Фёдор Леонов - Тринадцатое небо

- Мар наемнику, мар! - кричали они.

Воин не шелохнулся.

- Приведите слона, - распорядился страж закона.

Из ворот, медленно переставляя ноги, появился слон, украшенный бордовой попоной, на концах которой весело побрякивали бронзовые колокольчики. Им управлял равнодушный ко всему происходящему старый погонщик. Вслед за слоном рабы вынесли небольшой деревянный помост и поставили его перед воином.

Два стражника схватили несчастного Абхея, связали ему сзади руки, опустили на колени и уложили голову на помост. Погонщик подогнал слона на нужное расстояние и ткнул его два раза анкусом в ухо. Слон высоко поднял правую ногу и со всей мощью обрушил её на голову офицера. Осколки черепа и его мякоть брызнули в разные стороны. Понятливое животное подхватило хоботом содрогавшееся в конвульсиях тело, подняло высоко вверх и с размаху бросило на землю. Конвульсии офицера прекратились, а вокруг бездыханного тела образовалась кровавая лужа. Толпа замерла на секунду, переживая удовлетворение, затем забурлила вновь:

- Мар всем остальным, мар!

Судья обвел недовольным взглядом горожан. В одном из пленных он сразу узнал младшего сына раджи Канауджа и решил отдать несколько иное распоряжение:

- Всех остальных отправьте обратно в крепость и отдайте в руки палача. Пусть отрубит офицерам кисти правой руки, всем, кроме этого, - кивнул он на сына Ратхора, - дабы воины предателя больше не смогли сражаться, затем побрейте им головы и отправьте в таком виде на границу с владениями враждебного соседа.

"Зачем судья отпустил сына противника? Он до такой степени недальновиден?" - Военачальник не понял смысла сего "благородного" жеста и оскорбился в душе такому решению. "Судью бы на поле боя... - пронеслась мысль в его голове, - поговорю о поступке судьи с Чауханом...".

Он продолжил смотреть на происходящее и думал: "одно дело пасть на поле боя, а другое быть бесславно раздавленным на потеху толпы, или еще хуже, существовать без кисти руки. Нет, если ему придется умереть раньше времени - не дожив до глубокой старости, то смерть его будет геройской. Другого раджпуту из рода Огня не дано". Несколько минут он еще наблюдал за площадью - проследил, чтобы выполнивший свою работу судья вернулся обратно во дворец, проводил взглядом толпу, лишенную продолжения зрелища и постепенно расходящуюся по своим жилищам, затем отправился в крепость. Он должен присутствовать при исполнении следующего приговора и подробно рассказать радже, как прошло наказание.

Притхвираджа не пожелал смотреть на казнь. Он предпочел валяться на огромной кушетке, обтянутой бордовой узорчатой тканью и думать о грядущем, подперев голову рукой.

- Поменяй подушку! - приказал он стоящему у изголовья кушетки рабу, тупо гоняющему воздух большим опахалом из перьев павлина.

Раб приставил опахало к стене, с ловкостью жонглера вытащил нагретую телом влажную подушку из под спины повелителя и просунул на её место свежую.

Чаухан с утра находился не в духе. Мысли о Муххамеде Гури не давали покоя. Даже новенькие наложницы, лежащие по бокам и нежно ласкавшие его тело, не радовали.

Светлоликую, по слухам, дочь высокородного руса, поставщики живого товара выпросили у турецкого султана и перепродали повелителю за баснословные деньги. Голубоглазую красавицу из снатичей - хорватские племена, в качестве щедрого подарка в прошлом году преподнесли купцы.

Как ни старались девушки, хозяин не реагировал на их ласки. Он пребывал в нерадостных мыслях: "Возможно ли объединить враждебные кланы в борьбе против Гури? На какие подарки и чьи уговоры они согласятся? Только вчера мы бились с Ратхором. Но и другой клан - Махоба, тоже не прочь заполучить кусок моей земли, также ссылаясь на родственные связи с Анаги Палом. Объединение с врагами невозможно...". Чаухан нервно теребил на пальце массивное кольцо - вардж, но никаких мыслей на волнующую тему ему не приходило. Через некоторое время он приподнял голову с подушки: - Узнайте, закончил ли дело палач, - приказал он старому, давно привыкшему ко всему происходящему во внутренних покоях шудру и, наконец, обратил внимание на скучающих наложниц. Он возжелал отдаться в руки Смаре - богу любви...

... - Мой господин, военачальник просит разрешения войти, - обратился доверенный шудра к успевшему разомлеть от плотских утех Чаухану.

- Скажи, чтобы его пропустили, - Чаухан совершенно не стеснялся представать перед Мукешем обнаженным, а обнаженные наложницы и вовсе не могли одеться без приказа своего господина.

Военачальник, как ни в чем не бывало, вошел в покои повелителя. Он давно успел привыкнуть к его вольностям. Одно дело, когда Притхвираджа находится на поле битвы, экипированный доспехами, и другое - когда отдыхал в своих личных покоях, дверь в которые открывалась только для избранных.

- Казнь окончена? - поинтересовался Чаухан, перебирая пальцами завитки волос над лоном Светлоликой.

- Да, мой повелитель. Но судья распорядился отпустить сына Ратхора. Его поступок непонятен мне.

- Ты забыл? По закону чести раджпутов мы должны сохранить ему жизнь.

- Имея сына вождя враждебного клана в заложниках, легче вести переговоры и заставить его объединиться в борьбе против Гури.

- О каком объединении ты говоришь? Ты не понимаешь, раджа Канауджа немедленно сделает по-своему - обратится за помощью к соседям, соберет новую армию и снова пойдет на нас. У него будет повод.

- Чаухан, разве ты не убедился в последнем бою? Наши крепкие кшатрии хорошо обучены, а численность слонов значительно превышает численность слонов Ратхора. Да и конников больше. Мы бы заставили его объединиться, а он уговорил бы остальных.

- Перейдем в бассейн. Поплаваешь вместе со мной. Сегодня жарко, - распорядился Чаухан, - поговорим там, - и встал с кушетки.

- Ждите меня здесь! - бросил он на ходу наложницам и направился в соседний зал.

Мукеш тоже перешел в зал, разделся и нырнул в освежающую воду следом за раджёй. Неторопливо проплыв метров тридцать до противоположного конца, мужчины сели на мраморные ступени и продолжили разговор: - Мой повелитель, не смотря на то, что Ратхор задирист, он имеет несомненный авторитет среди других раджей. Это просвещенный правитель. Он создает в своей столице чудные приспособления, окружает себя учеными, поэтами и архитекторами.

- Знаю, Мукеш, - кивнул головой Чаухан, - меж тем, он заботится только о личном благополучии. Его интересует лишь расширение личных владений, что мы и видим в реальности.

- Тогда нас всех перебьют поодиночке, - с горечью возразил Мукеш.

- У нас есть достаточно сил, чтобы отстаивать родовые земли, мы будем воевать сами и подавать пример другим, - возразил Чаухан.