Агрипина Тумбочкина - Неудачница

Там, на голой дороге земли,

Крылья тонкую пыль собирают.

Я иду и спешу, забывая пути,

Тропы новые в миг создавая.

Но тернисты они, беспощадны, жестоки,

Кровь здесь платит покой и покоем,

Растворяя в нем боль,

Точно в иллюзию пеленает.

Г.А.

Когда пути неодинаковы, не составляют вместе планов.

Конфуций.

Ветер из открытого окна машины бил в лицо, отчего из глаз срывались слезы, но это мне совершенно не мешало, ведь я чувствовала себя счастливой. Все же это правильное решение сбежать от двух больших и мужественных проблем. А о чем уж они договорятся, меня не касается, пусть хоть поубивают друг друга, главное я свободна. Пускай это только иллюзия…пока иллюзия, и в скором времени она легким взмахом ресниц упорхнет, но я постараюсь отодвинуть этот момент как можно дальше.

Долгая дорога меня совсем не утомила, даже наоборот придала сил для борьбы. Город, мой родной и любимый он проплывал мимо меня, вздыхал и приветствовал свое дитя, которое вернулось в его объятия. Наши чувства как никогда стали близки, хрустальная пленка, сковавшая сердце дала трещину, и через нее бурным потоком полилась радость от встречи с городом.

Я улыбалась. Но хотелось большего: хотелось бродить по залитым послеполуденным солнцем улочкам, заглядывать в блестящие окна и витрины, смело шагать по пыльным, изъеденным временем тротуарам, смотреть в лица таких разных прохожих, хотелось жить. Только это все потом, сначала домой в старенькую панельную девятиэтажку с обшарпанным подъездом, где меня ждет моя семья.

— Мама я уже еду… — сказала я, а ветер подхватил мои слова, унося в свою копилку.

Машина нехотя продвигалась по запруженным улицам, хотелось уже скорее очутиться среди дорогих мне людей, рассказать, объяснить… Мама она поймет, поможет, ей будет плохо от моего решения, мне же не оставили выбора. Значит надо сделать так, чтобы он появился и возможно тогда я поверю в утверждение: 'человек сам кузнец своего счастья и судьбы'.

Но прежде, чем повернуть к своему дому, я припарковала машину около здания офиса Никольского.

Никогда здесь не была, посмотрим.

Заглушив машину, я обернулась назад, на заднем сидении, как ни в чем не бывало, отдыхала моя сумка.

— Хм…наверное Вик нашел ее в сторожке, — подхватив внезапно обнаруженный аксессуар, я вышла, не забыв поставить автомобиль на сигнализацию.

Легко взбежав по лестнице на крыльцо, толкнула тяжелую входную дверь, оказавшись в объятиях прохладного помещения.

Вопреки моим ожиданиям, просторный холл не стал жертвой сурового офисного ремонта, радуя глаз теплыми тонами мореного дуба, патоки и терракоты. Окинув помещение внимательным взглядом, зацепилась за не менее любопытный взгляд девушки, скорее всего администратора. Подходя к стойке, я приветливо улыбнулась.

— Здравствуйте, чем могу помочь? — вежливо спросила девушка.

— Здравствуйте, я хотела бы кое-что передать Андрею Станиславовичу. Вот, — я положила на стойку ключи от машины. Девушка, несомненно, удивилась, но сохранила невозмутимый вид.

— Как мне сообщить о вас? — я на секунду задумалась, стоит это делать или нет.

— Вы можете передать ему записку? — девушка раздумывала.

— Если нет, то нестрашно. Спасибо вам, — и я развернулась, чтобы уйти, как она меня окликнула.

— Хорошо, я передам.

— Можно ручку и лист бумаги? — когда все требуемое появилось на стойке, я написала только три слова, свернула листок и отдала его девушке, — благодарю, вы меня очень выручили.

— Ну что вы, — смутилась она, — так как вас представить?

— Скажите, — я улыбнулась своим мыслям, — что приходила Никольская Александра Анатольевна.

Девушка застыла, удивленно округлив глаза, я же позволила ей осмысливать сказанное уже без моей компании. Покинув уютный полумрак офиса, я направилась к своему дому.

Вот он второй подъезд, четыре ступеньки, железная скрипучая дверь с непослушными кнопками кодового замка, душное нутро подъезда и вечно брюзжащий лифт. Девять немыслимо долгих вздохом стального механизма, и я стою около двери в родительскую квартиру.

Надо нажать на звонок, только почему так дрожат руки, а в глазах плавают предательские слезы. Так не пойдет, иначе ничего у меня не получится.

Палец легко надавил на клавишу звонка, пронзая помещение квартиры немелодичной трелью, потом послышались торопливые шаги.

Дверь распахнулась, окатывая меня домашним теплом, уютом. Как же я могла жить без всего этого? Для меня это стало своеобразным толчком, выстроенная плотина разлетелась, расплескивая эмоции и слезы.

Мама, открывшая дверь, не говоря ни слова, нежно обняла за плечи, а я снова почувствовала себя пятилетней девочкой, которую дворовые мальчишки оттаскали за косички. Жалко себя стало неимоверно, словно в один момент распались все кусочки разорванного листа моей жизни, распались и пожелтели, выцвели чернила, стерлись слова, пропали многоточия и запятые. Так всегда бывает, когда после долгого отсутствия возвращаешься домой.

Когда же мама, приложив некоторое количество усилий, увела от негласного внимания соседей, закрыла дверь, принявшись отпаивать меня, чаем с ромашкой.

— Мам, разве так можно со мной? Ну, что я им сделала, чтоб они со мной как с вещью? — всхлипнула я, завершив свой рассказ.

— Дочь, мужчины собственники…

— А мы что не собственницы? Только никто не удосужился спросить, чего хочу я, а что не одобряю, — если бы не мама, я не стеснялась бы в выражениях.

— Аля, ты лучше успокойся, — ее карие глаза тепло посмотрели на меня, но ей не обмануть, она переживает больше меня самой, — скажи, что ты надумала?

— Я уеду из города.

— Как?

— Молча. Здесь мне спокойно жить не дадут, тем более, покой просто необходим для малыша, а Никольский и так подкинул мне неприятностей. С меня хватит, не хочу быть покорной овцой, — поняв, что вспылила, сразу замолчала, прикрыв глаза, — я устала от него, от себя, ото всей круговерти.

— Хорошо, ты уже решила куда? — по виду мамы стало ясно, насколько тяжело дались ей эти слова.

— Да. К Оксаниной бабушке, думаю, там они меня не найдут, — сказала последние слова и грустно вздохнула, будто не того желая.

— Не передумаешь? — мама взяла мою руку, легко сжав ладонь.

— Нет… а что мне еще остается? Здесь меня ничто не держит, Никольского я не люблю…

— Быть может, просто не успела полюбить? — вопрос глаза в глаза, от прошлого к будущему.

— Может быть…он хороший иногда, но чаще странный, его сложно понять, я боюсь даже подумать, что творится в голове у такого человека.