Ирина Молчанова - Вампиры — дети падших ангелов. Музыка тысячи Антарктид

— Не очень-то вежливо с твоей стороны!

— Оу. — Лайонел виновато склонил голову перед ней, а затем представил: — Моя любовница Анжелика.

Георгий, неестественно закашлявшись, прижал кулак к губам.

Анжелика сердито прищурила черные глаза и, приподняв бокал, промурлыкала:

— Катя, а еще мы пьем кровь!

Влад хрипло рассмеялся.

— Отличная шутка, Анжелика.

Остальные тоже засмеялись, только сама шутница осталась безучастной. Она пригубила бокал с вином, глотнула и медленно облизала губы.

Катя посмотрела на подол своего нелепого платья. Рядом с утонченной красавицей Анжеликой она походила больше не на девушку с карнавала, а на девушку, сбежавшую с деревенских танцев.

Влад хотел пройти за стол и сесть рядом с братом, но Лайонел обронил:

— Невежа, пропусти даму вперед.

Пока шла мимо решетки, за которыми метался черный волк, Катя не дышала. Ей казалось, стук ее сердца гремит на всю комнату, а если еще и дышать, то будет совсем громко.

Волк сопровождал ее, заглядывая на ходу в глаза, словно хотел что-то сказать.

— Йоро, наш домашний любимец, — произнес Лайонел, отодвигая для нее кресло с резными подлокотниками.

Катя опустилась, куда ей было велено, а хозяин с легкостью, с какой подкидывают мандарин на ладони, придвинул ее вместе с креслом к столу.

— Это ведь волк? Откуда он у вас? — поддержала беседу девушка.

— В Африке поймал.

Молодые люди расселись, а Лайонел, снисходительно улыбнувшись, спросил:

— Веришь?

Катя с трудом пожала плечами. Она уже толком не понимала, во что вообще верит. Все ощущения от происходящего напоминали ей отход после наркоза. Мысли как будто не совсем разморозились и ползали по голове со скоростью улиток. Конечности едва шевелились, тело отяжелело, губы сделались какими-то толстыми и непослушными. Только сердце буянило в груди.

— Что ты будешь? — спросил Влад.

— Я… — Катя оглядела огромный стол. Здесь было множество блюд, которые она прежде никогда не видела. — Я буду то же, что и ты.

Анжелика издала смешок.

— Это вряд ли. Попробуй лучше грудку цыпленка в хересе по-испански.

— Или гуся по-английски, — предложил Влад.

Георгий указал на блюдо в центре стола.

— Техасский кукурузный пирог с говядиной очень вкусен.

Анжелика презрительно закатила глаза.

— От техасской стряпни по определению воняет скотом!

Молодой человек повел плечом.

— А от испанской чем? Потом тореадоров, по определению?

Анжелика не успела даже рота открыть, как Лайонел оборвал:

— Хватит! — И куда мягче произнес, пододвигая к Кате хрустальную миску с салатом: — Оливье по старому рецепту.

Услышав знакомое название, Катя с благодарностью улыбнулась:

— Спасибо.

Хозяин заметил, что она разглядывает содержимое миски, и охотно поведал:

— В девятнадцатом веке этот салат готовили иначе, с рябчиками, говяжьим языком, паюсной икрой, раковыми шейками и прочим. После смерти французского повара Люсьена Оливье, владевшего в Москве трактиром «Эрмитаж», рецепт частично был утерян. — Молодой человек хмыкнул. — Но разве можно что-то утерять, ведь даже у стен, как известно, есть уши. Наша кухарка Ксана прекрасно готовит.

— Хочешь? — спросил Влад, но брат его опередил. Он черпнул ложкой салат и положил в стоящую перед Катей тарелку. Затем откупорил бутылку с вином и налил в бокал.

— Какая честь! — язвительно отметила Анжелика, следя за действиями хозяина дома. — Интересно, когда ты, Лайонел, обслуживал кого-то в последний раз?

Холодный взгляд скользнул по девушке и вернулся к салату. Губы изогнулись в полуулыбке.

— Предполагаю, Анжи, это было впервые. — Лайонел засмеялся. — Можно сказать, наша милая гостья лишила меня сейчас невинности.

Катя ощутила его пристальный взгляд в вырезе своего платья, и жар прилил к щекам, а сердце сжалось так сильно, что дыхание оборвалось, точно от удара под дых.

— Выбирай выражения, — сердито предупредил Влад.

— Не обращай внимания, Катя, — посоветовала Анжелика, поглаживая указательным пальцем с длинным алым ногтем полупустой бокал. — Увы, в этой комнате нет настоящих джентльменов.

Георгий покосился на нее и молча подлил ей в бокал вина.

— Вот видишь, — усмехнулся Лайонел, — один все- таки нашелся!

Катя нерешительно смотрела на салат, на десяток столовых приборов по обе стороны от тарелки и не знала, как приступить к еде. В колледже на сервисных технологиях рассказывали, какой прибор для чего предназначен, но дома как-то мудрствовать особо не приходилось. Была вилка, ложка — чем удобно, тем и ешь.

На помощь пришел Влад. Он поставил рядом с ней хрустальную чашу с черной икрой, а заодно чуть выдвинул из общего ряда вилку для салата. Та больше походила на ложку с тремя зубчиками сверху.

— Катя, — обратилась Анжелика, не пропустившая подсказку Влада, — кто тебе шил платье?

— Я не думаю, что человек, который шил это платье, знал, кому оно достанется. — Катя смущенно потупилась. Оценивающий взгляд красавицы в шикарном вечернем туалете заставлял чувствовать себя жалкой нищенкой.

— Какая прелесть, не правда ли? — оглядела присутствующих Анжелика и, не найдя поддержки, продолжила допрос: — А кто твои родители?

Краска залила лицо, шею. Катя замешкалась. Стыд подобно морским волнам приливал и отливал. Сперва стало неловко за родителей — простых людей, а потом за себя — неблагодарную.

— Моя мама библиотекарь, а папа строитель, — вымолвила она.

— Сочувствую, — наклонила голову набок Анжелика.

Лайонел наградил ее недобрым взглядом.

— А мать Анжелики была припортовой шл… — Он не договорил — Анжелика задохнулась от возмущения.

— Разве не ты упоминала, что твои родители познакомились в порту? — невинно уточнил молодой человек.

— Это не то же самое! — процедила сквозь зубы Анжелика. — Моя мать была леди!

Лайонел театрально вздохнул и подтвердил:

— Мать Анжелики была леди. Но помилуй боже, Катя, почему ты ничего не ешь? Ксана неделю готовила, все ради тебя!

Катя испуганно сжала салатную вилку.

— Никто не ест, вот я и…

— Сыты, — огрызнулась Анжелика.

— Мы уже поели, — мягко улыбнулся Влад, — не стесняйся, пожалуйста.

«Очень легко говорить, — подумала девушка, из-под ресниц наблюдая за устремленными на нее взглядами всех присутствующих, — но вот как проглотить что-нибудь, когда один постоянно смотрит в вырез платья, другой разглядывает, точно зверюшку из зоопарка, а третья только и делает, что язвит».

Георгий молниеносно отвернулся, как если бы свои мысли она проговорила вслух. Но подобное было исключено, в комнате висела тишина, да и ледяной взгляд голубых глаз по-прежнему шарил в декольте, как у себя дома, ничуть не смущаясь.