Бесправыш. Предземье (СИ) - Рымин Андрей Олегович

Сыскарь отвернулся и жестом пригласил дружинников следовать за собой.

— Постойте! Парень со мной на контракте. Я могу быть полезен?

Подскочивший Брон, как бы невзначай зацепив меня боком, положил руку Айку на плечо.

— Пока нет, уважаемый, — обернувшись, бросил сыскарь. — Доброго дня.

Брон, удовлетворённо кивнув, поспешил назад к трапу, по которому продолжили спускаться охотники, а я потрусил вслед за двинувшимися быстрым шагом с причала дружинниками. Йоков Санос! Даже после смерти продолжает мне подлянки подкладывать.

В пути Айк было попробовал пристать к служителю порядка с расспросами, но тот попросил потерпеть, и дорога до терема Ярла прошла в полном молчании.

Крепость в крепости — такова была моя первая мысль, когда я увидел жилище правителя Муна вблизи. Каменные стены, высокие башни, огромные ворота. Напоминает форт, в котором мы пережидали бурю, но размеры, конечно, другие. Таких деревень, как Подгнилье, штук шесть сюда влезет. Возле входа охрана. Люди так и снуют туда-сюда — конные, пешие, в форме, в обычной одежде. Перед нами повозка, гружённая бочками, пропускала такую же с ящиками, выезжающую ей навстречу. Суета — одним словом.

На воротах нам вопросов не задали, но меня попросили оставить оружие. Огромный внутренний двор, длинное трёхэтажное здание слева от самого терема, одна дверь, коридор, лестница, другой коридор, ещё дверь — и вот мы на месте. В комнате сыскаря, которую он назвал кабинетом: большой стол, за ним кресло, перед ним два попроще, несколько шкафов, пяток стульев вдоль стен и широкое окно без решёток, какие идут по всему первому этажу.

Двое дружинников остались снаружи, двое вошли вместе с нами. Сыскарь сел в своё кресло, раскрыл лежащую на столе книгу в толстом кожаном переплёте, взял в руку железное, с белой костяной ручкой перо.

— Присаживайтесь, молодые люди.

Мы с Айком сели к столу, дружинники заняли стулья подальше.

— Значит так, — перевернул наполовину исписанную страницу сыскарь. — В прошлом месяце на болотном острове, обнаруженном в Гиблой гнили деревенскими охотниками, произошло столкновение местной ватаги с отрядом, пришедшем из города. С вашим отрядом. Имело место быть?

— Было, — не стал отпираться Айк.

— Только это я нашёл остров.

— Это неважно, — оборвал меня сыскарь. — Итогом столкновения стала смерть молодого охотника. Убит вашим выстрелом, Айкорн. Всё верно?

— Он собирался напасть на Китара. Уже руку для удара занёс, — зло выдавил Айк.

— Собирался или напал? Это разные вещи. Что скажет сам Китар?

— Я стоял к нему спиной. Он подкрался… Мы с ним крепко не ладили. Если бы Айк не выстрелил…

— То есть вы не видели Саноса в момент выстрела?

— Его видели наши друзья, — опередил меня Айк. — Брав, Хоба и Линг подтвердят…

— Линград Ольхов мёртв.

— Как мёртв?! — одновременно вскочили мы с Айком.

— Казнён неделю назад, как зачинщик расправы, — обжёг нас ледяным взглядом сыскарь. — Ваша первая стычка была лишь началом. Известно ли вам, что Ольхов собирался вернуться на остров, в болото?

— Известно, — пробормотал Айк, рухнув обратно на стул.

— Вот он и вернулся. В компании девяти… Язык не поворачивается назвать этот сброд охотниками. И опять стычка с местными. Только в этот раз уже не один труп, а восемь.

Теперь пришла очередь сыскаря подниматься из кресла. Только он это сделал медленно и, не спуская с Айка, сверлящего взгляда.

— Напали на лагерь Подгнильцев ночью и вырезали всех, кто там был. У меня есть признательные показания. Ольхов подначил остальных. А перед этим, когда днём случился конфликт, отказался от предложенного поединка. Это он так позор свой смывал. Чужой кровью!

Сыскарь внезапно ударил по столу кулаком.

— Я бы их всех под топор, — процедил он сквозь зубы. — Но ярл у нас добрый. Остальные отделались каторгой — уже греются на каменоломнях. И ещё десять лет греться будут. Вы что же, детки, совсем страх потеряли? Простой люд за людей не считаете? Охотнички, мать его! Думаете, управы на вас нет?

