Я стираю свою тень - 5 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич

Очевидно, что оборудование не очень интересовало ученых. Возможно, таких воронок, как та, в которую мы забрались, по планете было множество, и они расставили оборудование по всем, чтобы получить точные данные. Ну, подумаешь, в одной из них что-то сломалось, обычная погрешность. У меня не было никакого желания возвращаться в электрический лес искать оттуда выход. Он был так глубоко под землей, что не стоило надеяться на простой выход. Может быть, черная река уносила спелые эмбрионы на поверхность, но им не требовалось дыхание, как нам.

Айрис вернулась и присела рядом.

— Один большой плюс от нашей ситуации, это отсутствие отличия между днем и ночью. — Произнесла она делано весело.

— И кабель. — Напомнил я. — Без него мы просто стали бы заложниками этого подземелья. А что если… — Искра новой идеи зародилась у меня, — если мы хотим получить другой результат, то нам стоит поменять и маршрут.

— Ты в своем уме? — Даже сквозь тьму я увидел изумленный взгляд Айрис. — Чтобы найти выход в этих лабиринтах, надо потратить годы. А мы с тобой нуждаемся в еде и воде.

— Я читал, что в пещерах можно найти выход по тяге. Если нам сделать свечу, то мы сможем по колебаниям ее пламени определить ответвления, ведущие к выходам на поверхность.

— Нам понадобиться очень много свечей.

— Тогда достаточно наслюнявить палец и по холодку определить тот же сквозняк. — Предложил я альтернативу.

— Хорошо, что мамы нет рядом, это стало бы для нее очередным поводом считать нас дикарями. Я теперь замечаю разницу нашего воспитания. Если твой метод сработает, то нам необходимо будет разжиться чем-нибудь для рисования на стенах. Так мы сможем вернуться к кабелю, если у нас ничего не получится найти выход.

— Ну, ты голова, Айрис. — Я поцеловал ее в губы. — С тобой не потеряешься. Давай оставим под входом в эту воронку какой-нибудь предмет, чтобы ученые, если они явятся, нашли его и поняли, что здесь есть люди.

— Достаточно будет завязать край кабеля узелками. Животные точно не стали бы такого делать.

Новая идея заразила нас оптимизмом. Мы не стали больше ждать неизвестно чего. Поднялись в самую верхнюю пещеру с закрывшимся выходом, навязали, как и собирались, узелки из кабеля и пошли вдоль него в сторону электрического леса. Я слюнявил свой грязный палец каждый раз, как нам попадались разветвления ходов. Мы не собирались уходить в них, пока не найдем, чем оставить отметки. Я делал это из любопытства. Мой простейший определитель сквозняков, то ли не работал, то ли сквозняков не было. Возможно, пламя оказалось бы более чувствительным инструментом.

Наступила «ночь». Мы с Айрис притихли, чтобы невзначай не угодить в неприятности и убедиться, что пещеры это точно свободная от хищников территория. Ничто не потревожило ее безмолвия, сколько мы не старались прислушиваться. В поразительной тишине даже слышно было биение собственного сердца. Мы продолжили путь и вскоре вышли к электрическому лесу. В этот раз дорога показалась мне намного короче. А вот свет леса был намного тусклее, чем в первый раз.

— Ночь отбирает заряд. — Решил я.

— У меня своя теория. Этот лес является конденсатором. Это он вызывает грозы, передавая заряд по железным жилам на выступающие из земли электроды.

— Зачем?

— Затем, что… он умный. В смысле, разумный. — Айрис перешла на шепот, видимо, чтобы лес ее не слышал.

— Смело. — Оценил я полет мысли супруги. — В свете моего общения с деревом, я готов принять твою теорию. Определенно, деревья на этой планете обладают разумом.

— Этот разум контролирует погоду на поверхности. Это он, поняв, что начался пожар, смог его затушить.

— Значит между лесом снаружи и этим есть связь? Вопрос, она физическая или ментальная?

— Может быть, ученые именно это и хотели узнать? — Предположила Айрис.

— Теперь им сделать это будет сложнее. — Я вспомнил про разбитое оборудование. — Мы поступили как дикари. Надо еще было на стене оставить надпись: «Здесь были Гордей и Айрис. Земля» и сердечко со стрелой.

