Игорь Чужин - Странник. Книга вторая.

– Милый поскорее бы все это свершилось, я так устала жить в нищете.

– Дорогая закрой глаза и расслабься, я поставлю блокировку на твой разум.

Разговор в спальне стих и послышалось какое-то бурчание на незнакомом языке. Процедура продолжалась полчаса, после чего Алой вышел из спальни. Эльф снова выскользнул в окно и перелез через забор. Я подбежал к парапету крыши и увидел, как он побежал по дороге в сторону поселка. Луна вышла из-за тучи, и стало светло почти как днем. Руки сами натянули тетиву лука, и первая стрела ушла к цели. За спиной Алоя вспыхнула молния, и он подпрыгнул словно заяц. Стрела загорелась и улетела в сторону.

– Магический щит! – понял я и начал посылать стрелы, в цель, придавая им максимальную убойную силу.

На дороге сверкали молнии срабатывающей магической защиты, мои стрелы загорались в полете и как китайские петарды разлетались в стороны. Вдруг воздух вокруг эльфа засветился и лопнул с громким хлопком. Седьмая стрела, наконец, пробила бок Алоя, и он повалился на землю. Эльф оказался очень живучим, он полз на руках в сторону поселка, спасая свою подлую жизнь. Мне пришлось стрелять еще четыре раза, пока четвертая стрела не пригвоздила его к земле, и все равно он шевелился как таракан на булавке. Спустившись вниз по стене дома, я побежал к Алою. Ему удалось обломить стрелу и перевернуться на спину. Руки эльфа искали что-то на груди, но удар моего меча прекратил эти поиски. Голова Алоя покатилась по дороге, а из обрубка шеи фонтаном брызнула кровь. Я сел на камень и отдышался.

В голове крутилась веселая песенка из Буратино: 'На хвастуна не нужен нож: ему немного подпоешь и – делай с ним что хошь'. Этим хвастуном из песенки был я, это меня своей лестью как лоха развел столетний эльф. Мне было стыдно и противно смотреть на себя. Я встал на ноги и, плюнув на труп, Алоя занялся привычным мародерством. Собрав все найденное в узелок из рубахи, я подобрал валявшуюся рядом с телом голову эльфа.

– Отличный подарок будет Лили, не состоявшейся княгине эльфов, – злорадно подумал я и побежал назад в усадьбу. Фэнтези кончилось, и началась обычная жизнь.

                                                                                                                ***

Три ведра воды из колодца с трудом привели 'Первого' в чувство. Он ходил за мной словно зомби и толком не понимал, что я от него хочу. Наконец шак немного очухался и начал понимать хотя бы примитивные команды. Раненые бандиты под навесом спали беспробудным сном, и я сначала хотел оставить их в живых, но логика подсказывала мне, что свидетелей оставлять нельзя. Поколебавшись пару минут, я сломал обоим бандитам шею. До самого утра мы с 'Первым' свозили трупы разбойников на лошадях в усадьбу и сваливали в кучу возле кузнечной печи. Обшарив трупы, я раздел покойников догола и сбросил в древний колодец за печью. Глубоко внизу раздался плеск воды. По моим прикидкам колодец был глубиной не меньше тридцати метров, если это вообще был колодец. Вещи бандитов мы связали в три узла и подвесили на веревке внутри колодца. Потом закрыли крышку и забросали ее мусором. Одиннадцать человек нашли свою могилу в мрачном подземелье. Меня больше всего беспокоила лужа крови, оставленная Алоем на дороге к поселку, но времени, чтобы ее убрать у нас не было, уже светало. Я предпочел замести следы внутри усадьбы. Очухавшийся 'Первый' бегал по двору и ликвидировал следы нашей ночной деятельности. Передо мной встала проблема, куда девать Лили. Убивать такой ценный источник информации я пока не собирался и решил на первое время спрятать ее от посторонних глаз. В подвале была маленькая кладовка, и я решил спрятать пленницу в ней. Взяв в кузнице молот и скобу с кольцом на конце, я забил скобу в стену кладовки и приварил к ней кусок колодезной цепи. Из куска цепи и навесного замка от сундука получился замечательный ошейник для Лили. Мы с 'Первым' выгребли все из кладовки и бросили на пол какой-то тюфяк. Потом я занес внутрь ведро для естественных надобностей, кувшин с водой, миску с куском мяса и пару лепешек. Мы перенесли спящую Лили в кладовку, где посадили как собаку на цепь, предварительно развязав. Много шума девушка наделать не могла. Дотянуться до двери узнице не позволяла цепь, а колотится башкой в каменные стены, было бессмысленно. Мы задвинули дверь кладовки большим деревянным шкафом, и на этом я решил остановиться, потому что меня буквально шатало от усталости.

Приказав шаку разбудить Тузика, я пошел в спальню и рухнул на кровать, не раздеваясь.

Шак растолкал меня после полудня и сказал, что кто-то колотится в калитку. Я просканировал округу и увидел только одну человеческую ауру у калитки. Это оказался вчерашний посыльный с тележкой.

– Господин Валлин я привез заказанную еду, куда ее девать? – спросил он.

– Отдай моему шаку, он с ней разберется.

– Господин Валлин, а где Лили жена вашего дяди?

– Она утром в город ушла.

– А когда госпожа Лили вернется?

– А хрен ее знает, она мне не доложилась. А ты кто такой чтобы мне вопросы задавать?

– Я Хобард зеленщик в моей лавке ваш дядя всегда продукты для усадьбы покупал. У меня цены хорошие и я все прямо в усадьбу привожу.

– Ладно, Хобард, все остается по-старому, вози продукты и дальше. К тебе еще одна просьба у дяди в усадьбе люди работали, найди их и пусть завтра сутра в усадьбу приходят, если их работа интересует. Мне еще кухарка нужна, Лили отсюда съезжает.

– Обязательно разыщу и пришлю к вам, у нас в поселке с работой туго, а ваш дядя хорошо платил. Господин Валлин я по дороге сюда наткнулся на лужу крови, вы не знаете, что там произошло?

– Я спал без задних ног после дороги, так что ничем не могу помочь. Мне местные разборки не интересны, своих дел выше крыши. Хобард не забудь о моей просьбе.

Зеленщик раскланялся и покатил свою тележку назад в поселок. Я решил, что настало время пообщаться с красавицей Лили. Оставив 'Первого' на хозяйстве я спустился в подвал, забрав с собой Тузика и 'подарок' для неё. 'Гарна дивчина' спала сном младенца, и мне пришлось затратить полчаса для приведения в рабочее состояние. Лили очень обрадовалась тому, что сидит в подвале как собака на цепи и мгновенно залилась слезами. Ее стенания и причитания были настолько искренни и естественны, что я пожалел о том, что вместе с ней умрет и великая актриса. Приказав Тузику быть начеку, я позволил Лили измазать всего меня соплями и использовать весь комплект эротических прижиманий и поз.

– О, женщины, вам имя – вероломство! – вспомнилась фраза из Ромео и Джульетты.