Бандит (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович

Конечно, для ЧВК Вагнера он не дотягивает по численности (хотя и там не тыщи отморозков, как это подозревает обыватель, а всего 600–800 человек), но все-таки это приличный по меркам наемников иномирья отряд. Обычно в нем единовременно имелось 200–250 человек. Постоянный контингент. Когда требовалось большее количество бойцов — например, для осады или небольшой войнушки с таким же отрядом наемников — он кидал клич, и к нему подтягивались рекруты, желающие пополнить свой похудевший карман.

Впрочем — и «Группа Вагнера» время от времени увеличивала свою численность, доводя ее до трех тысяч человек. Все зависит от задачи, которую должны выполнить наемники. Везде имеется костяк отряда, и на него уже налепляются дополнительные силы — если в этом возникнет нужда.

Штаб Герена практически не охраняется — зачем это делать, когда рядом с капитаном всегда находится как минимум десяток его ближайших помощников, командиров сотен и полусотен — лучших из лучших бойцов его отряда? И каждый из них по умению и ловкости стоит минимум пяти городских стражников. Притом что каждый из наемников вооружен до зубов и на людях появляется только в кольчуге, укрепленной стальными пластинами.

Что Шараш сделал с трупами моих подруг Васса не знал. Скорее всего — сбросил в канализацию на поживу городским крысам. А что еще делать с трупами? Не на пирожки же пускать! (тут я от души еще раз врезал ему по зубам, чтобы не забывался)

Узнал я очень интересную вещь, которую стоит обдумать в свете моих с Шарашем грязных делишек. Оказывается — Шараш собирается подмять под себя все рынки во всем городе. Ведет переговоры с главарями банд, курирующих эти торговые точки. И вроде как у него пока ничего не получается — дошло даже до угроз немедленной войны, если он начнет настаивать на своих требованиях гораздо активнее. Насколько я понял — грядет нормальный передел сфер влияния бандитских авторитетов, и мне это будет очень даже на руку.

Много чего еще узнал о Вассы, а напоследок выяснил — где в лавке он хранит свой основной обменный фонд. Ведь не может же так быть, что у него в наличии только несколько столбиков медных монет. Ведь с кем-то он расплачивался и серебром! Получая взамен полновесные золотые монеты.

Увы, золота не оказалось. А вот полсотни статеров у него нашлось. После того, как я отрезал ему левое ухо и засунул в рот, требуя его проглотить. Глотать он не стал, но тут же выдал мне место тайника, а когда я приступил к другому уху — и второго тайника, где тоже хранились серебряные статеры. Там двадцать, и тут тридцать. Ну и медяшки, и мелкое серебро — эти для меня даже актуальнее будут. Нищенка со статерами вызывает у народа закономерное подозрение.

Васса умер не легко. И прежде чем убить его, я снял с себя магическую маску и представился. А потом попросту вспорол ему живот и заставил смотреть, как кишки сползают по его коленям сизыми кольцами. Он уже ничего не говорил, только стонал и бессмысленно пялился на содержимое своего живота, хрипя и побулькивая кровью, вытекающей из разбитой пасти.

Никакой жалости! Ничего человеческого, кроме жестокости и злобы! Аз воздам! — так сказал Создатель, и кто я такой, чтобы не следовать его заветам? Нужно воздавать и за хорошее, и за плохое. И лучше всего, чтобы наказание было вдвое, втрое страшнее, чем совершенное негодяем преступление. А лучше — в десять раз. Может тогда подонки опомнятся и трижды подумают, прежде чем сделать то, что они задумали.

Когда я уходил, Васса был еще жив — живучая тварь! И опасаясь, что его могут застать живым, вызовут лекаря-мага и он оживит эту мразь — я попросту перерезал ему глотку. До самого позвоночника. Так, чтобы его не мог оживить даже Господь Бог. И со спокойной совестью вышел через заднюю, тайную дверь, унося с собой солидную такую сумку со статерами, медяками, украшениями с трупов и ножами, которые были при боевиках. Сумку повесил через шею и плечо, и она сразу же скрылась под наведенной магией иллюзией — как и заряженный арбалет, как и кинжал, как перевязь с метательными ножами. Снова я выглядел тщедушной сгорбленной старушкой, которую можно перешибить одним метким плевком.

