Денис Чекалов - Пламя клинка

Он рванулся к Кругу телепортации.

Димитрис шагнул вперед.

Хотел остановить командира, не дать ему совершить глупый и опасный поступок, обрекая на гибель город и его жителей.

Но Руфус кратко покачал головой.

Я понял, что эти двое, хоть и терпеть не могли друг друга, привыкли, если надо, объединяться против общей опасности.

— Воевода!

Руфус встал на его пути.

— Объявишь оркам войну?

Стальной кулак Огнарда, объятый гудящим пламенем, поднялся к самому лицу казначея.

— Да, я сровняю с землей и их поганое стойбище, и каждую деревеньку, что мы отыщем в степи!

Руфус грозно нахмурился.

— Али ты задумал измену, Огнард? Али нарушишь волю государя-императора?

Воевода попятился.

Глаза его расширились, губы задрожали в бессильной ярости.

— Али забыл, что велено нам было в Чернодворце? Сечи с орочьей мразью не затевать и деревень их не жечь, до прямого императорского приказа.

Огнард побледнел.

Его огромный кулак медленно опустился, колдовской огонь погас и растаял в перчатке.

— Что скажешь мне, воевода?

Другой бы на месте Руфуса стал угрожать.

Он мог сказать о пытках, костре и дыбе, четвертовании — казнь за измену государю-императору бывает столь же жестокой, как щедра награда за верность.

Но умный политик — казначей знал, где следует остановиться. Одна лишь мысль о предательстве, словно тяжелая гоблинская булава, ухнула по голове Огнарда.

Он пошатнулся, коснулся ладонью рта, словно пытаясь вернуть оплошные речи, потом снял колдовскую перчатку и провел рукой по лицу.

— Правда твоя, Руфус, — негромко произнес он. — Хоть и горько мне это признавать. Ничего! Я поеду в Стойбище, возьму только два отряда.

Голова Огнарда опустилась.

— Не бойся, пальцем не трону орка и его лохматых поплечников. Я никогда не нарушу воли государя-императора. Но я найду Аскольда, во что бы то ни стало и сколько бы мне ни пришлось искать. Найду и отомщу за него.

«Отомстишь? — подумалось мне. — Не слишком ли рано, братец, ты стал его хоронить?»

Может, Огнард знает гораздо больше, чем хочет показать, и вся его бравада — лишь маска, чтобы скрыть истинные мотивы?

— Быть посему, — согласился Руфус со лживой смиренностью. — Езжай в Великую степь, ищи нашего коменданта, а мы пока приглядим за городом.

Воевода запнулся.

Он позабыл о том, что, уехав в Стойбище, оставит город на своих злейших врагов — Руфуса и Димитриса. Надежды на Торвальда было мало, — гном не выходил из ковальни да инженерьего Кладезя, да и не станут люди слушать его.

— Постой, — Огнард поднял руку. — Негоже мне бросать без защиты город. А что, если орки только и ждут, как бы напасть на нас? Нет…

Он скрипнул зубами.

Стало ясно, как тяжко ему принять такое решение.

— Езжай сам, с ханом ты знаком получше меня, на орочьем шпаришь без запинки, да и мил ты зверям лохматым.

Эти слова, конечно, сказаны были как явное оскорбление. Но Руфус выслушал их с улыбкой, как лучшую похвалу.

— Как скажешь, Огнард, — кивнул он, и стало ясно, что казначей с самого начала хотел поехать в Стойбище сам, а воеводу оставить в городе.

То ли боялся, что старый ратник все-таки не удержится и чем-то оскорбит хана, то ли было Руфусу что скрывать.

— Я тоже поеду, — кратко проронил Димитрис.

— Ты? А с чего это? — ощерился крысой Руфус.

Их перемирие вышло очень недолгим.

— Ты оставайся в крепости, Огнарду помогай.

— Я много лет служил розыскным, — отвечал тот. — И знаю, как найти пропавшего человека.

— Да как же ты его искать будешь? — в сердцах набросился на него воевода.

Злой на орка и Руфуса, он был готов выплеснуть свою ярость на первого, кто попадется под тяжелый кулак.

— В голой степи, где ни следа не углядишь?

— Поэтому и нужен там человек, опытный в подобных делах, — ответил завоеводчик. — Руфус! Ответь, ты многих людей словил?

— Ну, — казначей замешкался. — То ж не моя работа, есть у меня и стражники, и приказные…

— Стало быть, решено, — властно отчеканил Димитрис, и стало ясно, что спорить он не намерен. — Я тоже поеду в Стойбище, а ты, Руфус, можешь остаться здесь.

И вновь я задумался, что заставило юного офицера бросить все и отправиться в дикую степь, где он вполне мог лишиться и головы, и других частей тела.

Может, он просто хотел заняться любимым делом, вряд ли ему так часто выпадала эта возможность. Или Димитрис знал, что стало с комендантом Аскольдом, и спешил замести следы?..

— Хорошо, поехали, — сказал Руфус, весьма недовольный таким исходом. — Только быстро, ждать тебя я не буду.

— Смотрите! — воскликнул я.

Над самой дальней из башен крепости поднялся летающий экипаж. Был он черен и формой походил на закрытый бутон цветка. Стальные руны быстрою чередой бежали по краям лепестков.

Медленно разгоняясь, небесная карета воспарила высоко над гранитной крепостью и унеслась прочь, в далекую степь.

— Казантул, — в ярости пробормотал Огнард. — Ему-то что надо в Стойбище?

Руфус проводил взглядом летающий экипаж.

— Выезжаем через десять минут, — бросил он и шагнул в Круг телепортации.

О нас никто и не вспомнил.

Это было мне на руку.

Если ты никому не нужен, значит, ты волен делать все, что тебе вздумается.

— Оксана, — спросил я негромко. — Твой жетон летает только по городу? Можешь отправить нас к Стойбищу Саардак-хана?

— Не к самым воротам, — сказала девушка.

Она достала имперский обсидиановый круг.

— Будет небольшая погрешность. Придется по степи топать. Но все равно мы будем там раньше, чем эта братия.

— Вот и хорошо, — кивнул я. — Хочу первым поболтать с ханом.

Девушка кивнула.

Быстро нажала на круге несколько кнопок. Мир вокруг завертелся, и через секунду мы оказались в Святой степи.

2

Степь казалась бескрайней.

Пахло пьяными травами: сухой степной земляникой, диким чесноком, сладковатой душистой мятой и горькими слезами полыни.

Где-то вдали темнели холмы и орочьи крепости. Оглянувшись, на самом краю далекого горизонта я увидел башни нового города, такие жалкие и ничтожные перед лицом Великой степи.

— Стойбище к востоку отсюда, — сказала девушка.

Алое кольцо телепорта вспыхнуло и раскатилось вокруг янтарными гудящими волнами.

В потоке астральных вихрей со всех сторон появились орки. Четверо сжимали короткие арбалеты, держа нас на прицеле.

Пятый высоко поднял шаманский скипетр с человечьим черепом-набалдашником и белыми перьями могильных орлов.