Юлия Григорьева - По воле богов (СИ)

   - Должок, любимая, не терпит промедленья.

   - Какой должок?

   - Супружеский, родная.

   Тебя, конечно, я не подгоняю,

   но все-таки немедленно желаю

   проценты получить сейчас.

   - Проценты? Они, скажи, откуда?!

   - Успели набежать.

   - А если отдавать я ничего не буду?

   - Сам заберу.

   И, знаешь, милая супруга,

   от векселей не сможешь ты сбежать.

   И синеглазый ростовщик увлек меня на траву...

   * * *

   Только рядом с Арманом я поняла, что такое счастье. Мы были одни, совсем одни, Бониваль покинул нас через стационарный портал, спеша успеть на погребение Нерила Дорбери. Мой муж просил поклониться покойному другу и от него. А я попросила прощения. Оба мужчины улыбнулись, они виноватой меня ни в чем не считали. Бони ушел, а нам досталась вся вселенная, наполненная сплошным непрекращающимся, искрящим счастьем. И было страшно, что все это может закончиться.

   Земля покойной матери моего супруга была меньше клановых территорий, но мне она казалась целым миром, где не царило правил и условностей, где не было затаенной угрозы и устремленных в спину взглядов. Арман знакомил меня с нашим домом, показывал красоты этого места. Мы купались в прозрачном озере, носились, как дети, по лесу, пугая своим смехом животных, с любопытством подглядывающих за нами. Ловили вместе рыбу, но вся рыбалка закончилась веселой возней в воде, в которой мы оказались после очередных подсчетов моих задолженностей и притворного нежелания отдавать их.

   Наши дни и ночи были наполнены любовью и упоительными ласками, сводившими с ума. Как никогда я понимала, что лучшего супруга не могла себе пожелать. Арман окружил меня заботой, отдавал все тепло своего сердца, и я платила ему тем же. Я ловила взгляды мужа и смущенно отводила глаза, столько в синеве его взора было обожания и нежности. Я тонула в его глазах, растворялась в нем, становилась его частью. И ничего не хотелось менять.

   Наш дом был совсем маленьким и чем-то напомнил мне дом первой жены моего отца. Кроме нас в нем находилась старая женщина-оборотень с изувеченной второй ипостасью. Она с теплой улыбкой встретила Армана и настороженно меня. Так уж вышло, что вампиры одна из самых закрытых и высокомерных рас. Но мне не было смысла задирать нос перед женщиной, и мы быстро подружились. Впрочем, мы и видели друг друга изредка. На ночь она уходила в свое логово, маленький домишко, стоявший в некотором удалении от нашего дома, а приходила утром. Позавтракав, мы на целый день уходили. Возвращались вечером, незадолго до того, как оборотень уходила. Только тогда и разговаривали. Больше никого в мире нашего счастья не было.

   Я как-то спросила Армана, откуда здесь взялась Вирея, так звали женщину. Он рассказал, что оборотень нашла его матушку в лесу, когда та была совсем маленькой, и приютила у себя. Родители ребенка нашли, а Вирее позволили продолжать общаться с дочерью, к которой женщина-оборотень привязалась. Она же и с Арманом часто нянчилась. А когда матери не стало, мой муж предложил оборотню жить здесь, приглядывая за домом. Вирее идея понравилась. С тех пор, она стала хранительницей этих земель.

   Внизу вовсю уже гремела посудой Вирея. Арман потянулся и посмотрел на меня, тоже едва успевшую открыть глаза. Он улыбнулся и притянул меня к себе.

   - Вирея, как всегда,

   желает утра нам и славит новый день.

   - Вставать с рассветом каждый день

   неужто ей совсем не лень?

   - Остыла кровь волчицы старой,

   и нужды у нее в сравненье с нами малы.

   Легла, когда еще садилось солнце,

   и встала, лишь затеплилась заря.

   И, например, в отличье от меня.

   Одна горячая вампирша

   смотреть спокойно сны дала.

   - Вот лицемерие мужчины!

   Наглец, сегодня ночью будешь спать!

   Ко мне не вздумай приставать.

   - Так, значит, я договорился?

   На месть вампирши напросился?

   О, нет, молю я о прощенье!

   Эльмина, внемли бедному супругу.

   Он умоляет на коленях свою жену о снисхожденье.

   - И не проси, тебя не слышу.

   Я притворно фыркнула и попробовала освободиться из его объятий. Синеглазый нахал извернулся, придавливая меня своей тяжестью к ложу.

   - Не отпущу, пока меня ты не услышишь.

   - Пусти, наглец, я есть хочу.

   А коль сейчас с меня не слезешь,

   поверь, без жалости кушу.

   - Красавица моя, ты врешь, как дышишь.

   Не кусишь, знаешь почему?

   Ты все еще не понимаешь,

   тогда смотри, я покажу.

   Арман завладел моими губами, и обо всех угрозах я как-то неожиданно забыла. Руки сами легли ему на плечи, и первый тихий стон разлился по спальне...

   Когда мы спустились вниз, Вирея уже закончила готовить завтрак и повернулась на наши шаги. Она чуть насмешливо улыбнулась, глядя на наши невозмутимые лица, и кивнула на стол.

   - Вирея, с новым днем.

   Арман привычно поцеловал оборотня в щеку, а я обошлась простым приветственным кивком. Пока мы завтракали, женщина поглядывала на нас все с той же насмешливой ухмылкой. Я неожиданно зарделась, а Арман вопросительно взглянул на нее.

   - Вирея?

   - Не обращай внимания, сынок.

   - И все же?

   - Да, молодость я вспомнила свою,

   на вас глядевши, на двоих.

   Вот так же страсть сбивала с ног

   И удержу найти никто не мог.

   Волчихой юной, полной жизни,

   неслась в владениях своих.

   Бежала, ветер обгоняя, вдыхала запахи весны.

   Той славной жизни не понять,

   Кому свободы не дано объять.

   Склоняли головы цветы

   перед Виреей светлоокой.

   Сынок, коли видал бы ты,

   какой была я быстроногой.

   И волей лишь одной дышала,

   И душу юную сжигали

   Одни лишь светлые мечты.

   И вот в одну из тех ночей,

   вдруг вышел волк.

   Таких светящихся очей

   я в своей жизни не видала

   и жертвой страсти сразу пала.

   Тела сплетались до рассвета,

   и пели души от любви.

   И песню до сих пор я эту,

   забыть не в силах.

   - И что же он, вы поженились?

   - О, нет, Эльмина, нет, увы.

   Сбежал подлец, лишь солнце встало.