Крис Вудинг - Ткачи Сарамира

Анаис ту Эринима, императрица Сарамира, стояла возле буфета из красного дерева, прислонившись к стене. В руке женщина держала серебряный кубок, наполненный янтарным вином. Пушистые светлые волосы падали на плечи, обрамляя прекрасное лицо. Анаис стояла в черной шелковой ночной рубашке. Босые ноги мерзли, ощущая холод пола, выложенного плитами. Этот камень ценился за то, что не нагревался в жару, и помещение оставалось прохладным.

Императрица отпивала вино маленькими глотками и ждала, вскармливая ярость.

Как же она ненавидела мужа. Мало того что выносить выходки императора было всегда нелегким испытанием, в отношении к Люции проступила его истинная омерзительная сущность. Всю злость, все раздражение он вымещал теперь на ней. Дурун и раньше часто напивался и в такие моменты не контролировал свое поведение, но в последнее время как будто сошел с ума от пьянства. Император устраивал пирушки, орал и вел себя самым непристойным образом, так что даже приятели чувствовали себя неловко в его компании. Отъезд на охоту – нередко поспешный и внезапный – приносил короткое облегчение, но при этом он испытывал терпение ожидавших его важных гостей, а возвращался порой в еще худшем состоянии.

При мысли об этом Анаис закипела от негодования. Небольшой местью супругу было хотя бы то, что его род поддержал на совете Люцию. Хотя их поддержка была палкой о двух концах. Если бы этого не случилось, она могла бы с легкостью аннулировать брак с Дуруном. А теперь приходится страдать и терпеть его выходки, поскольку сейчас без поддержки рода Бэтик не обойтись. Дурун слишком упрям и вспыльчив, чтобы перетянуть в этом вопросе семью на свою сторону. Император и его отец, обладавший таким же взрывоопасным темпераментом, орали друг на друга почти каждый день. И эта открытая вражда лишь отдаляла Дуруна от семьи и ставила его в невыгодное положение перед обществом. После каждой выходки сына глава рода прибывал к Анаис и просил прощения, обещая постоянную поддержку семьи по всем вопросам. Императрица знала, как трудно ему преодолеть гордость, и не могла отказать. Но это нисколько не уменьшало ее гнева.

Интрижки Дуруна с придворными дамами уже давно ни для кого во дворце не были секретом. Обычно он предпочитал молоденьких особ не слишком знатного происхождения, приезжавших на балы и приемы. Польщенные вниманием императора, они, как правило, даже не задумывались о последствиях. Бывало, Дурун вступал в связь со служанками, которые в силу своего положения, просто не осмеливались отказать ему. Иногда во дворец привозили продажных девок из борделей. Поначалу такое случалось крайне редко, и Анаис закрывала глаза на выходки мужа. Их брак состоялся не по любви, а из политических соображений. Но постепенно Дурун перестал осторожничать, и тут же поползли слухи.

Анаис чувствовала себя оскорбленной и униженной. Она считала, что достаточно хороша собой и искусна в любовных играх, чтобы удерживать супруга в своей постели. Но ни тогда, ни сейчас у нее не было возможности развестись с мужем, отказавшись от поддержки его семьи. Прочность императорского брака была обусловлена интересами династии Эринима. И даже после того как Дурун нарушил все супружеские обеты, несчастная женщина все равно не могла расторгнуть этот союз.

В конце концов Анаис перестала обращать внимание на скандальные выходки, позволив императору делать все, что ему хотелось. А главное, муж больше не интересовал ее как мужчина. Только лишь изредка, когда Дурун направлял яркое пламя своей страсти на достойную и заслуживающую внимания кандидатуру – или, что бывало еще реже, на законную супругу, – императрица видела перед собой человека, за которого хотела выйти замуж. Но подобное случалось так редко, что только расстраивало ее. Супруг растрачивал себя на идиотские интрижки, драки, выпивку и шлюх.

И все же сегодня Дурун зашел слишком далеко.

Император вернулся с охоты уже пьяным и устроил во дворце пирушку для приятелей. Все упились до поросячьего визга, особенно Дурун. На охоте ему повезло убить кабана с первого же выстрела, и он, потеряв голову от счастья, повел себя совершенно непристойно: схватил прислуживавшую ему девушку, обыкновенную и ничем не примечательную, недостаток ума и красоты у которой восполняла непропорционально большая грудь, и завалил ее на стол, разбрасывая блюда с едой и кубки с вином. Горничная, посланная с запиской к императору, застала его между ног девушки. Груди служанки торчали из разорванной рубашки. Она хрипло втягивала в себя воздух при каждом толчке, когда император входил в нее, а приятели Дуруна, собравшиеся вокруг, подбадривали его криками и улюлюканьем. Горничная, вернувшись, сообщила хозяйке о происходящем в зале, не вдаваясь в подробности, чтобы не причинять императрице еще больших страданий.

Анаис побледнела, как мел.

Слухи – это одно. Можно притвориться, что ничего не замечаешь. Но то, что случилось сейчас, было просто невыносимо. Император Сарамира повел себя словно животное, удовлетворив похоть прямо в зале, полном слуг и членов благородных семейств. Анаис больше не могла это терпеть.

Тяжелые, нетвердые шаги, раздавшиеся у двери, объявили о прибытии мужа-гуляки. Дурун практически ввалился в спальню жены. Даже в своем нынешнем состоянии он держался гордо и надменно. При виде Анаис император откинул назад длинные черные волосы, склеившиеся от жира и вина, и удивленно поднял бровь.

– Жена, мне кажется, ты сердишься.

Анаис в три шага пересекла комнату и выплеснула вино ему в лицо.

– Твое поведение недостойно мужчины! – прошипела она.

Дурун, что-то бессвязно бормоча и не отдавая отчета в своих действиях, выбил серебряный кубок из ее руки. Бокал упал и с грохотом покатился по полу. Императрица, не в силах больше сдерживаться, ударила мужа по щеке. Он отпрянул, больше от удивления, чем от боли. Анаис ударила еще раз, на этот раз намного сильнее, подсознательно понимая, что такое поведение недостойно императрицы, но вино и ярость сделали свое дело. Ее охватило непреодолимое желание отомстить мужу за измену. И Анаис награждала неверного супруга все новыми и новыми пощечинами.

Дурун оправился от первоначального замешательства, как только боль от ударов просочилась к затуманенным выпивкой мозгам, и перехватил вскинувшуюся в очередной раз руку. Она попыталась ударить другой рукой, но безуспешно. Императрица отчаянно боролась, пытаясь вырваться и убежать. По безумному взгляду мужа Анаис поняла, что зашла слишком далеко. Дурун был намного крупнее и сильнее.

– Отпусти меня! – задыхаясь, прошептала она. – Ублюдок!

Темные глаза пронизывали ее насквозь, и императрица отворачивалась, пытаясь вырваться. Внезапно Дурун приподнял жену и прижал к стене так сильно, что у нее перехватило дыхание.