Джо Аберкромби - Последний довод королей

Лишних ножей не бывает, говорил его отец. Если только эти ножи не направлены в твое сердце теми, кто тебя ненавидит.

Лучший из врагов

— Тук-тук.

— Не сейчас! — грозно выкрикнул полковник Глокта. — Мне надо закончить со всем этим.

Тут накопилось тысяч десять листов с признательными показаниями, которые нужно было подписать. Письменный стол стонал под тяжестью этой кипы, кончик пера размягчился, как масло. Пометки красными чернилами походили на пятна темной крови, разбросанные по желтовато-тусклой бумаге.

— Черт подери! — рассердился Глокта, задев пузырек с чернилами локтем. Содержимое вылилось на стол, впиталось в кипу бумаг, капли падали на пол с неизменным досадным стуком.

— Еще будет время исповедаться. Много времени.

Полковник нахмурился. В воздухе явственно потянуло холодом.

— Опять вы! И как всегда, некстати.

— Значит, вы меня помните?

— Похоже…

По правде говоря, полковник не мог толком вспомнить откуда. В углу комнаты стояла женщина, но он не мог рассмотреть ее лицо.

— Объятый огнем, Делатель упал… Рухнул на мост внизу.

Слова были знакомые, но Глокта не мог понять откуда. Старые сказки и прочая ерунда. Он поморщился. Черт подери эту больную ногу!

— Кажется…

Его обычная уверенность пропала. Комнату заполнил ледяной холод, он мог даже видеть пар от собственного дыхания. Он неуклюже приподнялся в кресле, когда незваный гость приблизился. Нога не замедлила отомстить острой, пронзительной болью.

— Чего вы хотите? — недовольно проговорил он.

В полосе света появилось лицо гостя. Это был Мофис из банковского дома «Валинт и Балк» собственной персоной.

— Семя, полковник. — Он растянул губы в улыбке, в которой не было ни капли радости. — Мне нужно семя.

— Я… Я… — Глокта сделал шаг назад и наткнулся спиной на стену. Отступать было некуда.

— Семя!

Перед ним предстало лицо Гойла, потом Сульта, потом Секутора, и все они требовали одного и того же:

— Семя! Я теряю терпение!

— Байяз, — прошептал он, плотно сжав веки, так что слезы покатились по щекам. — Байяз знает…

— Тук-тук, палач, — снова послышался свистящий голос женщины.

Кончик пальца больно ударил его в висок.

— Если бы этот старый лжец что-то знал, Семя уже было бы у меня. Нет. Ты отыщешь его.

От страха Глокта не мог произнести ни слова.

— Ты найдешь его, или я разорву на части твое скрюченное тело. Так что тук-тук, пора просыпаться.

Палец снова вонзился ему в череп, впившись в плоть подобно лезвию кинжала.

— Тук-тук, уродец! — прошипел отвратительный голос в ухо Глокте, и его тщательно выбритую щеку овеяло холодным дыханием, так что она заледенела. — Тук-тук.

«Тук-тук».

Пару секунд Глокта не мог вспомнить, где он находится. Он резко выпрямился, отбросив простыни, и внимательно осмотрелся. Со всех сторон его окружали грозные тени, собственное прерывистое дыхание с хриплым свистом отдавалось в голове. Потом все резко встало на свои места.

«Мои новые апартаменты».

В тихой летней ночи приятный ветерок шевелил занавески, проникая в комнату сквозь единственное раскрытое окно. Глокта увидел тень оконной створки, двигающуюся по оштукатуренной стене. Окно плавно закрывалось, потом распахивалось и снова закрывалось.

Тук-тук.

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Сморщился, опустился обратно на постель и вытянул ноги, стараясь превозмочь судорогу, сводившую кончики пальцев.

«Или того, что гурки оставили от моих пальцев. Еще один сон, всего лишь сон. Всего лишь…»

Потом он вспомнил, и глаза его широко раскрылись.

«Король умер. Завтра мы выбираем нового короля».

Три сотни и еще двадцать бумажных листков безжизненно свисали с гвоздиков. Они стали мятыми, потрепанными, засаленными и неопрятными за прошедшие несколько недель.

«По мере того, как дело все глубже погружалось в дерьмо».

Многие листки были покрыты кляксами, исписаны гневными неразборчивыми пометками с добавлениями и вычеркиваниями.

«По мере того, как людей покупали и продавали, запугивали и шантажировали, завлекали взятками и обманывали».

Многие листки порвались в тех местах, откуда снимали воск, а потом снова запечатывали воском другого цвета.

«По мере того как вассалы предавали хозяев и нарушали обещания, равновесие тоже нарушалось, склоняясь то в одну, то в другую сторону».

Архилектор Сульт стоял перед листками, внимательно глядя на них, как пастушья собака на свое беспокойное стадо. Его белый камзол помялся, седые волосы растрепались. Прежде Глокта видел его только в идеальной форме.

«В конце концов, он должен узнать вкус крови. Своей собственной. Я бы посмеялся от души, если бы мне самому не было бы так горько».

— У Брока семьдесят пять, — шептал Сульт себе под нос, нервно потирая сложенные за спиной руки, затянутые в белые перчатки. — У Брока семьдесят пять. У Ишера пятьдесят пять. Скальд и Барезин — по сорок на нос. У Брока семьдесят пять…

Он снова и снова повторял шепотом цифры, словно они обладали магической силой, способной защитить его от зла.

«Или от добра».

— У Ишера пятьдесят пять.

Глокта с трудом заставил себя не улыбаться.

«Брок, потом Ишер, потом Скальд и Барезин, пока инквизиция и департамент верховного судьи бьются за оставшиеся голоса. Несмотря на все наши усилия, расположение сил осталось примерно тем же, как в начале этой нашей дьявольской игры. Но мы, возможно, еще можем захватить первенство и спасти себя от неприятностей. Пока не поздно…»

Глокта громко кашлянул, и Сульт резко обернулся к нему:

— У вас есть что добавить?

— В определенном смысле, ваше преосвященство. — Глокта постарался придать своему голосу все подобострастие, на которое он был способен. — Я недавно получил кое-какие тревожные новости…

Сульт насупился и кивнул на листки бумаги.

— Более тревожные, чем это?

«В той же степени по меньшей мере. Ведь кто бы ни победил на выборах, его торжество будет коротким, если неделю спустя сюда явятся гурки и разделают нас, как свиней».

— У меня есть сведения, что гурки готовятся вторгнуться в Срединные земли.

Последовала недолгая, но весьма неприятная пауза.

«Вряд ли это можно считать многообещающей реакцией, но мы уже отплыли. Остается грести прямо в центр бури».

— Вторгнуться? — насмешливо спросил Сульт. — Каким же способом?

— Уже не в первый раз мне приходится слышать о том, что у них есть корабли.