Кэтрин Куртц - Год короля Джавана

— И я… стану как Дерини? — прошептал Джаван.

Джорем с улыбкой похлопал Джавана по колену и поднялся.

— Вы уже почти как Дерини, мой принц. Что же касается дополнительных знаний… Ну, поживем — увидим. Войдите теперь в центр круга, и мы начнем. Тавис, пожалуйста, займи свое место на западе.

По мягкому келдишскому ковру они прошли на середину комнаты. Джорем провел короля между маленьким столиком и ступенями алтаря, на верхушке которого стоял подсвечник, огражденный янтарно-желтым стеклом. Кверон как раз возжигал свечи на алтаре, а потом спустился и подсыпал благовоний в кадильницу. Тавис встал к востоку от маленького алтарного столика. Сам Джорем двинулся на южную сторону и перекрестился, заняв свое место. Взяв в руки кадильницу, Кверон прошел мимо Джавана и встал лицом к подсвечнику, отмечавшему восток. Поклонившись, он трижды взмахнул кадилом на востоке, затем повернулся направо и двинулся к другой свече, забранной красным стеклом. Он воскурял благовония, словно очерчивая круг.

— Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться, — негромко начал он. — Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим…

Знакомые слова псалма успокоили Джавана. Он взглядом проследил за Квероном, который прошел мимо Джорема к южной свече, трижды воскурив у нее фимиам, а затем двинулся к западу. Когда он приблизился, Тавис сделал шаг к алтарю и взял со столика белую чашу со святой водой и кропило из еловых лап. Бросив успокаивающий взгляд на Джавана, он двинулся вслед за Квероном, окропляя круг святой водой. Каждую сторону света он также окроплял трижды.

— Ты окропишь меня гиссопом, Господи, и буду я очищен, — шепотом возвестил он. — Омой меня, и стану я белее снега…

Кверон тем временем миновал запад и теперь воскурял благовония на востоке. У него за спиной дым поднимался словно тончайшая завеса. Там, где проходил Тавис, завеса словно делалась плотнее. Джаван прищурился, но впечатление осталось прежним. Покров сгущался.

Теперь, завершив круг, Кверон оказался перед ним, готовый окурить его фимиамом, и Джаван, мгновенно вспомнив долгие годы обучения, молитвенно сложил руки на груди, обменявшись поклоном с гавриилитским священником, и вновь поклонился, когда Кверон трижды взмахнул перед ним кадилом. Почему-то его совсем не удивило, что затем Кверон передал кадило ему, чтобы он, в свою очередь, воскурил фимиам вокруг священника.

Джавану показалось, Кверон остался доволен тем, как он это сделал, ибо Целитель уважительно кивнул ему, и они вновь поклонились друг другу прежде, чем Кверон забрал кадильницу. Тавис тем временем также заканчивал обходить круг с кропилом, и теперь подошел, чтобы окропить святой водой Джавана. Вода прохладными брызгами оросила лицо и руки, и Джаван с готовностью принял чашу и кропильницу у Тависа, чтобы в свою очередь окропить святой водой и его, после чего Тавис перешел к Джорему. Джавану показалось, что они движутся как будто в танце по разные стороны круга, перемещаясь по направлению движения солнца.

Тем временем Кверон закончил свою часть обряда и вновь поставил кадильницу на столик посреди комнаты. Оттуда спиралью вился тонкий дымок, а когда Тавис окропил Джорема, оба они повернулись к центру круга, продолжая двигаться слева направо. Теперь пришла очередь Джорема, и из-под столика он извлек меч.

Танец продолжался. Тавис вернулся на восток, поставил чашу и кропило под стол, а Джорем, встав перед Квероном на одно колено, склонил голову, поставив меч прямо перед собой. Кверон на несколько мгновений молитвенно сложил руки над склоненной головой Джорема, но Джаван толком не понял, что они делали, поскольку в этот миг к нему подошел Тавис с небольшим серебряным кубком, который взял со стола. Он коротко улыбнулся Джавану и протянул ему чашу.

— Ты помнишь, нам обоим пришлось отведать этого странного вина той ночью, и мы немало времени потратили, пытаясь определить, что же за снадобье туда добавили. — Он пожал плечами и посмотрел на кубок. — Я до сих пор толком не знаю, что же это было… Но на сей раз там нет мераши, и никакого снотворного, поскольку ты должен оставаться в сознании. Тем не менее Джорем меня заверил, что это очень близкое подобие того зелья, которое дал нам Райс в ту ночь, а Кверон подтвердил, что оно не причинит тебе никакого вреда.

Джавана внезапно охватила дрожь, ибо на краткое мгновение, когда Тавис вручил ему бокал, он подумал, что в темном вине может таиться какая-то угроза.

— Тавис, мне что-то совсем не хочется это пить, — прошептал он.

— Мой принц, вы ждали этого четыре с лишним года, сейчас не время отступать.

Зажмурившись, Джаван поднес бокал к губам и робко сделал первый глоток. Как и в прошлый раз, это было сладкое фианнское вино. Теперь-то он мог оценить его по достоинству, но у него не было никакого желания наслаждаться этим напитком, и он осушил кубок, стараясь не думать о том, что было в нем помимо вина.

Тавис кивнул с улыбкой, когда Джаван открыл глаза и взял опустевший кубок у него из рук. Джорем тем временем поднялся на ноги и направился к ним, держа меч прямо перед собой. Встав лицом к востоку, он жестом показал Джавану сделать то же самое.

— Сейчас вы услышите слова, — негромко объявил Джорем, не сводя взгляда со свечи, горевшей на востоке, — что произнес ваш отец, когда устанавливал в ту ночь третий круг. Кверон помог мне все вспомнить в точности. Вы были в комнате, когда он произнес эти слова. Если вы войдете в транс и сосредоточитесь, то поймете, что тоже способны их вспомнить… равно как и все то, что случилось с вами той ночью.

С этими словами он на несколько секунд застыл в неподвижности, затем приветствовал восток своим клинком:

— Восток, Источник Света.

С глубоким вздохом он опустил кончик меча, касаясь пола прямо перед свечой и вполголоса проговорил:

— Святой Рафаил, Целитель, владыка Бурь и Ветров…

Он медленно двинулся направо, повторяя две окружности.

— Сохрани и исцели нас разумом, душой и телом сей ночью.

Он уже почти достиг юга, где горел красный светильник, и почтительно склонил голову, прочерчивая лезвием круг. Когда он сделал это, Джаван заметил краем глаза, что Тавис также поклонился. Джаван сделал то же самое.

— Святой Михаил, Защитник, страж Эдема, защити нас в час нужды.

Джорем двинулся дальше. Там, где проходило острие клинка, оставался сверкающий серебристый след, одновременно туманный и вполне реальный, толщиной, наверное, в несколько пядей. Джаван смотрел, как он рос вслед за Джоремом, и было такое впечатление, будто чем дальше продвигается священник, тем труднее ему становится разматывать эту светящуюся ленту. Он не мог оторвать от нее глаз. А Джорем тем временем уже приветствовал запад, и все они поклонились, следуя его примеру. Где-то глубоко внутри Джаван знал, какие слова сейчас произнесет Джорем, и даже почти не удивился, когда синий огонь отразился в полированном клинке, и он услышал именно те слова, какие и ожидал.