«Первый». Том 4 (СИ) - Савич Михаил Владимирович

Наталья:

— Я бы так и сделала, на твоём месте, а ты не сможешь. Будешь по шажку подходить. Шаг вперёд, два назад. Ты и в озеро так входила, когда мы купаться ездили.

Глава 22

— Зато ты с разбегу, и не думая о том, есть ли там камни или коряги.

— Эх, было время. Разные мы с тобой. И как нас угораздило в одного влюбиться?

— Я ещё не решила ничего.

— Ты сама-то себя слышишь? Про всех других мужиков ты точно знаешь — твёрдое нет. А тут она не решила. Зла на тебя не хватает. Как объяснить влюблённой дуре, что она влюблена? То, что ты в девках до сих пор — это тебе не аргумент? Решают умом, разумом, а любовь или есть, или нет, это только почувствовать можно. Закрыть глаза и представить его рядом. Пальчиком можешь проверить, если мне не веришь.

— Глупости, это физиология. И давай тему сменим.

— Давай. Что для тебя сейчас важнее всего на свете? О чём хочется думать всё время? Ты скажи мне честно, и я поддержу разговор. Почём сейчас юань на рынке Форекс? Какие дивиденды выплатит Эппл в этом году? Может, фьючерсы на нефть купим?

— Ты где слов таких набралась?

— Сама придумала! Где? А ты как думаешь?

— Это я от удивления. От тебя не ожидала никак. Мих играет на бирже?

— Нет. Он там какие-то планы реализует. Это он в школьные годы играл. Сейчас только выигрывает. Да и бросил он это дело. Скучно ему дураков обирать. В игре он что-то для себя нашёл. Сказал, что теперь весь мир перевернуть может, только ещё не решил, нужно ли это делать.

— Я слышала, что Терра наша всё популярнее становится. Прохоров тоже с ней многое связывает. Но мир эта игра не перевернёт.

— Ты, конечно, в этом намного лучше Миха разбираешься. Я теперь только тебя буду слушать.

— Не люблю, когда ты такая. Он умнее всех, кого я знаю, но это же целый мир. Что один человек может?

— Уговорить может. Сотню. А Мих — сотню тысяч. А каждый из них ещё по сотне уговорит. Уже миллион. Что смешного?

— Извини. Я не со зла. Просто, если сто тысяч умножить на сто, получится десять миллионов. Это я вредная и придираюсь, твою мысль я поняла и согласна. Большевиков в семнадцатом году было всего две тысячи. Это не помешало им весь мир перевернуть. Точнее разрушить, а затем… Затем, правда, уже ничего хорошего не получилось. Слушай, что-то я проголодалась. Давай перекусим. Ты как?

— Лень. Я ещё полежу. Подожди. Ты же выйти не сможешь? Мих это, наверняка, предвидел. Давай здесь в шкафах пороемся. То есть, ты поройся. Могу поспорить на право дать имя твоей первой дочери, что ты найдёшь всё, что нужно.

— А какое имя?

— Тебе же без разницы, и ты голодная. Светлана — это в честь моей лучшей подруги.

— Тогда ладно. А если ты проиграешь?

— Тогда я так свою первую девочку назову.

— Не могу я на тебя злиться. Лежи, а я поищу. Может быть, он рассчитал и то, какой я шкафчик первым открою?

— Не смейся. Он может, причём на автомате, специально себя не озадачивая. А какой ты хочешь первым открыть?

— Тот, голубенький, с гербом Барселоны.

— Барселона — это ведь Испания? Тогда вино и фрукты точно там.

— Да ну, брось ты. Не так просто меня вычислить. Но как-то боязно открыть.

— Не бойся, моя хорошая, это в первый раз страшно, потом тебе понравится шкафчики открывать. Давай я помогу тебе пуговку расстегнуть.

— Если ты мемуары напишешь, то я их с удовольствием почитаю. Всё. Я решилась. Привет, Барселона. Нет, ну надо же. Вино, Севилья. Двенадцатый год. Два бокала, бутерброды, оливки и персики. Даже страшно. Как с таким жить?

— Я тут полочку откидную нашла. Неси и расставляй. Если тебе будет слишком много, я остальное себе заберу.

— А? Это ты о чём? Глупый вопрос, ты всё о том же. Подруга, если не хочешь, то не отвечай. Но что у вас не получилось? Говорят, противоположные заряды притягиваются, почему вы за эти годы не притянулись?

