Королевства Загадок - Джефф Грабб
В то время я временно проживал в «Странствующем Виверне», получившем высокие оценки во всех путеводителях, по мнению его владельцев. К сожалению, его вид открывался в основном на вышеупомянутый Н. Г., поскольку находился он как раз над зданием кожевников. В результате, я просидел в гостиной «Виверна» почти все время моего пребывания там, расширяя свой кругозор в основном за счет чтения.
В тот период моей жизни я двигался на восток, медленно, но упорно, стараясь сделать как можно больше остановок на своем пути в родной город Глубоководье.
Прекрасный Город Роскоши занимал особое место в моем сердце, и я бы предпочел жить там, если бы не присутствие моих первоклассных родственников из семьи Вондс. Дело в том, что большая часть упомянутых родственников – маги. Могущественные маги. Самый могущественный сильный из них – мой двоюродный дедушка Маскар, который был достаточной причиной, чтобы молодой человек, который не интересуется заклинаниями, ушел на восток. Я раньше считал, что Скорнубель находился достаточно далеко, но недавние события убедили меня, что перемещение дальше, вглубь Побережья Меча, будет мудрым решением. А тем временем, когда весь Ад (или Баатор) был готов разверзнуться, я замечательно проводил время в гостиной «Странствующего Виверна», уткнувшись в книгу.
Сейчас я, наверное, услышу, как читатель восклицает: «Ага! Старинный магический фолиант, найденный в каком-то древнем склепе». На самом же деле, эта книга, которую я читал, была написана прошлой весной честолюбивым молодым автором, Эллисон Родигар-Гленн, опубликована в Глубоководье и продавалась в отделениях «Почтовых заказов Авроры». Это была историческая мистическая книга или «мистория», как их еще называли, и, должен признать, я не мог от нее оторваться.
- Я тебе говорю, эта Мисс Родигар-Гленн выпустила отличную книгу, - обратился я к Ампратинесу, моему джину и личному лакею.
- Как скажете, сэр, - ответил джин, заменяя мой выпитый напиток на новый. – Я не знал.
Для существа таких размеров, как Ампратинес, он перемещался тихо и грациозно, что было почти так же ценно, как и его умение подавать напитки. Он был, конечно же, самым высоким в комнате, перемахнув за отметку в десять футов. Тем не менее, он был одет не в свободный халат, характерный для представителей его рода, а в представительные и ухоженные штаны и камзол, с расстегнутой рубашкой под ним. Самое удивительное в нем – помимо того, что он могущественный обитатель плана елементального воздуха, что само по себе достаточно удивительно – это его голова. Клянусь, она больше, чем у многих его вида, и на то нет иной причины, кроме как вмещать своенравный мозг. Под его лбом находится больше сокровищ, чем во всех домах Калимшана, а его лицо более глубокомысленное, чем у любого визиря.
И хотя Ампратинес остается одним из самых сильных воздушных элементалей, что я когда-либо встречал, он имеет тенденцию недооценивать многое из культуры этого плана существования. Это заметное презрение к более интересным вещам в жизни часто создает трудности в наших, иначе говоря, прославленных отношениях.
- Нет, я серьезно, - сказал я, наверное, слишком громко, поскольку пару голов повернулось в нашу сторону. – Эти мистории наполнены безрассудством, тайнами и прочим хорошим материалом. Масса приключений и героев с хорошим вниманием к деталям. Конкретно эта мистория держится вокруг темы «Кто положил сапоги в рагу Мадам Милани?».
- Захватывающе, - ответил Ампратинес, поставив остатки моего утреннего коктейля на поднос. – Я понимаю, почему они так популярны, с таким-то глубоким подтекстом.
- Не смейся, - выпалил я. – Это классика. Мисс Родигар-Гленн мастер своего дела.
- Насколько я понимаю, - начал Ампи, - Мисс Родигар-Гленн в действительность это целая семья хафлингов, живущая в подвале здания Тайм-Глубоководья и штампующая эти книги по одной в неделю.
- Штампующая? Штампующая? – возмутился я. – Эти книги явно не штампованные. Они с любовью проработаны и тщательно собраны. Они рассказывают о сути проблемы, как и положено.
- Как скажете, сэр, - ответил Ампи, вздыхая. Этот вздох всегда меня выводил из себя. Иногда он бесил меня так, что хотелось, что бы этот мозговитый джин, был весьма недалеким. – Но у этих книг все же есть одно преимущество.
- Какое же?
- Пока вы их читаете, - сказал джин, - у вас меньше времени выходить на улицу и заниматься чем-то опасным.
Я посмотрел из-подо лба на джина, ища хоть намек на то, что он шутит. И, как обычно, этот намек отсутствовал в каменных чертах лица Ампи. Недолго думая, я сказал, вероятно, снова громче, чем стоило:
- Похоже, что сегодня в лавку к Авроре поступит еще одна партия книг. Ты проверишь это и принесешь их. В противном случае я могу выйти и что-то сделать. Не думаю, что смогу отказать себе в чем-то авантюрном.
Если бы джины могли чувствовать вкус поражения, то Ампратинес чувствовал бы его прямо сейчас.
- Как пожелаете, господин.
Сказав это, он удалился так же тихо, как церковный патриарх, оставляющий праздничный зал после полуночи.
Не помню, бормотал ли я себе под нос об отсутствии у Ампи хорошего вкуса, чувства прекрасного и кучи других атрибутов, но, наверное, все-таки бормотал. Я попытался переключиться назад на книгу, но меня прервал голос, такой мягкий, сладкий и нежный - неожиданный луч света в темной гостиной «Виверна».
- Вы это серьезно? - сказал голос, тон которого находился где-то между звоном хрусталя и серебренного обеденного колокольчика.
Я оторвался от рагу Мадам Милани и увидел широко открытые небесно-голубые глаза. Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, что глаза были посажены на лицо формы сердца, с носом кнопкой, парящим над дрожащими полными, будто распухшими от укуса пчелы, губами. Все черты лица были обрамлены завитыми прядями светлых медовых волос.
Я, наверное, пробубнил что-то между строк в своем «извините?», хотя не уверен. Она повторила:
- Вы серьезно говорили, что вы способный авантюрист?
Составляющие моего мозга, разбитые ее красотой, быстро собирались в целостную мыслящую форму. К счастью, манеры Глубоководья не нуждаются в соображающем мозгу, так что я был уже на ногах, в поклоне взяв протянутую руку этой молодой леди, стараясь собрать
