Пройти по краю (СИ) - Владимирович Владислав

Девушка вскочила, быстро поклонилась и убежала, а Сергей, продолжая отстукивать по столу, уставился в одну точку.

— Тебя разве не учили, что подслушивать не хорошо? — Обратился он в пустоту.

— А тебя не учили, уважать старших? — Из воздуха начала проявляться фигура человека.

— Возраст не показатель уважения. Уважение надо заслужить. Ты кто?

Богом оказался мужчиной средних лет, невысокий, жилистый, строгое лицо, тонкий нос, усы и борода-испанка, но главное — глаза. Каре-желтые с горизонтальным разрезом глаз. Простая рубаха с закатанными рукавами, простые штаны, с подкатами почти до колена и босые ноги. Он показался бы забавным, если бы из головы сзади не торчали бараньи рога, завивающиеся и судя по виду, острые.

— На счет заслужить, согласен, да. Спору нет. Но и ты, пришел, строишь свои порядки, ни с кем не советуешься, считаешь себя самым умным и главным…

— … а ты считаешь себя самым наглым? Сидишь, подъедаешь, ни с кем не делишься…

— … и не обязан ни с кем…

— … Спросим у творца? — На этом аргументе Сергея, холодная и отстраненная маска бога дрогнула. — Обязан, если уж сюда пришел. А вот я, не обязан перед тобой отчитываться. Полторы тысячи лет отжирались, — Сергей начал медленно подходить, напирая на мужичка, — забавлялись, — приблизился вплотную, вглядываясь в глаза бога. — Думаешь я не вижу, как ты сюда пришел? Да-а… Вижу, вспомнил? И откуда ты пришел, тоже вижу… и что ты такое по сути… — На секунду, в глазах бога, мелькнул страх, мгновенно переросшего в ярость. — Скажи, зачем ты сюда пришел? Сам? Ну? Думал, прикинешься добрым и хорошим и проведешь молодого хранителя? Или придавишь авторитетом, надавишь на психику и сможешь дальше жить, как жил до этого? Ну?

Удар в грудь Сергей проморгал, уж слишком увлекся разглядыванием прошлого и сути. Пролетев добрый десяток метров, упал на землю, покувыркавшись несколько раз, еще и больно приложился о сосну головой, сплевывая кровь изо рта, и борясь с тошнотой, Сергей попытался подняться, но новый удар в челюсть, опять отправил его в краткий полет. В челюсти что-то хрустнуло, от боли на мгновение вышибая сознание, боль от удара спиной в дерево, немного отрезвила, выпуская наружу ярость.

— Сука! У меня дома! — Прогудел Сергей сквозь сжатые зубы, потому что челюсть не двигалась, а языком ощущались раскрошенные зубы. — Хитер, гад, хитер. Ну, давай, трупоед, иди сюда!

От удара костяным мечом увернулся на рефлексах, отклоняя голову вбок. Стоящая сзади сосна, не выдержав такого издевательства, начала заваливаться. От удара наискось, ушел перекатом, сдерживая рвущийся наружу вопль боли, ребра впились в легкие, заставляя кашлять кровью, но это все потом. Потом нытье, а теперь, ледяная плеть промахнулась, оплетая молодую березку, резкий рывок, и часть дерева, отвлекая внимание летит в незнакомца, его резкий рывок за спину, но раскрученная по кругу плеть до скорости вентилятора зацепила костяной клинок, заставляя отпустить, начавшие леденеть руки. Рывок, и меч улетает в сторону.

Левая рука не двигается, плечевой сустав торчит, где-то в районе шеи, кровь то и дело, выплескивается порванными легкими в рот, сзади на голове, кажется частично снят скальп. Сергей смачно сплюнул кровью. Хотел что-то сказать, но вместо этого начал раскручивать плеть, меняя с прямого хода на восьмерку, подступая ближе к врагу, правая ладонь которого представляла собой ледышку, а левой, ухватив себя за рог, бог взревел, вырывая его из головы, стряхивая и расправляя рог в меч.

Не дожидаясь, пока бог вооружится, хранитель начал формировать с боков воздушные косы, сверху — водный серп, сзади начала разрастаться стена огня, а спереди, ледяная плеть, что мелькала перед лицом. Все пришло в действие одновременно, закрывшись мечом от падающего сверху серпа, пропустил рой кос, что исполосовали тело, а стена огня, пройдя вперед, опала, оставляя вид на обгорелые кости ног. Вернее, уже не ног, а копыт. Человеческая кожа слезла, оставляя под собой естество бога, и обгоревшая баранья голова, что еще крутила обожжёнными зрачками.

