Некромант. Архитектор теней - Сергей Витальевич Карелин
Я поднял с земли сложенный вчетверо листок и развернул его.
— Здесь записан номер нашего вездехода, который Кулебин передал заказчику, а сегодня ночью, в Болотном, на меня было совершено покушение! Один из нападавших на допросе назвал имя доносчика, и им оказался Кулебин, — как можно громче проговорил я. — Этот человек — предатель!
— Ложь! Мне всё это подкинули! Люди! Вы же меня знаете!
Толпа снова расступилась, и к нам прорвалась женщина лет сорока.
— Не верьте ему, люди! Я сама видела, как он деньги ночью пересчитывал! А до этого в сенях с кем-то разговаривал. Ваша светлость! Всё, что я сказала — это правда! Единой клянусь!
— Да что ж ты говоришь, Клава? Я ж ради вас. Тебя. Детей.
Последние слова потонули в нарастающем гуле. Народ развёл такой хай, что мне даже пришлось поднять руку.
— Предатель! Предатель! Повесить его надо, сволочугу! — то и дело раздавалось со всех сторон.
— Что в таких случаях велит сделать закон? — негромко спросил я у старосты. Конечно, я знал, что за предательство приговор всегда только один, но моей целью было привнести это в ума людей. Они должны сами понять, каково жить в обществе, где законы стоят превыше всего. И не через запугивание, а через осознание и принятие.
— Вы здесь закон, ваша светлость, на своей земле. Как скажете, так и будет, — без промедлений ответил Юрий Степанович.
Мой взгляд упал на дубовую колоду, оставшуюся после праздника по случаю моего приезда, и торчащий из неё топор, что не ушло от внимания толпы, в том числе и от самого Кулебина. Он бухнулся на колени.
— Ваша светлость, пощадите! Начудил. Каюсь. Не хотел никому зла! Деньги нужны были, семью прокормить. У меня ж две дочери и сынок месячный. Жена больная. А те, в лесу ко мне подошли. Попросили оповестить, когда вы с Ваганьковского выедете. Всего-то. Даже артефакт для связи выдали. Сказали потом выкинуть, а я дурак, оставил. И аванс. Тыщу, ваша светлость. Мне ж таких денег за всю жизнь здесь не заработать. Пощадите! Служить буду верой и правдой! Единой клянусь! Ради моих детей! Да скажите вы что-нибудь, Юрий Степанович!
Ну, с этим мы сталкивались. Сначала продадут с потрохами, потом детьми откупаются. Нет! Наказание должно быть соизмеримым с преступлением и неотвратимым! Это — закон. Без него порядка не будет.
— Это правда? Про детей, — взглянул я на старосту. Тот снял шапку и кивнул, после чего сразу же отвёл взгляд в сторону.
Десятки моих поданных смотрели на меня, не сводя глаз. Одни с верой, что преступление не останется без наказания, другие с опасением, что эта казнь станет началом великой чистки.
Сложный выбор, но очевидный. Иногда, чтобы сохранить своё, приходится идти на него. И да, у некромантов тоже есть сердце. Правда лишь в этом мире благодаря новому телу я стал испытывать незнакомые мне раньше чувства.
— Вы лучше у меня спросите, ваша светлость, про детей! — выкрикнула сквозь слёзы женщина. — Всё это правда! И две дочки есть и сын, и я больная, только никому мы такие не нужны. Баба у него есть в Подгорном, обрюхатил и голову дурит, что любит. Знаю я всё это. Сестра у меня оттуда. Нет для него ничего святого! И детей лупит и меня, а барону тамошнему он ещё при прошлом графе информацию за рубли продавал. Местечко всё потеплей искал! Клейма на нём ставить негде.
— Дура! Закрой свой поганый рот! Вы все здесь подохнете!
— На плаху его! — рявкнул староста.
Кулебин вдруг взбрыкнул, освобождаясь от захвата и, вытащив из рукава нож, ткнул Аглая, а потом с криком бросился на меня.
Глава 15
Атака была стремительной. Я едва успел прикрыть лицо рукой, чтобы избежать ненужных повреждений. Зарастить их при всех не получится, а вот ходить с торчащим из глаза ножом будет подозрительно. Так что, придётся пока справляться с распоротой ладонью.
Кулебин зарычал и принялся колоть во все стороны без разбора, а я только уклонялся и подсчитывал количество дырок, попутно распределяя среди них энергию. Хорошая вышла тренировка.
— Защищать графа! — над ухом громыхнул бас старосты.
Что там происходило дальше, я не видел. Всё слилось в кровавую кашу.
Мелькавшее перед глазами лицо Кулебина вдруг улетело в сторону, а на его месте появилась небритая ряха Бороды.
А потом где-то рядом звякнул арбалет, и всё вокруг остановилось.
Через секунду лицо бородача исчезло, и я увидел лежащего на земле Кулебина, из груди которого торчал деревянный болт.
Хороший воин. Наверняка участвовал в нескольких сражениях. Такой бы мне пригодился.
— Кто стрелял? — прокричал староста.
Толпа расступилась. В трёх метрах от меня стоял Егор с арбалетом в руках. Похоже, парня развернуло на сто восемьдесят градусов, раз он решился внести вклад в общее дело. Не ожидал.
— Спасибо. Ты спас мне жизнь, — поблагодарил я его. Тот ответил кивком и отошёл в сторону, пропуская вперёд спешащих на помощь девушек. Несколько человек похлопали его по плечу. — И тебе, Борода.
Мохнатый здоровяк смущённо заулыбался, наматывая на кулак длинную чёрную бороду. Застеснялся.
Меня сразу же обступили и быстро куда-то повели. По пути я глянул на тавро Изиды — метка не изменилась. Это радует. С другой стороны, Егор сделал за меня мою работу, и люди его поддержали. Значит, я на правильном пути.
Естественно, во время нападения я не чувствовал боли, а только мысленно отмечал куда и насколько глубоко входил нож Кулебина.
Отключать рецепторы чувств я обучился ещё в детстве, впрочем, как и всем своим основным навыкам. Тогда меня бросили в яму со змеями, где кроме пресмыкающихся, лежали зловонные останки не прошедших экзамен адептов.
К слову, из всех моих соучеников в тот раз я продержался дольше всех, и при этом успел собрать из кусков плоти простейшую нежить, прежде чем отключиться от большой концентрации яда.
С момента, как Кулебин напал и как его сбил Борода, прошло от силы секунды три.
Для простого человека это почти мгновенно, а для меня — ужасно долго, потому что за три секунды опытный мечник может превратить своего врага в рваную тряпку. Чего уж говорить о ноже или кинжале.
Такими ударами меня, конечно, не свалить, да и сращиваются они за считанные секунды, если позволяет запас энергии, но в моем случае, показывать свои