Мы спустились вниз, на землю. По дороге Айрис разряжала листья дубиной, так что спуск прошел без проблем.

— Идем, я покажу тебе эмбрионы. — Таинственно произнесла Айрис.

— Идем. Буду сильно удивлен, если это окажутся плоды, похожие на них.

Айрис проделывала мне дорогу. Мои босые ноги почти не жгло разрядами. Я даже перестал обращать на это внимание. По дороге мы наткнулись на сухие ветви, лежащие на земле. Из них я сделал себе метлу, которой доразряжал то, что не разрядила Айрис. Мы вышли к черному ручью, рядом с которым росло дерево, плодоносящее животными.

— Они сильно подросли. — Заметила Айрис.

Мои предположения насчет разыгравшегося воображения супруги не подтвердились. Это действительно были зародыши. Они находились внутри полупрозрачного материала, в жидкости, и были теплыми наощупь. По виду сложно было определить, в какой стадии срока созревания они находятся, и к какому виду относятся. Меня больше всего интересовало, это дневные или ночные животные.

— Выходит, животные не размножаются сексом. — Дошло до меня. — Эти медвежата такие обаяшки, любой интим испортил бы мое мнение о них. А я-то думал, как так, если за ночь с каждого дерева съедают до четырех животных, то как они так быстро успевают восстанавливать популяцию. По идее, через месяц их бы уже никого не осталось бы.

— Значит, я не настолько обаятельна, что со мной можно вытворять всякие вещи? — Айрис кокетливо рассмеялась.

— Если бы ты была такой… — Я изобразил меланхоличную морду животного, вечно жующего и с отстраненным взглядом, — у нас тоже ничего бы не было.

— И мы размножались бы черенками. — Добавила Айрис.

— Не знаю, как ты, но я-то точно.

Мы решили пройтись вдоль ручья, чтобы не потерять ориентир. Нам нужно было что-нибудь красящее, видимое в темноте. В идеале подошел бы мел или известняк на худой конец. Черный ручей промыл русло в каменной породе пещеры, и мы рассчитывали найти выступающую наружу мягкую породу. С дровами для подсветки проблем не было никаких. Их тут было множество и в гораздо более пригодном состоянии, чем на поверхности планеты.

Так же нам было интересно удовлетворить любопытство. Пещера являлась чудом природы, красивой загадкой, суть которой хотелось разгадать или хотя бы уцепиться за ее начало. Несомненно, в нас жил дух натуралистов-исследователей, вынужденных обстоятельствами, конечно.

Мы виляли вместе с ручьем. Повстречали два притока, после впадения которых ручей стал шире в два раза. На всем протяжении вдоль него росли «плодоносящие» деревья, но нигде нам не повстречалось стадии, готовой вот-вот произвести роды. У нас сложилось мнение, что пещера создает полуфабрикаты, которые транспортируются потоком черной воды к другой стадии развития.

Мы дошли до стены пещеры. Здесь она была не такой отвесной, покатая с выступами и минеральными натеками по ним. По этой стене стекала вода. Здесь было влажно, пахло затхлостью, а растения светились чуть слабее, чем в другой стороне пещеры. Ручей, приведший нас сюда, уходил в отверстие в стене. Мы встали у него, не зная, что делать дальше.

— Для нас это явно не выход. — Произнес я разочарованно.

— Не в этой жизни. — Айрис вздохнула. — Это путь для эмбрионов.

Она кивнула за мою спину. Я резко обернулся, приученный к постоянному ощущению опасности. Меня ужалила током трава, которую я не успел разрядить. У ближайшего к нам дерева копошились крабообразные животные. Они были черными, с расставленными в стороны лапами и клешнями, усиливающими сходство с земными аналогами. По спине и лапам у них светились полосы, придавая животным дискотечный вид. Их появление открыло нам глаза на процесс, в результате которого эмбрионы покидали пещеру.

«Крабы» забирались на деревья и принимались проверять клешнями «пуповину» соединяющую плод с деревом. Некоторые им удавалось перерезать, а некоторые нет. Не поддавшиеся они оставляли. Упавшие эмбрионы «крабы», оставшиеся на земле, ловко перекатывали в ручей, где они спокойно плыли по течению. Мы дождались, когда первый плод поднырнет под стену.