Алексей Игнатушин - Псы, стерегущие мир

Маг прикрывает слезящиеся от солнца глаза, в темноте проявляются укрепления, будто смотрит на них с близкого расстояния. Старческие губы раздвигает усмешка: бревна издали кажутся несокрушимыми, но на деле стены давно не подправляли, в стройном ряду частокола частые щербины, бревна темные, сухие, в жаркое лето заполыхают от одной зажигательной стрелы.

Маг волевым усилием направляет степного орла в центр города. Могучая птица, взмахнув крыльями, снижается.

Круглый глаз бесстрастно осматривает опустевшие улицы. У княжьего терема людская запруда, площадь блестит, словно вода, напоенная солнцем.

Шергай заставляет птицу кружить, площадь перед внутренним взором вертится, всплывают мутные лица бородатых воинов в кольчугах, при оружии.

Мелькает яркое пятно княжеского плаща, маг вглядывается в дородного мужа с бородой, густо беленной седыми нитями. Лицо князя на миг проглядывает четко, заливается слепящим светом. Шергай досадливо дергает головой. Оружные витязи с удивлением поднимают головы на сердитый клекот удаляющегося орла.

Маг, не разрывая связи с птицей, направляет орла прочь от города, всадники на холме оглядываются на сердитое шипение старика в парчовом халате. Птица минует стену, мелькает крыша деревянной башни-вежи. Стрелок высовывает голову на шум могучих крыльев, в жилистых руках появляется лук.

Шергай усмехается: орел легко уклоняется от просвистевшей смерти, описывает полукруг, в птичьем взгляде отражается презрение. Орел снисходительно смотрит на вежи, что стоят по углам стен, да две возвышаются над воротами с прибитым черепом оленя.

Укрепления выдаются из стены, словно швы с изнанки одежи. В бойницах проглядывают стрельцы: на лицах азарт, тетивы оттянуты за ухо.

Маг не хочет рисковать ценной птицей, махи крыльев превращают орла для людских глаз в темную точку, что движется к дальнему холму.

Алтын мельком глядит на хищный клюв, в лицо бьет порыв ветра, хлопанье крыльев заставляет лошадей попятиться. Кинжальные когти, способные раздробить камень, сжимаются на предплечье в парче. Маг, ловким движением пригладив птичью голову, натягивает непроницаемый колпак. Орел застывает.

Воин по правую руку Алтына морщится недовольно:

– Что узнал, Шергай?

Маг коротко кивает, отвечает смиренно:

– Доблестный Сомчей, крепость не представляет опасности. Эти люди слишком беспечны, они даже не разрушили въездной мост, намереваются биться в чистом поле.

Сомчей вяло слушает, на смуглом лице застыла маска недовольства и скуки – правую руку Повелителя поход не интересует. Зато воин слева от Повелителя говорит с жаром:

– Что ж, в доблести им не откажешь. Это хорошо, убивать трусов удовольствия нет. Повелитель, предлагаю немедля напасть!

Сомчей холодно глядит на горячую голову, в темных глазах блещет злость.

– Али-Шер, уйми пыл до ночи, когда в твой шатер придут девы. Нужно дождаться подхода основных сил, с сотней воинов такой город взять трудно.

Военачальник наливается темной кровью. Сомчей спокойно принимает взгляд, полный угрозы, при виде растопыренных ноздрей Али-Шера едко улыбается.

Шергай вставляет осторожно:

– Повелитель, совет доблестного Сомчея разумен. Наш отряд неплохо справился с разорением окрестных сел, но в городе много воинов и колдуны искуснее.

Алтын с усмешкой смотрит на потемневшее лицо мага, орел на руке старика ворочается, глухо клекочет.

Взгляд Повелителя перемещается на двух всадников, стоящих позади. Сомчей, облив их презрением, отворачивается, горячий Али-Шер нарочито тянется к сабле. Но лица воинов бесстрастны.

Маг с любопытством оглядывает наемников, что обошлись Алтыну по мешку золота. Один с изжелта-белыми волосами, половец, в кольчуге мелкого плетения, за плечом торчит рукоять меча, голубые глаза пусты, тщательно прячут мысль, как и у соратника – смуглого, как воин степи, с волосами цвета плодородной земли, солнце поблескивает на пластинах панциря-ярыка, а вооружен диковинно – копьем с широким наконечником.

Алтын глядит на половца:

– Что скажешь?

Наемник разлепляет губы, военачальники деланно дергаются при звуках голоса.

– Ударим сейчас – к вечеру отметим победу.

Сомчей кисло глядит на кольчугу половца – презренный наемник не снимает ее даже во сне, как и второй – ярык: не иначе опасаются за шкуры, потому и парятся на солнцепеке.

Взгляд Повелителя упирается в черноволосого.

– Ты как думаешь?

В неживых глазах мелькает проблеск насмешки, но копьеносец сдерживается, бесстрастный ответ вплетается в шум травы.

– Надо атаковать.

Али-Шер уничижительно смотрит на ничтожество, что сражается за деньги, но в глубине глаз мелькает одобрение. Сомчей хмуро советует Повелителю дождаться кочевых орд, дабы смести крепость, как горсть пыли.

– Нет, Сомчей, – отвечает Алтын жестко. – Али-Шер прав, нечего бояться кучки лесных дикарей, что думают отсидеться за хлипкими стенами. Сила Степи в ярой крови, текущей в наших жилах. Отборная сотня стоит тысячи. Выступаем!

Али-Шер смотрит на Сомчея злорадно, скачет прочь. Правая рука Повелителя провожает лихача кислым взглядом. Алтын награждает город мрачным взором, темные глаза разгораются пламенем, будто угли на ветру. Конь Повелителя со звонким ржанием разворачивается, наемники скачут за предводителем.

Шергай встречается взглядом с военачальником, пожимает плечами: он тоже против поспешных решений, но Повелителю перечить нельзя.

Над холмом раздается невеселый вздох, воин и маг направляют коней неспешным шагом к временному стану на месте сожженной утром веси.

Войско князя Путяты стоит в поле, близ городских врат. В глазах воинов отражается волна степняков, катящаяся с холма. Слух режут воинственные кличи, похожие на клекот хищной птицы.

Дружинные в первом ряду сжимают до скрипа древки копий, смотрят с ненавистью на звероватых всадников во главе с бритоголовым предводителем, мощным, как вежа. В глазах защитников стынет лед, что не растопит даже яркое полуденное солнце, застывшее в середине небесного шелка: у многих были родичи в разоренной утром веси.

Седобородые воеводы командуют встать на изготовку, по шеренгам идет нестройная волна, шелест металла. Дыхание учащается: скоро две силы сшибутся в кровавой рубке.

Невелик отряд степняков – одних дружинных в поле больше раза в три, и можно отсидеться за стенами, безжалостно разя самоуверенных смельчаков. Но кочевники безнаказанно разорят села. Лучше сразу встретить грудью, чем потом бегать за ними по княжеству.

Конный строй окутан клубами пыли, в мутном облаке посверкивают доспехи, обнаженные сабли. Полевая живность в ужасе разбегается из-под копыт, перепонки в ушах пульсируют в такт тяжелой дроби, дрожь земли подкрадывается незаметно, у воинов первой шеренги трясутся поджилки.