Вадим Панов - Правила крови (антология)

Минут через семь подъехали к высокому забору. Капитан сделал знак остальным ждать его в машине и, выбравшись на воздух, принялся возиться с внешней, едва заметной на фоне серого бетона, дверцей. Наконец, замок щелкнул, и Сергей вернулся к автомобилю.

— Можно выходить, — негромко сказал он, внимательно оглядываясь по сторонам. Проспект по обе стороны от площади был ярко освещен, и от этого темнота, в которой утопала несостоявшаяся станция метро, казалась еще гуще. — Все тихо.

— Надеюсь, «Накидка пыльных дорог» нам здесь не потребуется? — поинтересовался Дарий, выпархивая из «Опеля» и оправляя черный плащ.

— Упокойся, дружище, никаких следящих систем здесь нет и быть не может — тебе же сказали, стройка законсервирована, — Виталий вылез с другой стороны и принялся закреплять на себе всевозможные приборы и устройства.

Ортега покинул автомобиль последним. Некоторое время он смотрел вверх, в темное небо, на котором едва угадывались дрожащие звезды. Над миром царила тишина, изредка прерываемая далекими раскатами грома. «Похоже, гроза надвигается», подумал нав, и негромко процитировал:

— Тиха украинская ночь…

— Ой, держите меня! — Виталий, поправляя очки ПНВ, неожиданно оказался рядом. — Нав цитирует человского поэта!

— А что тебя смущает? — пожал плечами Ортега. — Мне нравится Пушкин. Ведь ночь действительно тихая, отрицать этого ты не можешь…

Словно в опровержение, откуда-то с юго-запада донесся скорбный и протяжный вой.

— Это еще что такое? — удивился нав.

— Ракетостроители очередной двигатель испытывают, — пояснил Сергей, выныривая из темноты. — Мы к этому привыкли.

— А это кто? Неужели Вождь? — Виталий уставился куда-то сквозь мрак. Ортега взглянул в том же направлении, привычно переходя на ночное зрение.

В самом центре площади возвышался постамент, увенчанный пятиметровой фигурой Вождя с протянутой куда-то в сторону Днепра рукой.

— Азаг-Тот, — процедил масан; в темноте он видел не хуже нава.

— Ага, Азаг-Тот или этот? — скаламбурил Виталий.

Ортега поморщился — ему, как и многим другим гаркам, пришлось участвовать в достопамятной схватке с тварями Кадафа на Красной площади, когда упомянутый Азаг-Тот едва не воплотился, и воспоминания об этом не относились к числу самых приятных.

— Ладно, Виталя, не поминай демона к ночи…

— А то выплачешь очи, — подхватил крепыш. — Ладно, я готов.

— Я тоже, — прошелестел масан.

— Сергей Владимирович, мы готовы, — Ортега повернулся к капитану. — Кстати, возьмите вот это и прицепите к мочке уха. — Нав протянул собеседнику нечто, напоминавшее клипсу. — Это трансивер, который позволит нам держать связь. Управляться с ним просто: здесь небольшой тумблер, включил-выключил. А это регулятор громкости. Во включенном состоянии прибор работает в дуплексном режиме, в выключенном, соответственно, не работает вообще.

Сергей защелкнул прибор на мочке правого уха и проверил связь. Слышимость была превосходной, а для передачи информации достаточно было говорить шепотом.

— Похоже, больше ничего не забыли, — подытожил Ортега.

— Тогда вперед, — Сергей повернулся и уверенно двинулся по направлению к дверце.

Дождавшись, когда Ортега, который шел замыкающим, исчезнет в темном провале нулевого входа, Сергей снял с пояса небольшую рацию и, отключив трансивер, связался с полковником. Выслушав доклад, Барабаш приказал смотреть в оба и ни при каких обстоятельствах не соваться в тоннель.

— Не хватало мне еще тебя потерять, капитан, — проворчал он.

— А как же ребята?

— Они профессионалы, это их хлеб. А ты аналитик, так что не геройствуй. Очередной сеанс связи через полчаса, если ситуация не поменяется. Роджер?

— Роджер, — вздохнул капитан и отключился. Затем коснулся тумблера на «клипсе».

— Ортега, как у вас дела?

— Нормально, — от голоса нава Сергей едва не оглох, и поспешно уменьшил громкость. — Почти достигли двадцать четвертой отметки.

— Я на связи. Если что…

— Будем кричать, чтобы ты удрать успел, — весело пообещал Виталий, и капитан невольно усмехнулся. — Кстати, когда мы углубимся в тоннель, связь может прерваться, больно много здесь всевозможной породы естественного и искусственного происхождения.

— Понял. Вы там осторожнее…

— Не боись, капитан. Все будет тип-топ.

Некоторое время Сергей прислушивался к звукам, доносившимся из трансивера — легкому покашливанию, односложным фразам, которыми обменивались «москвичи», затем, отыскав место, устроился поудобнее так, чтобы видеть приоткрытую створку нулевого входа.

Дверь «26» вскрылась удивительно легко, Виталию даже не пришлось прилагать особых усилий. «Каменный век», проворчал он, рассматривая останки шнекового засова и двух навесных замков. Пропустив Ортегу с Дарием вперед, он двинулся следом, то и дело поглядывая на светящийся экран полевого компьютера.

— Что-нибудь чувствуешь? — спросил Ортега, обращаясь к масану.

— Пока ничего. Кстати, ты перешел на другую волну? Не хочу, чтобы этот ментовский чел нас слышал.

— Ты что-то имеешь против челов? — железобетонным голосом осведомился Виталий.

— А ну тихо! — грозно прошипел нав. — Мы в деле, поэтому оставьте свои пререкания до лучших времен. А на другую волну я всех перевел сразу, как только достигли двадцать шестого уровня.

Минут десять шли молча. Тоннель был широкий и идеально прямой, идти по ровному бетонному полу было легко и удобно. Наконец, впереди появилось легкое мерцание. «Стена», прошептал Ортега. «Похоже на то», не отрываясь от прибора, согласился Виталий. «Сейчас проверим в разных диапазонах».

Еще несколько минут, и вырвавшийся вперед Дарий коснулся Стены.

— Ну, что? — выжидательно взглянул на него нав.

— Ничего, — ответил масан. — Я ее не чувствую.

— Кстати, глазами я стенку вижу, но приборы ее не воспринимают. Такое впечатление, что впереди вообще нет никакой преграды. — Виталий пробежался пальцами по клавиатуре.

— Давай свет, — распорядился Ортега, снова переходя на обычное зрение. Виталий, прилепив к противоположным стенкам тоннеля «карманные» прожекторы, коснулся клавиши компа. Два снопа холодного голубоватого света прорезали темноту, и крепыш изменил настройку — теперь пространство перед Стеной освещалось равномерно.

Некоторое время Ортега задумчиво бродил вдоль Стены, простукивая обсидиановую поверхность.

— Это не морок, — подытожил он.

Дарий хмыкнул. Виталий извлек из поясного футляра специальные очки и взглянул на Стену сквозь них. Стена никуда не делась, следовательно, не являлась наведенной галлюцинацией. Но луч, сканировавший ее в различных волновых диапазонах, по-прежнему свидетельствовал об отсутствии чего-либо материального.