Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт

В наши космические гармонии влезают их шаманские шофары, мультишофары, которые могут нам спутать так красиво закрученные и уложенные витки «Цедефошрии»… Чего они баламутят нашу струю подобающей цветовой гаммы! Вот нам и поручили их поймать! Нам с братом — нашу сестрицу! Или мы её поймаем, или нас убьют!» — «Да вы что! Этого не может быть!..» — потрясённо повторила Рути, а Моти молча с испугом и изумлением взирал на сыновей, потом тихо пробормотал: «Но… мы сами не знаем, где она. Сами вот… беспокоимся…» — «Но нам велено её найти!..

Иначе нас убью-у-ут!!! Не может быть, чтобы вы не знали, где она, чтобы она вам не звонила! Это же ваша Бубале!.. Только скажите нам, где её искать! — наперебой зачастили парни, протягивая руки то к матери, то к отцу. — Нам необходимо найти её и привести к боссам! Неужели вы хотите смерти вашим сыновьям? Видите, что они с ушами Гая сделали? А нас обоих лишили наших колечек! Наших девушек забрал к себе сахиб Ад-Малек!.. Он и их убьё-о-от, если мы не поймаем преступников… если не приведём к нему Ширли!» — «Вас угрожают убить? — спросил Моти. — То есть, или вы поймаете и отдадите им свою родную сестру — или вас убьют. Я правильно понял? Так или нет?» — «Да-да-да! Это из-за неё, из-за нашей упрямой сестрицы!

Папочка, дорогой!» — «Получается, что те, которые грозятся вас убить… если вы не поймаете и не приведёте к ним свою сестру… не преступники?» — «Папа, как ты можешь?! Они хотят установить порядок! Борются за струю подобающей цветовой гаммы! Знаешь ведь, что это такое! Поэтому наш долг — вылавливать антистримеров, чтобы очистить от них общество! Они бродят где-то по «Цедефошрии», мультишофарами разрушают созданную с таким трудом струю подобающей цветовой гаммы! Это разве не преступление?! Оно может стоить нам всем жизни! С нашей сестрой, если мы её поймаем и приведём к нашим боссам, ничего не случится.

Клянёмся!.. Её просто поместят в хорошее место, оторвут от антистримерской заразы! Там она будет постепенно усваивать и воспринимать нашу струю. У нас появились специальные программы для качественного усвоения азов фанфарологии. Мы их уже в Далете опробовали — супер, папуля! У неё появятся новые друзья, настоящие, не фанатики, не антистримеры и не преступники с мультишофарами!.. А там и… Найдём ей подходящего жениха… из далетариев… Вот… даже гениальный Ад-Малек хочет с нею познакомиться…» — «Вы с ума сошли! Об этом не может быть и речи!» — воскликнула потрясённо Рути.

Моти вдруг начал краснеть и без сил откинулся на подушки: «Рути, дай мне лекарство, пожалуйста…» Рути подала ему со столика лекарство, дала запить.

Потом тихо обернулась к сыновьям: «Ладно, мальчики, посидим тихо… Папе нужно 5 минут покою…» — «А может, лучше выйдем, а через 5 минут войдём…» — предложил Галь. Моти прошептал: «Только не уходите, дорогие мои… Я хочу ещё с вами пообщаться. Я так по вас скучал… Рути, далеко не отходи… Скоро вечерние процедуры… Ужин… Правда, есть я не хочу…» — «Хорошо, хорошо, родной, отдохни…» — и Рути вышла, прикрыв дверь комнаты: «Посидим тут, возле палаты!» — и пригласила сыновей присесть на стулья, стоящие вдоль стены. «Знаешь, мамуль, мы хотели бы посекретничать с тобой… Папа не очень хорошо себя чувствует, ему бы лучше не слышать наш разговор… Давай отойдём!..» — шептал Гай, нервно теребя свои уши. Рути обратила внимание на эту новую некрасивую привычку, которой обзавёлся её Гай, и она с состраданием посмотрела на его уши, которые и вправду производили жутковатое впечатление. Кроме того, Рути была немало удивлена: уже много лет её мальчики не обращались к ним так ласково — мамуля, папуля. Галь, прокашлявшись, начал, смущённо глядя в сторону: «Мама, понимаешь…

У нас был разговор с Тимми…» Тут Гай легонько толкнул Галя в бок, тот еле заметно кивнул головой и вдруг спросил: «Ма-ам, можно, мы с братом покурим?» — «Вообще-то тут запрещено… Больница всё-таки!..» — покачала она головой. — «Но мы очень хотим… Ну, приспичило, понимаешь? Давай отойдём на лестничную площадку, раз тут не позволяют». — «Я бы не хотела отходить далеко от палаты, папу оставлять…» — «Да что с ним может случиться за несколько минут, а, ма-ам!» — «Ну, ладно, но я хочу видеть дверь…» — уступила Рути, и они отошли к лестничной площадке.