Осмотрев то, что осталось от тела, Сергей подошел, упал на колени, прикладывая ладонь на бараний лоб, периодически прерываясь, стараясь отдышаться начал зачитывать приговор.

— Я, Сергей Нарышкин, хранитель этого мира, приговариваю тебя к забвению и опустошению, место силы твое, предаю забвению и проклятию, пока не разрушится оно окончательно. Таково мое слово…! — Выдохнув последнюю фразу, без чувств повалился на осыпающееся пеплом тело.

Сознание урывками выхватывало происходящее: кто-то его больно перекладывает куда-то, потом проплывающие сверху кроны деревьев, потом резкая боль в плече и прохлада малой печати, кашель, заставивший открыть глаза и сплюнуть на пол кровь. Иногда, сквозь забытье в сознание врывалась прохлада и вливаемая в рот жидкость.

Когда сознание вернулось в очередной раз и отказалось покидать тело, перед глазами маячил потолок, рядом кто-то лежал на укрывающем его одеяле и сопел. Комната оказалась его спальней, в которой он провел всего лишь две или три ночи, но к которой успел привыкнуть

Повернув голову набок, посмотрел на маленькую белокурую макушку, от чего умилительно улыбнулся. Значит у себя дома. Уже хорошо. Аккуратно перелез через спящую девочку, тихо прошмыгнул в гостиную, а оттуда на улицу. Ночь была в самом рассвете, поэтому зажег маленький светляк, начал осматривать себя. Плечо еще ныло, но уже терпимо, ребра перетянуты тканью, это конечно хорошо, но абсолютно для него бесполезно, потому как его ускоренная регенерация сама вправит кости так, как надо. Но все равно приятно, черт возьми. Потрогал затылок, обнаружил, что он выбрит и явно прощупываются швы. Оглядев себя еще раз, понял, что лучше помыться и трусы постирать, поэтому, прошмыгнув к бассейну, где на кресле висело полотенце, создал себе душ, принялся намыливаться и смывать с себя запекшуюся кое-где кровь, пот и грязь. Намыливая голову, руки неприятно цепляли швы, что чрезвычайно раздражало. Немного постояв под прохладной водой, окончательно пришел в себя.

Завывание желудка было трудно игнорировать, поэтому, завернувшись в полотенце, шмыгнул в холодильник, откуда притащил большой кусок копченого окорока и бутылку пива, на кухне отыскал в одной из кастрюль кашу, разместившись за столом, принялся усиленно уплетать снедь, запивая прямо из бутылки. Громкий визг и маленький шквал объятий, прыгнувший на шею заставил поперхнуться.

— Тише ты! Добьешь же! Я только встал!

— А мы так испугались! А ты раз и исчез! А потом я слышу в лесу бум, а потом хрусть и дерево завалилось, а потом бах! И еще одно, а потом как забабахало, засвистело, а еще как полыхнуло! А потом гром по небу! Я и говорю, это дядя Сережа, он уже такое делал! И мы побежали смотреть, а там ты лежишь, а вокруг кровища, а ты еле дышишь. Дашка одеяло принесла, мы тебя домой принесли, а ты все Мину звал. А Мэй тебя зашила и ребра перевязали. Вот! А еще там такие мечи нашли крутые! Мэй сказала, их обязательно надо сохранить! А я тебя лечила-лечила! А потом раз! И вторая печать получилась! А у тебя как начала кожа срастаться! А я испугалась…

Сергей слушал эту тираду не перебивая, улыбаясь, глядя на воодушевленную девочку, что так самозабвенно рассказывала о недавних событиях.

— А провалялся то я сколько?

— С утра, почти сутки, получается. — Раздался от двери голос Дарьи. — Да уж, перепугались мы.

— Ха, говори за себя! Ничего я не перепугалась! — Влезла Мэй. — Я сразу на помощь хотела идти, но сами же отговорили.

— Так, девочки, не спорьте! Сядьте, посидите. Помолчите, мне надо кое-кого позвать и поговорить, а вы просто молчите, хорошо? Та-ак, — Сергей взял еще одну кружку, налил в нее сидр, поставил на стол. — Толкс, бог войны, если ты меня слышишь, прошу, загляни, как появится минута на общение с хранителем. — Подлил в кружку себе еще сидра, опрокидывая в себя залпом, наполнил опять. Еще минут через пять, Сергей поднялся, спуская Вику со своих колен — Ну, видимо, занят, может чуть позже заглянет.