Роман Злотников - Руигат. Рождение

– И Иван, – негромко позвала она, а когда он, задержав руку с топором, которым вырубал в бревне паз под лапу, обернулся и замер, восхищенно глядя на нее, спросила, сияя глазами: – Нравится?

Иван молча кивнул – она действительно выглядела великолепно в этом наряде. Девушка улыбнулась:

– Я рада. Я специально создала этот наряд. Мне кажется, он будет очень гармонично смотреться на фоне твоего дома. – И спросила: – А ты никому еще не обещал сегодняшнюю ночь?..

С тех пор они жили вместе. После первой же ночи Иван прописал Сантрейю в своем профиле постоянным партнером, что позволило ему вполне законно отказывать другим женщинам этой небольшой колонии, которых тоже привлекала его «природная незавершенность». Не то чтобы он воспылал такой уж сильной любовью к художнице, нет, просто у него уже руки дрожали от того, что он вот-вот наконец-то займется настоящим делом, а наличие постоянного партнера давало возможность не отвлекаться на предложения. Недосуг ему было, в общем… Он днями напролет самозабвенно работал топором, фуганком и долотом, и его «теремок» стремительно рос, быстро вознося вверх блестящие под жарким Тиороном золотистые стены. Иван уже вывел крышу под конек и сей* час настилал пол. Затем должна была настать очередь рам, после чего он собирался перебраться внутрь, потому что спать как дворовая собака, снаружи, ему порядком надоело, и уже после этого заняться крыльцом, а также наличниками и прочим украшательством. По всему выходило, еще недели три – и теремок засияет во всей своей красе. Ну, почти… Потому что украшательством Иван был намерен заниматься долго и вдумчиво.

– А ты приготовишь сегодня что-нибудь свое? – промурлыкала Сантрейя, потеревшись грудью о его руку, на которой снова начали бугриться мускулы. А то за две недели пребывания в городе они изрядно одрябли, хотя вроде как работал он там довольно активно. Ну, по ночам-то…

– Непременно, – отозвался Иван. Местные выверты в пище ему успели надоесть довольно давно, так I что он тут вовсю практиковал русскую кухню, которая пришлась по вкусу всей колонии художников. Особенно на ура пошли квас и окрошка – ну да при такой-то жаре. Но и блины, и борщ, и пельмени тоже были приняты местной компанией с воодушевлением. А на этот раз он решил в обед блеснуть перед приятелями настоящими дерунами.

День прошел плодотворно. Иван закончил с полом и с помощью робота вкопал столбы под крыльцо* А вечером выстругал брусья основы под широкую, удобную кровать, которую хотел установить в горенке под самой крышей. Кровать должна была выйти огромная, под стать тому ложу в доме Беноля. Им с Сантрейей на ней найдется где порезвиться…

После заката они всей толпой сидели у костра и ели настоящую печеную картошку (ну, то есть Иван сделал ее в «кубе» сырой, а уж запекли ее они самостоятельно) и рыбу, запеченную в глине. Народ довольно потешно давился косточками, но на лицах всех присутствующих было написано неописуемое удовольствие. А все потому, что вечером к русскому подошел Иауак, тот самый гигант с курчавой бородкой, который встречал его в день прибытия вместе с Сантрейей, и вежливо спросил, не может ли Иван придумать на сегодняшний вечер какое-нибудь неожиданное блюдо. Ну что-то совсем необычное. Потому что у них сегодня особенный вечер – они провожают Эминея, одного из своих товарищей, и хотели бы устроить нечто вроде званого вечера с угощением, а заказывать еду у мастеров вроде Тиэлу слишком накладно, тем более что у них в поселении имеется свой искусный кулинар, уже давно радующий их изысканными оригинальными блюдами… Вот Иван и надумал устроить не просто поедание какого-нибудь непривычного для окружающих блюда, а приготовление его. Но поскольку в кулинарных талантах творческой публики он сильно сомневался, решил ограничиться чем-нибудь максимально простым. А что может быть проще печеной картошки? Рыбу же он приготовил сам.

Когда все уже изрядно набили брюхо и лениво валялись вокруг костра, Иван благодушно поинтересовался у Сантрейи:

– А куда отправляется Эминей?

– О-о, – с восхищенным придыханием заговорила девушка, – Эминей – один из самых талантливых молодых художников, он прошел очень тяжелый и сложный конкурс и попал в число Избранных.

Иван несколько мгновений молча ожидал продолжения, но Сантрейя молчала, как будто она уже сказала все, что требуется. Тогда он спросил:

– А кто такие Избранные? Сантрейя удивленно уставилась на него:

– Как… ты не интересовался Большей дискуссией? Иван неопределенно пожал плечами.

– Как ты мог?! – едва ли не оскорбленно воскликнула девушка. – Каждый культурный и ответственный Деятельный Разумный просто обязан был поучаствовать в Дискуссии и высказать свое мнение! Неужели тебя, человека, столь тонко чувствующего прекрасное, никак не затрагивает Потеря?

– Потеря? – Молодой офицер наморщил лоб. Вроде бы он где-то слышал это слово, причем произнесенное именно так, как бы с большой буквы… Потеря, потеря… Ах, ну да..; – Подожди, ты имеешь в виду потерю Олы?

– Ну конечно!

– А что, наступает какая-то годовщина? – осторожно уточнил Иван. – Ну, конкурс какой-то творческий объявили? На памятник?

– Какой памятник?! – возмутилась Сантрейя. – Эминей как доказавший свой талант и настойчивость художник избран в число тех, кому даровано право вернуть нашей цивилизации ее прародину!

Молодой офицер озадаченно смотрел на нее. Нет, у них на фронт тоже отправляли концертные бригады, ну там с артистами, певицами, чтецами всякими, но с какого боку тут может быть художник?

– Погоди-ка, я не совсем понял… – уже максимально осторожно начал он. – Что будет делать Эминей?

– Он с остальными Избранными отправится на Олу и потребует от наглых захватчиков очистить нашу прародину от своего мерзкого присутствия! – гордо выпалила Сантрейя.

Иван потерял дар речи. Эти люди хотели пойти к тем, кто бомбил их города, и потребовать чего-то от них? Нет, похоже, он совсем ничего не понял…

– А остальные Избранные откуда взялись? Сантрейя уже просто пыхтела от возмущения:

– Ты что, издеваешься надо мной?! Оттуда, откуда и Эминей! Все творческие» научные и остальные сообщества Киолы проводили свои конкурсы, на которых отбирали самых достойных и талантливых, тех, в ком сильны воля и упорство, тех, кто заставит наглых захватчиков отдать то, что принадлежит нам по праву.

И они непременно…

Иван молча сидел и слушал ее горячую речь, ошеломленный всем, что ему открылось. Эти наивные дети собирались пойти и что-то потребовать у фашис- Шш тов. Господи; да те встретят их пулеметами! А затем еще заставят оставшихся в живых самостоятельно рыть могилы и сбрасывать в них трупы их же товарищей! Ну, перед тем, как добьют… Молодой офицер скрипнул зубами. Черт, здесь затевается новый Бабий Яр, а он, единственный… ладно, один из четверых, кто способен хотя бы не быть бараном на заклании, машет себе, топориком, строя избенку и… всякие безмятежные планы. Нет, ну надо же быть таким идиотом!