А ведь такой спокойный был дядька. А Линг… Вот зачем было снова туда лезть? Пошёл бы с нами, ещё и больше бобов бы добыл. Вот дурак! Кого они там убили? Едва ли Лодмура. А остальных жалко так-то. Зря и в первый-то раз я туда Айка с парнями повёл. Вон, чем жадность моя обернулась.

— Мы здесь ни при чём, — не глядя в глаза сыскарю, тихо проговорил Айк. — Санос тот бы Китара убил, не выстрели я в него. Остальное не ко мне. Там ещё неизвестно, как оно на самом деле всё было. Линг не ягнёнком был, но такое…

— То дело закрыто, — снова уселся на своё место сыскарь. — Я допрошу братьев Кижевых, но с той стороны свидетелей в любом случае больше. Межсезонье у нас просидишь точно, а там посмотрим, что имперский законник скажет. Славь Единого, что существует такой дар — отличать правду от лжи. Если не врёшь, отзимуешь в казённых палатах и выйдешь свободным. До лета законник точно должен с объездом пожаловать. Увести!

Последнее уже предназначалось дружинникам, которые, звеня кольчугой, дружно поднялись со стульев. Один схватил Айка за руку и повёл к выходу, другой поманил меня.

— Кит, матери расскажи! — успел бросить мне друг, прежде чем нас разлучила развилка тёмного коридора. — Всё будет хорошо! И это… Семя твоё!

Айк скрылся из виду, раньше чем я успел что-то ответить.

— Ты, или мать его, или кто там придёт, — принялся на ходу объяснять мне дружинник. — Одёжи ему принесите на смену. И у нас тут не ночлежка для убогих. Хотите, чтобы подстилка без клопов и жрачки в достатке, серебряный в неделю потребен. Если монета есть, а она точно есть, я же не глухой, то сидеть по-человечески будет. И каждая свиданка — тот же серебряный. Раз в неделю устроим. Что передавать разрешается потом расскажу. Завтра, когда кто придёт, у ворот Фому-ключника спросите. Или Варкира. Варкир — это я. Понял?

— Понял, — подтвердил я.

Уже хорошо, что монетой хоть в чём-то можно другу помочь. А вдруг, золото, и вообще, всю беду победит? Как-никак у матери Айка трактир целый есть. А с трактира доход небось знатный. Наверняка, Лина отыщет к кому подойти с этим делом. Пусть связей у подруги Вепря, как и влиятельных друзей у самого отбывшего на Землю охотника, как выяснилось немного, но деньги-то есть. Деньги — сила. Но это она сама разберётся.

— А дружка вашего, — снова заговорил дружинник, ведя меня уже через внутренний двор крепости, — того, которого укоротили намедни, свои же и сделали крайним. Пацан сам виноват — набрал себе не пойми кого в отряд. Не ватага, а банда. Половина приезжих. Небось на своих островах грабежом промышляли. Оговорили, зачинщиком выставили. Свалили всё на малолетку дурного, чтобы голову под топор не класть. Каменоломни — не мёд, но и оттуда нет-нет живыми выходят. Ты, малый, тщательно себе друзей выбирай. Я не про Зорина. Этот не виноват, чую. Перезимует у нас — и свободен. А вот таких дураков, как Ольхов, стороной обходи. Один раз свернёшь не туда — и к нам в гости, на казённые щи. Или, и вовсе, к Единому прямиком.

Дружинник вручил мне моё оружие и вывел меня за ворота.

— Бывай, малый. Жду завтра тебя или Зорина мамку — без разницы. Главное: монету несите. Без монеты у нас дюже плохо в застенках живётся. Бобами, если что, берём тоже.

* * *

К дому я подходил уже в сумерках. На душе мерзко — нет слов описать насколько. В том, что Айк угодил за решётку, только я виноват. Что меня друг спасал, стреляя в проклятого Саноса — это лишь полбеды. Я ведь мог догадаться, что найдут деревенские ползанки и Дикую землю найдут. Тут много ума не надо. А у меня и немного нет. Притащил товарищей на охоту мечты. Один с жизнью расстался, другой со свободой.

Но Айка мы вытащим. Тут правда за нами. Хороший дар — видеть ложь. Уж всяко получше, чем года жизни с отмером. Приедет имперский законник на Мун и рассудит, кто прав, кто не прав. Но Лина ещё до того сына вызволит. Деньги решают. Если что, я и добавить могу.