Виктория Ларина - Узел судьбы

Раненых, тем не менее, было уже двое: по-прежнему без сознания лежала Одри, и лейтенант с глухим рычанием, зажимая рану в боку, опустился рядом с ней. Один из демонов зацепил его своими ужасными когтями.

Золотому полководцу надоело ждать — иначе Сварог никак не мог объяснить то, что все Темные охотники, до того весьма осторожные, презрев опасность и чувство самосохранения, валом полезли на них.

Точно чувствуя мысли друг друга, Сварог и его спутники заняли оборону так, чтобы внутри защищаемого ими пространства оставались беспомощные раненые. Очень быстро все поняли, что натиск слишком силен, что их просто давят числом, к тому же Даррен не смог дольше удерживать защитные магические панцири. Сварог же чувствовал где-то позади войска нечисти творимую людьми отвратительную волшбу. Если нам удастся продержаться еще немного, победа будет наша, отчетливо осознал он. Тигернах уже где-то на подходе… Монарх видел мрачную решимость сражающейся, точно безупречный автомат, Мары, видел и бешеный огонь в зеленых глазах Лоцмана. Лица герцогини видеть он не мог — она как раз защищала его спину, но он слышал яростное пение ее клинков, и не чувствовал в нем отчаяния.

Но круг сжимался все теснее, и было очевидно, что герцогиню и Даррена всеми силами стараются оттеснить от него и Мары. Сварог понимал, что этого никак нельзя допустить, но как это сделать, когда на тебя непрерывно наседают два десятка вовсе не безмозглых тварей Тьмы?

Что-то изменилось на поле боя, что-то не так. Сварог скорее почувствовал это, чем увидел, да и как можно что-то разглядеть в жуткой мешанине гнусных полуживотных рож, шипов, клыков, когтей… Пошла в ход какая-то совсем уж запредельная магия, и Сварогу почему-то привиделся на мгновение сначала знакомый красно-черный зал с золотыми чашами на столе, а потом арчатый коридор с полупрозрачными, точно из толстого льда, стенами, сквозь которые смутно просвечивали какие-то фигуры в немыслимых изломанных позах. И по этому коридору охотники в черных балахонах тащили отчаянно сопротивляющуюся женщину в разорванной кольчуге. На шее знакомо блеснул крупный каплевидный сапфир…

И тут откуда-то сверху, одновременно с грянувшим над полем боя заклинанием Даррена, раздалось слитное пение нескольких голосов. На темное воинство обрушился ливень серебряных стрел. Тигернах привел помощь. Только вот не поздно ли?..

Дьявольская орда откатилась, истошно визжа, погоняемая, точно плетью, яркими магическими молниями, производившими в ее рядах настоящее опустошение.

В нескольких шагах от Сварога плавно приземлились его новый, подаренный императрицей, брагант и потертый летающий ковер с тремя монахами, сразу бросившимися в самую гущу битвы. Вслед за ними, расшвыривая магией еще шевелящихся тварей, устремился выбравшийся из браганта Тигернах.

Сварог оглянулся, уверенный, что его друзьям ничего более не грозит, и увидел…

Лоцман медленно опускался на колени возле беспомощно скорчившейся на земле фигурки, в которой только по доспехам и оружию можно было узнать герцогиню Доран. Настолько страдание исказило ее лицо. Постарался и огонь: одежда и волосы еще тлели. Рядом с Дарреном, опустив клинки, стояла Мара, белая, как мел.

— О Господи, — только и смог вымолвить Сварог. Они все-таки дотянулись до нее.

Даррен осторожно, очень осторожно повернул герцогиню набок. Слева, под лопаткой, торчала вычурная рукоять кинжала, сделанная в виде раскинувшего руки человекозмея. Один из монахов сотворил знамение Единого.

— Это ритуальный кинжал одного из древних темных культов, — тихо произнес мэтр Тигернах, — бедная девочка…

— Культ Сета-змеенога, — кивнул монах, — кинжал, наверняка отравлен, не говоря уж о магии… Ей нужна помощь.

Лоцман взялся за рукоять и сильным, плавным движением извлек кинжал. Сварог поразился мгновенной перемене: лицо герцогини разгладилось, его больше не искажала мука, но глаз она так и не открыла. Монарх аж зубами заскрипел — такой жестокой, жадной до крови магией был напоен черный клинок. Глаза змеечеловека на гарде вспыхнули, рот оскалился всамделишными игольчатыми зубами, грозя прокусить перчатку державшего. Один из братьев сорвал с пояса объемистую серебряную фляжку и от души плеснул на хищный кинжал, и тот, секунду помедлив, рассыпался пылью.

— Она уходит… — сорванным голосом проговорил Даррен, — рана не смертельна, но они перерезали все нити, связывающие ее с жизнью. Помогите же!

Суровые монахи лишь покачали головами и принялись тихонько молиться — это было не в их силах.

— Тайри, ты слышишь меня? — не отрывая глаз от воскового лица леди Виктори, Лоцман на ощупь вытащил из поясного кошеля крупный зеленый самоцвет в форме слезы, — потерпи, пожалуйста, я сейчас…

Мара, точно поняв, что надо делать, опустилась рядом, положила «Драконову слезу» на раскрытую ладонь. Внутри камня пульсировал огонек — его хозяин не спал.

Даррен заговорил на своем певучем и звучном языке. Сварог ощутил, как нечто глубинное, скрытое, древнее, единое и для зеленого кристалла, и для плоти Талара, откликается на призыв Лоцмана. Вместо камня на ладони у Мары возникла туманная зеленоватая сфера, в которой просматривались скалы, море, и парящее над морем стремительное крылатое существо. Дракон выслушал Даррена и полетел в сторону невидимого горизонта.

Минута проходила за минутой, а посланник все не появлялся. Наконец, над острыми пиками скал возник дракон, целый и невредимый, но всем стало ясно, что он ничем не смог помочь Лоцману.

— Слишком далеко, — прошептал Даррен, — тебе не долететь, крылатый брат. Но ты можешь помочь мне. Клянусь, после этого ты будешь свободен…

Дракон завис над скальной площадкой, неразличимо для глаза «перетек» в человеческий облик, кивнул, соглашаясь.

Лоцман снял перевязь с оружием, доспехи — точно они могли помешать ему, оглянулся, увидел Одри, которая уже была на ногах.

— Мне нужна твоя помощь, девочка, — тихо сказал он, — помнишь, я тебя учил…

— Я помню. Но боюсь, если не удалось ему… Тем более после твоего последнего боевого заклятья.

— Должно получиться, Одри. Просто не может быть по-другому. Я не хочу потерять ее.

Одри лишь покачала головой и сменила Даррена, положив голову леди Виктори себе на колени и соединив у нее надо лбом тонкие пальцы.

Даррен же встал, раскинул крестом руки, поднял лицо к небу и медленно, нараспев произнес заклинание. Время точно остановилось, это почувствовали все.

Тигернах удивленно поднял бровь:

— Какая дивная магия… Не знаю, что он делает, но в это вложена такая мощь! Похоже, у него какой-то особый источник Силы, или он притягивает к себе необычайно мощный поток апейрона.