Я уже выяснил (после краткого наблюдения), что вторая дверь выводила за пределы центрального рынка, прямо в переулок, и оттуда можно было пройти на одну из оживленных улиц. Что я с удовольствием и проделал. А перед выходом из лавки я макнул палец в кровь Вассы и написал на стене несколько слов, не особенно заботясь об орфографии. Забавно — когда писал, четко ощущал свою двойственность. Я одновременно был землянином, человеком, для которого эти похожие на греческий алфавит буквы были полной, абсолютной галиматьей, и тут же я был аборигеном, знающим грамоту и пишущим на уровне какого-нибудь старшеклассника либо студента. Буквы и слова сами выскакивали из памяти без моего участия, и это было на самом деле очень интересно.

До дома добрался без приключений — еще светло, день, кому нужна старушка, бредущая по оживленным улицам столицы? Мной даже карманники не интересовались, обходили стороной с брезгливыми физиономиями (я их сразу просек, жалких непрофессионалов). Уже войдя в квартал кожевенников я огляделся по сторонам, свернул в переулок, в котором не было ни одного человека, и выключив один амулет — включил другой. Теперь я был суррогатом Аурики, и шагал домой уверенно, широким шагом, не хромая и не пригибаясь. Честно сказать — устал находиться в образе старухи, выматывает это до последней степени. Попробуй-ка целый день хромать и ходить как утка по сраному двору! Взвоешь уже через полчаса такой чертовой жизни! А я так передвигался уже весь божий день!

— Что?! Что написано?

— Написано, господин… «Шораш ни лезь на наш базар!»

Молчание. Лицо Шараша вначале окаменело, а потом начало дергаться, краснеть, перекашиваться. Казалось — оно жило своей жизнью, совершенно не контролируясь хозяином. Через минуту Шараш справился с ожившим лицом, и тяжело дыша, голосом осипшего ворона выдавил из себя, каркнул:

— Кто-о?!

Багс невольно улыбнулся. Про себя улыбнулся — сейчас запросто можно было лишиться жизни, стоит главарю заподозрить насмешку над своей персоной. Внешне остался спокойным, как статуя из мрамора. Темного мрамора. Ну как, как этот идиот мог залезть на самую вершину? Стать главарем? Когда он не понимает самых простых вещей! Попросту не умеет думать!

— Господин…ты вел переговоры с главарями рынков, похоже, что они решили дать ответку на твои предложения. Напомню, что я ранее предлагал не вести переговоры с этими придурками, а сразу их всех положить. Нет людей — нет и проблем. Рынки освободятся, и можно будет подмять под себя свободную территорию.

— Группировки Казара и Стимса вместе взятые по численности нас превосходят — неожиданно спокойно и даже насмешливо ответил вожак — Кроме того, обе они держатся на родственных связях. Там или родственники, или односельчане, или те, кто вместе вырос в городском квартале. Чужих туда не берут. Потому — если убрать этих вожаков, на их место встанут братья, дяди, племянники. И начнется тяжелая затяжная война, которая не принесет нам никакой радости. И кстати, а ты уверен, что надпись сделали именно они? Тебе не приходило в голову, что кто-то хочется нас стравить? Что смотришь на меня? Небось посчитал меня глупым олухом, неспособным дать расклад ситуации?

— Что ты, вожак! — натурально-искренне ответил Багс, ругая себя за самонадеянность. Давно уже надо привыкнуть к тому, что Шараш любит выставить себя недалеким, тупым бандюганом, а потом взять, и так — рраз! Поразить собеседника четкими выводами по какой-нибудь сложной проблеме. И самое главное — всегда все получается так, как он сказал. И в этом есть даже что-то мистическое.

— Как ты мог такое подумать?! — продолжил Багс с возмущением в голосе — Я ведь всегда тебе говорил, что ты мудр настолько, что кажется — родился в самом аристократическом из домов и обучался в офицерской академии!

Шараш скривился так, будто нюхнул протухшего дерьма, глянул на Багса взглядом искоса и тихо, с расстановкой, сказал: