считал), желал теперь только разделить с ней ложе и стать ее признанным любовником в глазах всего света — или, по крайней мере, в глазах других юных рыцарей ее «совета».

В тот же вечер последнее и было проделано со всей недвусмысленностью на глазах у всего замка. Во время обеда в трапезной Александра усадили по правую руку от королевы. С другой стороны от него устроилась одна из придворных дам королевы, пожилая женщина (все приближенные к королеве женщины были либо старухи, либо дурнушки), которая большую часть внимания уделяла содержимому своей тарелки.

Леди Лунед сидела по левую руку от королевы; говорила она мало, и Моргана ее почти не замечала. Сама же королева облачилась словно для триумфального пира: в кремово-белое платье, усыпанное искрящимися алмазами. Ее темные волосы были уложены в высокую прическу, украшенную драгоценностями и ниспадающим прозрачным покрывалом, а лицо, умело подкрашенное, в свете свечей было лицом двадцатилетней девушки.

Более ослепительных посулов Александр не мог бы и желать. Небольшой зал заполняли придворные из свиты королевы и несколько дам леди Лунед и Морганы. Воины верховного короля держались не на виду, и можно было подумать, будто проводишь время в славной компании, пирующей в зале у какого-нибудь лорда. Завязалась беседа, звенел смех, собравшихся обносили вином и угощением, однако нетрудно было заметить, что кое-кто не сводит глаз с Морганы и красивого молодого человека рядом с ней.

Королева вознаградила их ожидания. Она говорила почитай что только с Александром, склоняясь к нему совсем близко, а ее рукав или рука время от времени касались руки или рукава юноши.

Под конец Моргана подняла бокал и выпила за его здоровье на глазах у всех, а затем, поцеловав край кубка, подала его Александру, чтобы юноша отпил из него.

Александр, на которого сильно подействовало и которого даже слегка опьянило изобилие еды и вина после долгого воздержания и болезни, не заметил ни одного-двух угрюмых взглядов, ни многочисленных улыбок, которыми обменивались рыцари из свиты Морганы.

Тому, кто знал королеву, нетрудно было понять их смысл: «Что, теперь на твоей улице праздник? Гуляй, петушок! Кукарекай, пока не зажарили!»

Она не пришла к нему в ту ночь.

Питер, явившись, как обычно, помочь Александру лечь в постель, принес ему и знакомый графин с лекарством, посланный королевой. Будучи слабее, чем сам он считал — перед глазами у него все плыло от вина и возбуждения, — Александр послушно выпил присланное и лег в постель. Питер погасил свечу и ушел.

Александр некоторое время лежал, глядя на дверь и прислушиваясь, хотя королева, оправдывая данное ей прозвище, двигалась бесшумно, как фея, и Александр узнавал о появлении Морганы только по ее прикосновению или по разливающемуся в воздухе благоуханию. Но зелье подействовало, и еще прежде, чем растаял запах потушенной свечи, Александр уже спал.

Моргана, конечно, знала, что делает.

Когда Александр проснулся на следующее утро, ее уже не было в замке: она отправилась на охоту со своими рыцарями, как всегда — в сопровождении приставленной королем стражи. Не увидел ее Александр и вечером. У нее болит голова, передавал Питер слова королевы, но завтра ей будет лучше, и если принц соблаговолит навестить ее утром, где-нибудь в третьем часу после рассвета, они могли бы, вероятно, вместе проехаться верхом?..

Снадобье, которое она послала молодому человеку в тот день, имело иной вкус: его сладость была приправлена чем-то острым и одновременно тягучим, навевающим сон. Но обещанный сон так и не пришел.

После того как паж уложил юношу, потушил свечу и покинул спальню, Александр всю ночь промучился без сна, терзаемый неутоленной страстью, жадно и с беспокойством предвкушая утреннее свидание.

Глава 25

Даже после бессонной ночи Александр на следующее утро чувствовал себя лучше, впервые за много дней. Он встал рано и спустился вниз, как только счел возможным, чтобы встретить Моргану во дворе.

Конечно, она заставила себя ждать, но наконец появилась — одна, если не считать стражи, сопровождавшей ее во время всех выездов за пределы замка. Королева была в зеленом, в головном уборе рыжеватого шелка с ало-бурыми перьями, что, загибаясь вниз, касались ее щек. Плечи ее покрывала травяного цвета мантия, подбитая тем же рыжеватым шелком. Выглядела она ничуть не хуже, чем в пиршественной зале или в тихой опочивальне больного. Александр поцеловал королеве руку, помедлив над ней лишнее мгновение, затем, подсадив Моргану в седло ее прелестной гнедой кобылки, уселся на своего коня и последовал за королевой по деревянному мосту.

Королева хорошо знала окрестности, так что Александр предоставил ей выбирать дорогу. Конь Александра успел застояться, поэтому королева направилась вдоль реки хорошим галопом. Чуть не доезжая до того места, где Александр упал в воду, она повернула вверх по склону на лесную тропу, и им пришлось сбавить ход. Через некоторое время лес поредел, и всадники выбрались в освещенную солнцем и укрытую от ветра горную долину, где их кони могли скакать бок о бок. Моргана пустила свою кобылу шагом, а молодой человек заставил своего гнедого держаться вровень с нею.

Все это время за ними следовали четверо стражей, и порой Моргана оглядывалась через плечо, с самым трогательным видом выказывая опасение. Они все время наблюдают за ней, поведала Александру королева, и сообщают обо всем, что она делает, ее брату Артуру. Она боится их, мило покаялась Моргана, боится, что скоро, утомившись однообразием службы в этой глуши, соскучившись по своим близким, они пошлют облыжное донесение королю, и Артур отдаст приказ препроводить ее обратно на унылый север, в Каэр-Эйдин, или заключит в хорошо охраняемую темницу (как выразилась Моргана) — в Кастель-Аур в валлийских горах. И там, намекнула она, Александр не сможет с нею видеться. Разве что, конечно, Александр поможет ей избежать этой кары, столь жестокой, сколь и неправедной, которой подверг ее верховный король?..