Евгений Щепетнов - Охотник

— Вчера этого пациента выводили из состояния клинической смерти! С его слов, он случайно упал и схватился за электрическую розетку. После удара током его сердце остановилось, и если бы не наши врачи, сейчас он лежал бы в морге! А перед этим пациент находился в коме после того, как некая знахарка опоила его ядовитыми составами! Вы понимаете, что он сейчас балансирует на грани жизни и смерти?! А если я сейчас разрешу перевезти его в тюремную бльницу, и по дороге он умрет? Кто будет отвечать? Вы?! Да черта с два! Вы скажете, что я разрешил перевозку, что он был здоров — с моих слов, и что вы порассчитывали на мои знания. Мол, обманул я вас! Так вот — я против перевозки этого больного! Ему нужно находиться в стационаре не менее недели! И только потом я соберу консилиум и определю — можно ли ему перебираться за тюремные стены!

— Но… он убийца, Михаил Петрович! Нам нужно следствие вести! В суд направлять! Сроки!

— Я вообще вас не понимаю — фыркнул мужчина — Чего вы привязались к парню?! Он и ходить-то не может, на коляске ездит! Что, сбежит от вас? И вся ваша шайка толстозадых нахлебников не сможет догнать этого олимпийского чемпиона по бегу?! Скажите — зачем его арестовывать? Неужели нельзя подписку о невыезде, например? Дело выеденного яйца не стоит! Прибил какого-то шпаненка, за то, что тот пытался его унизить! И то — случайно прибил! Инвалид!

— Случайно — не случайно, но следствие нужно вести, есть закон, и вообще — это не ваше дело! — сверкнула глазами следователь — У нас людей не хватает, а мы держим тут постового!

— Так не держите, черт вас побери! — яростно выдохнул главврач — Ну вот на кой он мне тут нужен, этот ваш постовой?! Медсестрам подолы задирать? Или пол топтать!

— Ногами топчут! Топчут и топчут! Все затоптали, паразиты! — удовлетворенно подтвердила «танцующая старуха», которая гремела ведрами в туалете, не обращая внимания на представительную делегацию — Всех бы вас метлой, паразитов!

— Видели, что народ говорит? — ухмыльнулся главврач — Метлой вас! В общем — милая девушка — лежит он у нас еще неделю, а там забирайте и делайте, что хотите. Если совесть позволит. Вы вообще хорошо спите после того, как посадите несчастного безногого инвалида? Совесть не гложет?

— Меня никто не гложет! — парировала следователь, лицо которой покрылось красными пятнами — Главное, чтобы вас не глодало!

— Меня ничего не гложет! — тут же ответил врач, окидывая взглядом сержанта, на беду свою выглянувшего из-за спины терапевта Марии Семеновны — Я для людей работаю, лечу, спасаю, а не как некоторые — у дверей просиживают и девок разглядывают!

«Разглядыватель девок» тут же спрятался за широкую спину хирурга-травматолога, и не найдя взглядом спрятавшейся «мишени», главврач еще более жестко добавил:

— Все! Лишние — уходите! Мне больного нужно осмотреть! Консилиум! Когда можно будет его забрать — я вам скажу! А до тех пор нечего меня отрывать от работы! Вон! Все вон!

— Ага, ходют, и ходют! Вон все отседова! Вон, паразиты! Топчут, и топчут, топчут и топчут! А ведь ниверситеты покончали, паразиты! Весь пол засрали! — уборщица грозно тряхнула мокрой тряпкой и загремела шваброй, шурудя возле унитаза.

Следователь вышла из палаты поджав губы и бросив на Сергара такой «нежный» взгляд, что если бы она умела метать огневики, от бывшего боевого мага сейчас осталась бы лишь кучка полусгоревших вонючих останков.

— Закройте за собой дверь! — грозно припечатал главврач, последним снарядом довершая поражение вражеской армады, и когда следователь и не подумала исполнять приказание, довольно кивнул — Вот, и все они такие! Один вред от них! В конце восьмидесятых у меня колеса с машины сняли, так эти типы два часа уговаривали не писать заявление, мол, все равно не найдем, только затаскаем! А в девяносто пятом отобрали права, когда я поехал по медицинской надобности, и сел за руль своего автомобиля выпив всего один бокал вина! Мерзавцы! (Справедливости ради надо сказать, что вся медицинская надобность уважаемого главврача заключалась тогда в том, что он поехал к другому медицинскому работнику, жене заведующего реанимационным отделением Хитрова Сергея Дмитриевича, находившегося в тот момент в командировке, на курсах повышения квалификации)

Из всей этой перепалки Сергар вынес несколько важных для него пунктов информации: во-первых, он пробудет в больнице не меньше недели, и это уже хорошо. За неделю придумает, что ему делать и как ему жить.

Во-вторых, большинство народа стоит за него, прослышав об истории с придурком, напавшим в КПЗ. То, что уже все знают о том, что с Сергаром случилось, ничуть его не удивило. Маленький городок, скучно, делать нечего, поговорить не о чем, всех событий — кто кому морду набил, да кого застали с чужой женой. Весть об инвалиде, голыми руками убившем здоровилу прямо в КПЗ разнеслась по больнице как молния, чему в немалой степени способствовал сержант на посту у двери палаты. А из больницы, через родственников больных — по всей округе.

Минут двадцать Сергара крутили, вертели, осматривали — все те, кто пришел с главврачом — по очереди, кивая, делая умное лицо, выдавая время от времени комментарии на непонятном Сергару языке. Мага все это немного забавляло — во всех мирах, все лекари стараются набить себе цену, говоря странные слова, создавая свой, особый, лекарский язык, долженствующий ввести простых смертных в священный трепет. Больной должен верить, что лекарь произошел из рода небожителей, что он всемогущ — тогда и лечение проходит эффективнее, и деньги платят охотнее.

Наконец, осмотр закончился, и вся делегация выплыла из палаты, как корабли под парусами. Последним вышел главврач, перед уходом махнув рукой «предмету обсуждения» и неожиданно подмигнув левым глазом, что видимо должно было означать безоговорочную поддержку. А может — просто удовлетворение от того, что напакостил ментам. Явно было, что в этом городе их не очень-то любили. И главврач не исключение.

За «высокой делегацией» палату покинула и «танцующая старуха», уже на пороге выдав очередную тираду про «паразитов, поганящих чистые полы».

Наконец-то — один! На столике «заманчиво» испускает запахи некое варево, выглядящее довольно-таки отвратно. Серая каша, вроде как на молоке, хлеб, остывший чай. Кто принес — непонятно. Столько народа только что было в палате — невозможно за всеми уследить.

Не стал раздумывать — уселся, и быстро, взахлеб заглотил безвкусную липкую жижу, не задумываясь о вкусе.

Сергар не ел, он питался. Ему нужно было набить желудок, ввести топливо для организма, и он его вводил. Не заботясь о вкусе.