Татьяна Тихонова - Заонежье, или Жизнь по ту сторону...

Там, за этими непроходимыми скалами начиналась неширокая долина, Мерзкая балка, как прозвали ее гномы. Здесь, в отрогах неприветливых гор, жили темные дикие племена орков.

Визанские охотники и пастухи старательно обходили Мерзкую балку стороной, а если кто и попадал сюда из праздного любопытства к темной, самой грязной магии, то пропадал бесследно, или не узнавали его больше, потому что нельзя прикоснуться к темному и остаться прежним. Тут уж одно из двух: либо ты его изменишь, либо оно тебя…

И вот теперь по Головастому ущелью, в которое рухнул Плавающий замок, переставший удерживаться немыслимой силой своего хозяина в воздухе, шел человек.

Именно человек. Хотя нога человеческая никогда не ступала в этих угрюмых краях доселе. Несколько пар глубоко посаженных глаз сейчас наблюдали за ним злобно и настороженно. Сама тьма, казалось, следила за ним. Она чуяла его тепло, щедрое, открытое, и шла за ним по пятам. Но орки, а это были они, не нападали, они словно выжидали чего-то, останавливаясь вместе с путником, сливаясь своими черными лохматыми тулупами с камнем, и ждали, пока он тронется вновь. Однако, человек, как нарочно, кружил на одном и том же месте, на развалинах когда-то белого камня.

Свей давно чувствовал присутствие неведомой опасности.

"…словно липкая паутина…", — думал князь, пытаясь отвлечься от неприятного ощущения. Слова эти казались ему очень знакомыми, произнесенными совсем недавно, но вот кто их произнес, Свей не помнил. Не понимал он, и что его удерживает здесь, на обломках старого дома, рассыпавшегося почти в пыль. А меч Гнев Света, чуя темные силы, бесконечно и нудно подвывал, не давая забыть об опасности.

Темные тени скользили, прячась в только им знакомых трещинах в скалах, они все больше наглели, иногда приближаясь слишком близко. Их останавливало то, что этот человек справился с Мастером. И еще этот меч, — они знали оружие витязей Света. Но он же просто человек, орки видели каждое его движение, ловили каждый взгляд быстрых глаз, и все больше их охватывала злость.

Свей наклонился к ручью и зачерпнул холодной воды, глаза его настороженно проследили за тенью, мелькнувшей за спиной в отражении в стремительных водах ручья. В следующее мгновение, обернувшись и правой рукой выхватив Гнев Света, он рассек туловище первого орка, кинувшегося сзади, а левая рука привычно кинулась ко второму мечу. И вовремя…

Сразу трое темных бросились к нему, мерзко оскалясь и обдав его отвратительным зловонием грязных тел… Отбросив тяжелый кривой меч напавшего слева и оказавшегося слишком близко, князь вторым ударом снес добрую половину его туловища… Руки лесовича замелькали стремительно, не подпуская врага ни на шаг… Сам же, неуловимо подвигаясь вперед, Свей старался уйти от ручья, от его стремительных вод, несущихся шумно рядом…

А из-за каменного выступа появилось еще двое темных.

Правая рука Свея сделала едва заметный выпад, и острый клинок отсек бурую когтистую лапу орка с мечом, кровь хлынула из обрубка, а Гнев Света, обрушился на обезоруженного темного и добил его…

Мечи стремительно летали в его сильных руках. И вот уже последний орк, здоровый словно бык, зарычав, бросился на него. Свею удалось отбросить левым мечом мощный удар его кривого клинка, и Гнев Света, задрожав от ярости, отсек орку голову…

— Князь! — вдруг послышался громкий шепот в наступившей тишине.

Свей огляделся. Никого.

— Князь! Да здесь я! — уже раздраженно зашептал невидимка.

И тут лесович увидел того, кто звал его. Маленький коротышка, высунувшись по пояс, выглядывал из-за большого мшистого валуна и махал ему маленькой короткопалой ручкой.

— Увидел?! Надо же… — проворчал гном, — не прошло и года…

Князь, убрав оружие в ножны, подошел и, подхватив малорослика, посадил его на валун.

— Ну? — спросил он и посмотрел выжидающе.

— Что ну?! — возмущенно пожал плечами гном, — он еще меня и не узнает, точно башню совсем снесло… Прав был хозяин…

— Может ты со мной поговоришь, гном? Я все еще здесь… — улыбнулся Свей этой странной манере разговаривать с самим собой.

Гном снисходительно взглянул на внушительную фигуру лесовича и махнул рукой.

— Что толку с тобой лясы точить? Все одно ничего не помнишь! Луцик я, запомни… Лу-цик, — по слогам повторил он.

Свей пожал плечами и опять улыбнулся.

— Что ты со мной словно с дураком? Луцик, так Луцик… Рад я, что хоть одно человеческое, — он окинул взглядом маленькую фигурку гнома и поправился, — ну или почти человеческое, лицо увидел… Порадовал ты меня, Луцик.

— Порадовал я его, это ты нас всех порадовал! Мастера Ю победил! — шумно оборвал его Луцик и тут же боязливо заозирался. — Уходить надо отсюда, князь! Мастера-то нет, а орки остались, а еще тролли-тупицы, а огры… ох, вспомнить страшно! И кто его знает, какие еще твари объявились в Мерзкой балке, а уже вечер близко… Нам же еще Вражий лес миновать надо до ночи.

На самом деле, солнце уже садилось за вершины гор, и в ущелье становилось совсем холодно. Дул пронизывающий ветер, и летевшие ледяные брызги от ручья пробирали до костей. Сырой, затхлый туман полз по ущелью и медленно заполнял собой все.

— На плечи сядешь? — спросил Свей гнома, — быстрей пойдем.

— Сяду, — невозмутимо ответил малорослик, словно каждый день только и делал, что катался на чьих-нибудь плечах.

Князь легко подхватил его, и уже через мгновение довольный гном покачивался на нем в такт быстрому, размашистому шагу лесовича.

Сумерки сгущались в горах очень быстро. Туман плыл по ущелью, искривляя и без того безрадостные окрестности. Придерживая гнома, который, сгорбившись, покачивался из стороны в сторону, Свей шел и настороженно всматривался в смутные очертания выступавших каменных глыб. Нагромождение их перегораживало почти все ущелье, оставляя лишь узкую тропку вдоль ручья, которая то была сплошь усеяна большими валунами, и тогда идти было трудно, и приходилось иной раз ссаживать гнома и перебираться по очереди, а то была усыпана мелкой, истершейся от времени породой…

Луцик благополучно поклевывал носом, пригревшись на заплечье у Свея, когда земля дрогнула под ногами у лесовича. Гном во сне пробубнил недовольно:

— Эк тебя колдобит…

Но уже в следующее мгновение, проснувшись окончательно, он понял, что что-то происходит, но что, он никак не мог сообразить. Крепко прихватив ноги гнома, лесович торопливо пошел, почти побежал. Оглянувшись, гном охнул:

— Огр!

А Свей вдруг сдернул растерявшегося гнома с плечей, и не очень вежливо сунул его в первую попавшуюся расселину, прошептав: