Александр Зорич - Ты победил

А потом появился тот самый щуплый малый в пурпурной рубахе, расшитой золотыми птицами и морскими единорогами. Тот, который привел их сюда, в Серый Холм. В руках у него были два цельножелезных метательных топорика. Малый стоял за спинами потного, разъяренного мужичья, по-птичьи склонив голову набок. Он прислушивался к тому, что происходит в подземелье, хотя, казалось бы, человеческим ушам было не под силу уловить хоть что-то сквозь лязг боя. Малый не спешил пустить в ход свое оружие. Не спешил – словно бы ждал чего-то.

– Взять его! – гаркнул Эгин Логе, ткнув пальцем в направлении Багида, который добрался до верха лестницы и теперь дрожащими руками перебирал ключи в увесистой связке.

– Живым!!! – добавил Эгин вслед исполнительному псу. Эгин никогда не славился особым взаимопониманием с животным миром и у него не было уверенности в том, что Лога понял его правильно.

Есмар был мертв. И оба костеруких были мертвы тоже. Их отрубленные головы беззвучно шевелили шершавыми серыми губами. Их смертоносные костяные когти-лезвия слепо скребли по полу. Но они были безопасны. Следовательно – мертвы.

Эгин уцелел только благодаря Логе, который в блистательном прыжке, завершившимся тем, что его челюсти сомкнулись на ударной руке врага, смог отвести смертельный выпад от незащищенной спины аррума. Да, Переделанные Человеки оказались страшными противниками.

Эгин устало припал на колено над телом Есмара. Нагрудник эрм-саванна был пробит, словно бумажный, ребра в левой половине груди переломаны, словно тростинки, но его сердце так и не стало добычей исчадий Хуммера. Эгин пошарил во внутреннем потайном кармане Есмара и извлек оттуда его горячую и липкую от крови Внешнюю Секиру эрм-саванна.

Есмар был отличным напарником. Только сейчас, глядя в его лицо, искаженное предсмертной мукой, Эгин начал понимать, насколько тяжелее дались бы ему последние три недели, не будь с ним Есмара. Теперь на Медовом Берегу Эгин был единственным офицером Свода. Впрочем…

Багид Вакк, землевладелец (он же, по собственным уверениям – Саданг, аррум Опоры Безгласых Тварей), напомнил о своем существовании истошным воплем. Лога стащил его вниз со ступеней и теперь собирался сделать то, что уже совершал сегодня несколько раз с превеликим удовольствием – перегрызть мерзавцу глотку.

– Лога, не сметь!!! – закричал Эгин, опрометью бросаясь к псу.

Но было уже поздно. Тело Багида несколько раз содрогнулось в конвульсиях и недвижно застыло.

– Эх, Лога, Лога…

Да, он был прав. Взаимопонимание с животным миром ему, арруму Опоры Вещей, как-то не дается. Лога виновато посмотрел на Эгина. Мол, что же делать, этому только и обучены.

Эгин подошел к Багиду, пощупал его запястье, удостоверился, что в нем не слышно отзвуков бьющегося сердца, поднял связку ключей и огляделся.

Первое – альбатрос; вот он, бедолага, ковыляет к единственному живому здесь человеку. К нему, Эгину.

Второе… что-то надо сделать… что-нибудь взять на память…

Эгин поймал себя на том, что соображает из рук вон плохо. Перенапряжение последних часов давало о себе знать. Ему сейчас следовало бы толком порыться на теле убитого Вакка… Ах да, конечно!

Эгин вновь присел над Багидом и быстро похлопал его по бокам. Еще раз. Нет, здесь кажется нет. Второй вариант – сапоги. Да, точно.

Вот она – Внешняя Секира аррума Опоры Безгласых Тварей Саданга. Эгин нащупал ее за голенищем правого сапога Багида. Эгин помедлил, не решаясь сразу извлечь ее на свет. Самое важное свойство Внешней Секиры в том, чтобы отзываться голубыми искорками только своему настоящему владельцу и тем доподлинно удостоверять его имя и звание. Багиду она отозвалась как положено. А ну-ка… Эгин рывком выхватил металлическую пластину с выгравированной на ней двуострой секирой и пробитыми насквозь Отметинами Огня. В каждом из крохотных отверстий полыхнули привычные голубые искры.

Так он и думал. Отличная вещица, милостивые гиазиры! Имея такую, любой галерный раб может удостоверять свою личность аррума, Шилол их всех подери!

Эгин бросил прощальный взгляд на казарму костеруких. Ровным счетом ничего примечательного. Вот разве только эта трава…

Эгин подбежал к ближайшей лежанке из жердей, схватил сухой пучок травы, лежавший в изголовье, сунул его за пазуху, подхватил на руки альбатроса (какой тяжелый, однако!) и взбежал вверх по ступеням к железному люку в потолке. Замочная скважина в нем имела непривычную звездообразную форму. «Ну и замочек!» – выругался Эгин. На своем веку он повидал много разных диковин, но чтобы такое! Ключей в связке Багида было больше двух десятков, но с пятью бородками было лишь три. Это профессиональный взор Эгина подметил сразу, когда он только подымал ключи с пола.

Еще один придирчивый осмотр. Неудивительно, что Багид копался в своей связке так долго. Смертельно перепуганный человек с легкостью может перепутать эти три ключа. Но настоящий аррум Свода – едва ли. Так… Первый слишком велик, он просто не войдет сюда (интересно, где находится та дверь и тот замок, которые…), а у второго слишком сильно стерты две из пяти бородок. Им пользовались часто. А этот люк, кажется, буквально врос в потолок. Интересно что над ним…

Надо было спешить. Эгин не сомневался в том, что даже если Гнук еще жив и продолжает доблестно сдерживать напор врагов, он доживает сейчас свои последние удары сердца. Эгин успокоительно потрепал по холке напряженного пса, глубоко вздохнул и вставил ключ в скважину.

Относительно Гнука Эгин был прав и не прав одновременно. Прав, потому что Гнук действительно сдерживал врагов все это время и действительно был обречен. Не прав – потому что Гнук сейчас был уже мертв. Когда челюсти Логи сошлись на шее Багида Вакка и злокозненный человечишко испустил дух, малый в пурпурной рубахе едва заметно вздрогнул. Его нахмуренный лоб разгладился. И два метательных топора, пущенные искусным росчерком его кистей, молниеносно достигли груди Гнука. Пластинчатый панцирь варанского пехотинца не мог сдержать ударной силы цельножелезных тернаунских топоров, равных которым нет больше под Солнцем Предвечным. «Змеиного молока вашим женам и дочерям!!!» – проревел Гнук, валясь на спину.

Вконец разъяренное проклятием Гнука мужичье буквально растерзало его тело быстрее, чем малый в пурпурной рубахе, главный конюх покойного Багида, успел остановить их. «Быстро вниз!» – заорал он, отпуская пинка ближайшему из мужиков с окровавленными губами. Тот, жадно присосавшись к груди Гнука, пил его кровь, струящуюся из-под топора.

– Ну и нравы у вас здесь, в Варане, – пробормотал главный конюх. Понять его все равно не могли, потому что из всех людей, находящихся сейчас на Медовом Берегу, это наречие знала только одна женщина. Да и для нее оно не было родным.