Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны.Том 18

— Разумеется, — отвечал Аззи. — Тронут твоей заботой. Никак ты изменила отношение к флирту?

— Ты все такой же! — хохотнула Илит. — Я здесь, потому что верю в честность, особенно в том, что касается Добра и Зла. Я считаю, что с тобой поступили дурно.

Илит рассказала, как Гермес Трисмегистус поймал ее и вручил смертному по имени Уэстфолл, как она сидела в ящике Пандоры и выбралась с помощью Зевса.

— Знаю, ты считал Гермеса своим другом, — заключила Илит, — а он, похоже, под тебя копает. Другие олимпийцы, возможно, с ним.

— Много они из Посветья не навредят, — сказал Аззи.

— Но они уже не в Посветье! Они сбежали, и, боюсь, виновата я, хотя и не нарочно.

— Может, это и впрямь они все перебаламутили, — задумался Аззи. — Я раньше грешил на Михаила — сама знаешь, он не спускает мне и малюсенького торжества, — но это явно не его рук дело. Илит, кто-то призвал монголов!

— Не понимаю, что олимпийцы имеют против тебя, — сказала Илит. — Им-то что до твоей безнравственной пьесы?

— Боги заинтересованы в нравственности, — отвечал Аззи, — но ради других, не ради себя. Думаю, за их вмешательством кроется что-то другое. Не удивлюсь, если старые боги платят таким образом за возврат к власти.

Глава 8

Погода всех допекла. Аззи встал и выглянул наружу. Ему хватило беглого взгляда, чтобы понять: ветра дуют не из одного источника. Они зарождались «на севере», откуда всегда берется ненастье. Но что значит на севере? Как далеко на севере? На севере от чего? И кто там на севере делает погоду? Аззи решил разобраться и, если выйдет, исправить.

Он объяснил Аретино, куда собрался, и открыл окно. В комнату ворвался пронизывающий ветер.

— Это может быть опасно, — заметил Аретино.

— Может, — отозвался Аззи, расправил крылья и взмыл в высоту.

Демон покинул Венецию и устремился на север — туда, откуда берется погода. Пролетел над Германией, видел много плохой погоды, но вся она была явно пришлая с севера. Пролетел над Северным морем, посетил Норвегию и убедился, что там вовсе не рассадник ветров, а скорее перевалочный пункт. Ринулся против ветра в Финляндию, где живут лапландцы, признанные насылатели бурь; однако в каждом уголке этой плоской, заснеженной, поросшей соснами страны выяснялось, что ветры зарождаются не «здесь», а «вот там», севернее.

Наконец Аззи достиг области на вершине мира, откуда с устрашающей скоростью и регулярностью вырывались ветра. Они неслись над промерзшей тундрой бесконечным непрерывным потоком, больше напоминавшем морское волнение, чем воздушные струи.

Аззи пробивался все дальше на север, где весь мир сужается и сходится в точку. Наконец он достиг Крайнего Севера и здесь увидел высокую узкую ледяную гору. На горе стояла башня, такая старая, что могла быть воздвигнута раньше всего мироздания, когда существовало единственно это место.

Башня венчалась площадкой, на которой стоял нагой исполин с всклокоченными волосами и зверским выражением лица. Он качал огромные мехи, откуда и вырывались ветра. Все они брали начало от этой башни.

Ветер беспрерывным потоком дул из мехов и попадал в трубы диковинной машины.

За чем-то, больше всего похожим на органную клавиатуру, сидело странное существо и множеством гибких щупальцеподобных пальцев нажимало на клавиши, придавая обличье и форму проходящим сквозь трубы ветрам. То была аллегорическая машина из тех, что измышляют церковники, пытаясь объяснить природные явления. Из труб обработанные ветра попадали в окошко и начинали свой путь на юг, во все точки земного шара, а особенно в Венецию.

Но почему в Венецию? Аззи сфокусировал рентгеновское зрение, которым все демоны обладают, однако редко пользуются — больно сложная это штука, все равно как делить в уме столбиком большие числа. Теперь, взглянув, Аззи увидел, что подо льдом на земле проложены линии Лея, они-то и направляют и усиливают воздушный ток.

А как насчет дождя? Здесь, на Крайнем Севере, все было сухое, морозное и блестело, как с иголочки, без малейшей примеси сырости.

Аззи огляделся и не увидел никого, кроме исполина с мехами и другого, оператора ветряной машины. Он сказал обоим:

— Уважаемые господа, вы перебаламутили ту область Земли, где я обитаю. Так продолжаться не может. Если вы немедленно не перестанете, я приму меры.

Он говорил дерзко, хотя и не знал, как справиться с двумя невиданными созданиями. Однако в его характере было действовать смело, и на этот раз привычка не подвела.

Чудища представились воплощениями Ваала. Того, что работал мехами, звали Ваал-Хаддад, другого — Ваал-Карнаим. Оба хананейских божества жили себе тихо тысячи лет, с тех пор как умерли последние их почитатели. Зевс завербовал ваалов к себе на службу, сказав, что никто другой не обеспечит ненастье лучше, а то мешок с ветрами у него уже кончился. Зевс сам, конечно, громовержец и тучегонитель, но сейчас он слишком занят, чтобы марать руки об какие-то ураганы.

Древние хананейские божества, несмотря на курчавые черные волосы, крючковатые носы, глаза-миндалины, несмотря на смуглость кожи, огромные руки и ноги, оказались робкими созданиями. Когда Аззи сказал, что сердится и готов устроить им кучу неприятностей, оба предпочли пойти на мировую.

— Ветер мы остановить можем, — сказал Ваал-Хаддал — а вот дождь нам не подчиняется. Тут мы ни при чем. Мы гоним один ветер.

— А знаете, кто насылает дождь? — спросил Аззи.

Оба пожали плечами.

— Тогда это подождет, — решил Аззи. — Мне пора возвращаться. Скоро начнется церемония.

Глава 9

Аретино убедился, что все в гостинице готово, затем поднялся к Аззи.

Демон в зеленом халате с вышитыми золотом драконами сидел над листом пергамента, в руке у него было перо. Он не поднял головы, только сказал:

— Войдите. Аретино вошел.

— Еще не оделись? Мой дорогой лорд демон, церемония вот-вот начнется.

— Еще успею, — отвечал Аззи. — Я немного проветрился, и мой наряд лежит в соседней комнате. Присядь, Аретино, помоги мне. Надо решить, кого мы награждаем. Во-первых, все ли на месте?

— Все, — сказал Аретино, наливая себе бокал вина. Душа его пела. Пьеса вознесет его, и без того заметного сочинителя, на заоблачную высоту. Он стешет славнее Данте, известнее Виргилия, может быть, превзойдет самого Гомера. То была великая минута в его жизни, и он не заподозрил ничего дурного, когда в дверь постучали.

Вошел бесенок — посланец Ананке.

— Тебя желают видеть, — молвил гонец. — Она рвет и мечет.