Стивен Кинг - Глаза дракона

И голос, еще более тихий и глубокий, подсказал ему, что время сослужить эту службу пришло. Деннис, юноша-дворецкий, уже однажды изменивший историю Делейна, найдя сгоревшую мышь, изменил ее еще раз, оставшись на месте, хотя страх сковал его с головы до ног.

Странным низким голосом, совсем не похожим на свой обычный (хотя Деннису он показался знакомым), Томас сказал: «Четвертый камень от основания. Надави на него. Скорее!»

Привычка повиноваться была так сильна, что Деннис потянулся к камню прежде чем понял, что Томас приказывает сам себе. Король нажал на камень, который отодвинулся дюйма на три, и у Денниса отвисла челюсть. Кусок стены отъехал в сторону, обнажая потайную дверь. Деннису опять захотелось убежать — потайные двери напоминали ему о тайниках, а именно о том, где он нашел мышь.

Томас шагнул внутрь, и мгновение только его рубашка белела в темноте. Потом стена закрылась снова.

Деннис стоял, переминаясь с одной ноги на другую. Что ему теперь делать?

И снова он услышал голос отца, на этот раз нетерпеливый, не слушающий никаких возражений: «Иди за ним, болван! Скорее! Не то будет поздно!» «Но, папа, там темно…»

Его будто ударили по щеке, и он в смятении подумал:

«Какая у тебя сильная рука, папа, даже у мертвого! Ладно, ладно, я иду».

Он отсчитал четыре камня от основания и нажал. Дверь со скрипом приоткрылась.

В зловещей тишине коридора послышался странный стук — будто пробежала каменная мышь. Не сразу Деннис понял, что это стучат его собственные зубы.

«Папа, я боюсь!» — пожаловался он в последний раз и шагнул вслед за королем Томасом в темноту.

Глава 79

За пятьдесят миль Флегг, завернувшийся в пять одеял, чтобы спастись от холода и ветра, вскрикнул во сне в тот самый момент, когда Деннис вошел в потайной ход. В ближнем лесу, услышав этот крик, завыли волки. Солдат, спавший рядом с Флеггом, внезапно умер от сердечного приступа — ему приснилось, что его терзает громадный лев. Солдат, спавший с другой стороны, проснулся слепым. Флегг всегда чувствовал моменты, когда мир поворачивается вокруг своей оси, хоть и не всегда их сознавал. И в этот раз, проснувшись утром, чародей знал только, что ему приснился кошмар, быть может, из его прошлого, такого далекого, что он и сам его не помнил.

Глава 80

Темнота в потайном ходу была полной и абсолютной. И в этой темноте, в сухом, застоявшемся воздухе Деннис услышал странный давящий звук.

Король плакал.

Остатки страха покинули Денниса — теперь он чувствовал только жалость к Томасу, который с годами становился толстым и одышливым, ноги его уже начали искривляться, и у него часто тряслись руки от выпитого накануне вина.

Деннис пошел вперед, руками нащупывая путь. Плач слышался все ближе… потом в темноте вдруг прорезался луч света. Теперь он видел Томаса, освещенного тусклым янтарным мерцанием, исходящим из двух отверстий, похожих на парящие в темноте глаза.

Только Деннис начал думать, что все, быть может, кончится хорошо, как король закричал. Он кричал так громко, что, казалось, у него вот-вот порвутся связки. Ноги Денниса подкосились, он упал на колени, зажимая руками рот, чтобы заглушить собственный крик. Ему теперь казалось, что весь ход заполнен призраками, похожими на огромных летучих мышей, и что они сейчас вцепятся ему в лицо. А может быть, так оно и было.

Он едва не потерял сознание… но не потерял.

Где-то внизу лаяли собаки, и он понял, что они находятся над псарней короля, где еще доживали свой век несколько старых псов Роланда. Они были единственными живыми существами, кроме самого Денниса, слышащими эти дикие крики. Но псы были реальными, не призрачными, и Деннис ухватился за их лай, как утопающий за соломинку.

Через миг он понял, что Томас не просто кричит — он выкрикивает какие-то слова. Сперва Деннис уловил лишь одну фразу, повторяющуюся снова и снова:

«Не пей вино! Не пей вино! Не пей вино!»

Глава 81

Три дня спустя кто-то постучал вечером в окошко фермы в одном из Ближних баронатов, недалеко от фермы, где еще недавно жила семья Стаадов.

«Открой! — проворчал Андерс Пейна. — И чем скорее, тем хуже, Арлен!»

За годы, прошедшие с того дня, как Бесон появился у двери с запиской от Питера, Арлен сильно постарел, но это было ничто в сравнении с переменами, происшедшими с его хозяином. Бывший главный судья почти облысел, и худоба его превратилась в скелетообразность. Но потери волос и веса забывались, стоило взглянуть на его лицо. Раньше оно было суровым; теперь превратилось в угрюмое. Под глазами залегли темно-коричневые мешки. На его лице лежала печать отчаяния, и для этого были причины. Он видел, как с удручающей легкостью и быстротой то, чему он служил всю жизнь, превращается в руины. Думаю, все умные люди знают в глубине души, как хрупки такие вещи, как Порядок, Закон и Цивилизация, но предпочитают не думать об этом, храня свой сон и аппетит.

Видеть, как дело его жизни рушится, словно детский домик из кубиков, было мучительно, но Пейну все эти годы мучила еще одна, гораздо худшая мысль. Флегг не один разрушал Делейн; он, Пейна, помогал ему. Кто как не он, с такой поспешностью осудил Питера? Кто как не он, так легко поверил в виновность юноши… и все на основании его слез?

С того самого дня, когда Питера отправили в Иглу, плаха на площади и приобрела зловеще-ржавый цвет, который не мог смыть самый сильный дождь.

И Пейне казалось, что он видит, как эта ржавчина расползается по всей площади, по рынку, по улицам. В ночных кошмарах Пейна видел ярко-алые ручейки, пробивающиеся из-под камней мостовой, текущие вдоль улиц. Видел башни замка, кроваво отсвечивающие на солнце. Видел карпов во рву, плавающих кверху брюхом, отравленных кровью, которая сочилась уже, казалось, из самой земли. Видел, как кровь заливает поля, леса, всю землю Делейна. Даже солнце в этих ужасных снах было похоже на налившийся кровью, умирающий глаз.

Флегг позволил ему жить. В пивных шептались, что он пришел к соглашению с чародеем — выдал ему имена нескольких «предателей» или грозил разоблачить какие-то его темные тайны. Смешно. Флегг был не из тех людей, которым можно угрожать. И никаких соглашений они не заключали. Флегг просто позволил ему жить… и Пейна знал, почему. Мертвому ему было бы спокойнее. А живым он будет непрестанно страдать от собственного бессилия, видя, что Флегг делает с Делейном.

«Ну? — нетерпеливо спросил он. — Кто там, Арлен?»

«Какой-то юноша, мой господин. Говорит, что ему нужно вас видеть».