Галь достал две сигареты, размял их и одну пихнул Гаю в руку. Братья жадно затянулись, и над ними поплыл приторный дымок. Рути закашлялась: «Какую гадость вы курите?» — «Особый состав!.. листья прямиком с грядки Ад-Малека… просушены в особом режиме!» — похвастался Галь и, потоптавшись на месте, незаметно сделал несколько плавных шагов по кругу, брат за ним, и Рути тоже пришлось повернуться, чтобы смотреть в лица обоим сыновьям. Так она оказалась спиной к двери комнаты, где лежал Моти, тогда как близнецы смотрели прямо на дверь.

«Понимаешь, мам, нам теперь очень достаётся от боссов, от Ад-Малека. Видишь же, что он сделал с ушами брата!» — «А что такое, Гай, зайчик? Неужели ты провинился?

Но разве он имеет право?» — встревожилась Рути, потрясённо оглядывая уши сына.

Гай отвернулся, а Галь объяснил: «Он очень строгий учитель…» — «Не представляю, как можно чему-то учить на этом… м-м-м… инструменте… устройстве… не знаю, как назвать…» — «И мы не представляли! Стиральные доски ихних бабушек — примитив по сравнению с силонофоном! Силонофон — это грандиозно! Надо быть гигантом, чтобы его освоить… Короче, сахиб Аль-Тарейфа нас всё время заставляет отрабатывать свои новые пассажи, а придумывает он их пачками.

Гигантский человек!.. И если ему кажется, что я делаю ошибку, он сразу же хватает Гая за уши и начинает крутить их… Меня он почти не трогает… Он говорит, что мы не можем нормально играть, потому что нас перехвалили. Ещё он говорит, что его новый пассаж… взбрыньк называется — самое важное сейчас. Ещё и наших подруг мучает… на наших глазах… всё на наших глазах… — говоря это, Галь постепенно повышал голос, приходя во всё большее возбуждение, а в глазах начали закипать слёзы: — Наверно, он прав… Гений! Гению, так считается, позволено иметь всякие причуды. Опять же — ментальность… Тим рассказывал, что у него было тяжёлое детство. У них в семье, в их деревне вообще… нравы… традиции, что ли… Мы просили Тимми, чтобы он нас защитил, чтобы поговорил с сахибом Аль-Тарейфа, а он сказал…» Галь запнулся, не в силах повторить, что от него потребовал Тим взамен на ходатайство перед Ад-Малеком. Он мялся, краснел и бледнел, и Рути с изумлением глядела на сына, на его нервно подрагивающие огромные ручищи, на серые бегающие глаза, наполненные слезами. Тут Гай пришёл на помощь брату и проговорил ровным и бесцветным голосом, глядя поверх головы матери и продолжая теребить свои распухшие уши: «Он сказал, что мы обязаны привести к Ад-Малеку нашу сестру, а ты должна сама к нему, Тиму, значит, придти — и выразить согласие принять какое-то его предложение…» — «Что-о? Он так сказал? Мер-р-завец!..» — задохнулась Рути от возмущения. Неожиданно Галь деловитым тоном, не вязавшимся с его жалким, потрёпанным видом, заявил: «Да, он нам поставил такое условие. Иначе Гаю и вовсе уши оторвут… Понимаешь?» — «Ты бы знала, как мне больно, мамочка! — заскулил Гай жалобно, теребя свои уши и глядя через голову матери в сторону двери комнаты, где лежал отец. — Неужели тебе не жалко своего сына?» — «А ты представляешь, что они способны сделать с твоей сестрой? Вы же намекнули, что этот ваш кумир с жутким именем мучает ваших подруг! Вы хотите того же своей сестре?» — «Нам наших девушек гораздо жальче! Смадар и Далья никогда — слышишь? — НИКОГДА! — не поддерживали антистримеров! Они всегда были далетарочками! Ходили в «Цедефошрию», восторгались силонокуллом!» — воскликнул Галь, но Рути тут же испуганно оглянулась по сторонам: «Тихо ты! Надо к папе возвращаться. И я не хочу больше даже слышать о Тумбеле!» — «Подожди, мамочка! Ну, подожди-и… Daddy всё равно отдыхает… Понимаешь… Э-э-э… Тимми, как мы поняли, хочет, чтобы ты… э-э-э… оставила нашего daddy… и была с ним… — прошептал Галь, удерживая мать за руку и проникновенно глядя ей в глаза: — Всё равно от daddy уже никакого толку…