— Это ты про то, что он умный, а я дура?

— Нет, на его фоне мы с тобой в этом плане одинаковые.

— Дуры?

— Менее зацикленные на сухой логике, информации и вычислениях.

— Слушай:

Я провёл интересно

полдня.

Рассказал тебе всё про атом.

И его и меня

обложила ты матом.

Светка, что ты хохочешь? Женщин, которые слушали посвящённые им стихи из уст великих, таких как Пушкин — единицы, стихи графоманов слушали миллионы, но были ещё и те, кому вообще никто никогда стихов не посвящал. В какую компанию ты хотела бы попасть? А в какую попадёшь?

— Наташа, это Мих сочинил? Я сейчас школу вспомнила, твои проблемы с физикой и даже представила себе, как он тебе электронные облака объясняет.

— Да, тогда у нас в школе физика актуальной была, и я хотела хоть что-нибудь в ней понять. Мне он всего пару стихов посвятил.

— Мих? Пишет эпиграммы и стихи? Не верю. А кому он ещё их посветил?

— Одной дуре, которая его не понимает.

— Если мне, то я и в самом деле ничего не понимаю. Нет, не может быть. Он — это логика, планы. Машину угнать или в драку ввязаться. Почему он мне ничего не читал?

— Ты тогда рассуждала о карьере и успехе. Муж должен обеспечить семью достойно — что-то в этом роде.

— Это моя тётя Ася, поделилась тогда со мной жизненным опытом. Она за поэта и музыканта в семнадцать лет выскочила. Успехов тот не добился и спился, это я цитирую стихи её мужа. Живут оба в коммуналке до сих пор, она раньше гордая красавица была, сейчас развалина. Сама уже прикладывается и от всех знакомых помощь принимает.

— Каюсь, Света, это я тогда её убедила с тобой серьёзно поговорить. Прости, но он тогда где-то целый дипломат с золотыми монетами достал. Предсказал кризис и на бирже что-то устроил. Я в панике была.

— Ты думаешь, что я бы продалась?

— Ничего я не думала, а знала, что вы друг друга любите, и спасала остатки своей жизни. Сволочь я.

— Как ты говоришь — блин. Нужно вина выпить, и много.

— Наливай, мне тоже часто напиться хочется. Ну, влюбилась я в одноклассника, чем я виновата? А, в конце концов, ты всё же сама отказалась. Сколько раз он тебе предложения делал?

— Наташа, давай прошлое в прошлом оставим. Ничего плохого тогда не случилось, и ты ни в чём не виновата. Столько лет прошло, для меня это детские воспоминания.

— Мы — это и есть воспоминания.

— Миха цитируешь?

— Это он на кого-то из древних ссылался. Оливки вкусные и к вину очень хорошо.

— Да, мне тоже нравится. Тебе ещё налить?

— Ну не пить же тебе одной, помогу.

— Ната, а он тебе показывал стихи, которые мне писал?

— Нет, это я у него дома нашла дневник школьный на жёстком диске. Скопировала на флэшку. Долго мучилась, читать или нет. Лучше бы не читала.

— Давно он стихи пишет?

— С того дня, когда тебя первый раз во дворе школы увидел.

— Я этот день помню. Волновалась, новая школа и все такое, но день солнечный был, и ты рядом. Знаешь, я всё помню. Ты что-то отмочила, как обычно, и мы смеялись, я обернулась и увидела парня, он на меня так странно смотрел. Удивлённо. Сейчас я это ещё ярче вспоминаю, а потом ты так вела себя необычно. Затихла и потерянной выглядела. Сколько лет, а помню, как вчера.

— А сколько времени вы так друг на друга смотрели, ты не помнишь? До того рядом Танька стояла, пока вы в гляделки играли, её сменила Аня, а ты даже не заметила.

— Правда? Но я же там первый день была и знала только тебя. Остальные — просто фон. Я и сейчас не помню, кто тогда во дворе был.

— Только его? И столько лет? Там в бутылке ещё осталось?

— Треть, быстро мы.

------------------

ВХОД

Отдохнул. Это называется отдых. Но как хорошо, что у Михалыча бессонница. Что было бы с Наташей и Светой в другом случае, лучше не думать. Но их я перевёз к себе без проблем, и проследить наш путь никому не удастся. Что-то всё же беспокоит, ведь только что нанёс удар по врагу и почти сразу получил ответ. Случайность?