Райдо Витич - Знак Бесконечности

––Вам мало? Еще принести? Или постель перестелить? –– несмело спросила служанка, пытаясь понять, что задумала госпожа среди ночи.

––Мало?! –– ужаснулась Саша и уставилась на служанку горящими глазами, заподозрив, что та желает продлить экзекуцию ее тела и усугубить состояние души. –– Так, Майла, ты свободна!

–– Но госпожа, а если?...

–– А на ‘если’ у меня и руки, и ноги на месте. И голова. Пока. Поэтому, будь так любезна, испарись в сторону своей спальни. Сейчас же!...По-жа-луй-ста, –– Саша с трудом взяла себя в руки и снизила тон, видя, как Майла сжалась от страха. –– Извини, я немного раздражена. Иди спать. Утром разбуди меня часиков в семь. Когда у нас завтрак?

–– А-а?... Как? ‘Часиков’?..

–– Просто разбуди меня, как рассветет! –– процедила Саша, подхватив девушку под руку, и насильно выдворила ее из комнаты. Хлопнула дверью и, прислонившись к ней спиной, тяжело вздохнула: она становится грубиянкой и, кажется, слишком много говорит. Да, Морхара явно не учла лексикон и манеры покойной герцогини и ее ныне здравствующего двойника.

‘Нужно быть осторожней’, –– решила Видеич, ‘а то действительно наживешь себе еще больше неприятностей, чем покойница’.

И приступила к общению с перинами. Их оказалось 19. Саша мужественно стаскивала их и считала, чтоб не поддаться панике и не заверещать от переизбытка чувств. И вот, наконец, показались отполированные доски кровати. Она кинула на них меховое одеяло, второе, вытащила из-под вороха перин вместе с подушкой и легла, зевнула с удовлетворением и, запретив себе думать, наконец-то, заснула.

Г л а в а 19

Майла заподозрила неладное еще вчера, а сегодня пребывала в стойкой уверенности, что без козней нечистого дело не обошлось. Она посмотрела на ошеломленную Айрин и кивнула: я тебе говорила! Вот и подтверждение.

Девушки застыли у входа в комнату, не решаясь пройти дальше, и взирали на учиненный погром со смесью ужаса и недоумения: перины валяются на полу вперемешку с парчовыми покрывалами и подушками, атласная простынь обвила стойку подсвечника, очаг погас, халат госпожи валяется на столике. А сама герцогиня, безмятежно посапывая и улыбаясь, спит на одном из одеял, сунув под голову сложенные лодочкой ладони вместо подушки.

–– Она…сильно ударилась, –– нашла оправдание странному поведению госпожи Майла, о чем и не преминула шепотом сообщить подруге. Та покосилась на нее и несмело шагнула к постели, чтоб задернуть полог, и не дай бог, не разбудить госпожу, но тихая поступь и шорох юбок произвели обратный эффект –– Бритгитта открыла глаза.

–– Доброе утро, –– улыбнулась, приветствуя девушек.

И это в ответ на то, что ее разбудили! Вместо привычного злобного окрика и оплеух - ласковое приветствие. Айрин, как склонилась в попытке загладить свою вину, так и замерла, словно одеревенела, только глаза взирали на герцогиню, как на диковинное животное, со смесью страха, недоверия и настороженности: что еще на их голову дьяволица придумала? В то, что она изменилась в лучшую сторону, девушка не верила. Таких и смерть не изменит: порок в кровь прошел, а грехи всю душу выжгли. И ни монастырь, ни епитимья не спасут от объятий ада, слишком вопиющи злодеяния, слишком многочисленны ее преступления.

Саша, заметив в серых глазах незнакомой девушки огонек ненависти, качнула головой: опять она что-то не то сказала. Неужели у них не принято приветствовать друг друга и желать доброго? Н-да, тяжело жить в средневековье, нерадостно. А нравы-то, нравы –– загляденье.

Герцогиня встала и принялась искать одежду, обращаясь к Майле:

–– Который час? Завтрак скоро?

–– Завтрак? Но еще очень рано, поварята только встали, –– запричитала девушка. Саша нашла, наконец, халат и довольно улыбнулась, одевая его –– прекрасно –– все еще спят, значит, она успеет дошить зайца до завтрака, как и планировала. И посмотрела на перины, прикидывая, стоит ли их сгружать обратно на кровать, если вечером вновь придется убирать? Нет, не стоит.

–– Девочки, помогите мне, пожалуйста, пристройте куда-нибудь перины. Уберите, отдайте, себе заберите…

–– Госпожа, вы берегли перины пуще жемчужного ожерелья, а теперь желаете их отдать?! –– не поверила услышанному Айрин.

–– А? Ожерелье? –– а вот его-то уже и нет, к кузнецу переехало. Что ж она еще натворила сама не ведая –– озадачилась Саша, отворачиваясь от служанок, чтоб скрыть смущение, но повторила настойчивей: Перины все равно уберите. Я не буду на них спать.

–– Куда убрать? –– хором спросили девушки.

–– Да откуда я знаю?! Себе заберите, другим раздайте.

–– Другим?! –– опять хором воскликнули служанки.

–– Да, другим, себе. Своим родным, другим слугам, в деревню отправьте, беднякам отдайте!

Служанок посетил паралич: лица вытянулись, рот открылся, веко задергалось, а в глазах, словно рекламная лента на экране телевизора, заскользили диагнозы и предположения, одни интересней других. Саша сникла: и почему ее мама глухонемой не родила?

–– На чем же вы будете спать? –– осмелилась спросить Айрин и побледнела, услышав:

–– На одеяле. Вполне комфортно.

Девушка с полминуты рассматривала герцогиню и вдруг резво сорвалась с места, схватила перину и понесла в соседнюю комнату, не иначе в сундук запихивать.

‘Да, делайте что хотите’, –– мысленно махнула рукой Саша и принялась одеваться с помощью Майлы, пока экспресс имени Айрин носился по кругу с перинами. Потом взяла шитье и побежала на кухню, припомнив корыто с куриными перьями –– как раз, чтоб набить игрушку. Под аккомпанемент испуганных полусонных взглядов поварят и служанок она набила зайца и вернулась к себе, чрезвычайно довольная, что сегодня ее уже не убивали глазами. И не знала, что после ее ухода Гаймор, тот самый полный мужчина-повар, всерьез пожелал пригласить отца Северена на освящение кухонного пространства, а поварята получили дружные подзатыльники за то, что пустили герцогиню к корыту с перьями.

Саша же в это время уже пришила голову к туловищу и обдумывала, что превратить в глаза и нос игрушки. Идеально подошли серьги с топазами и агатовая пуговка. Под хмурыми взглядами служанок она выломала камни из сережек и прикрепила к меховому созданию. Айрин не сдержавшись, перекрестилась, Майла побледнела и видимо, приготовилась упасть в обморок, но герцогине Мороган было все равно, что думают о ее действиях. Ее воображение уже рисовало картины беспредельной радости ребенка при виде столь очаровательного зайчика. Ну и что, что косоват и неказист? Зато большой и милый. И мордочка приятная –– добрая.

Саша придирчиво оглядела игрушку и подумала, что не мешало бы ее скрыть до поры, до времени. И поняла, как? Пара стежков и готов парчовый мешочек вместо подарочной упаковки. Сверху девушка завязала газовый шарфик, превратив его в шикарный бант. ‘Чудно’ –– кивнула с удовлетворением и глянула на служанок: