Роберт Холдсток - Поверженные правители

— Больше никого. Не знаю, куда делись остальные, но подозреваю, что их бросили.

Ясона ответ явно огорчил.

— Есть еще вопросы. И первый из них: что мы здесь делаем? Зачем возвращаемся в ту ужасную страну?

Должно быть, я был невнимателен. Мне понадобилось несколько минут, чтобы осмыслить его слова. Возвращаемся?

— Когда ты побывал там? — спросил я его.

Но не успел он ответить, как корабль покачнулся и сорвался с места. Море словно вздымалось вокруг нас, текучая волна хлынула в узкое устье бухты со стороны открытого моря. Водяной гребень сметал все на своем пути. Арго он бросил на раскрошившийся каменный мол. Всех нас сбило с ног.

Волна прошла так же быстро, как налетела. Ясон поднялся, приложил палец к губам — помалкивай об этом деле — и стал помогать тем, кто укладывал на место раскиданные кувшины и съестные припасы.

Тайрон, опасливо оглянувшись на Миеликки, шепнул мне:

— Можно подумать, волну наслал Посейдон. Верно? Только тут другое. Волну вызвал корабль. Я разглядел рисунок вод. Волна отошла от Арго, потом вернулась и натворила дел.

— Ты уверен?

— Как ни в чем другом. Несчастливый это корабль.

Слова Тайрона едва ли удивили меня. Но позже он попросил меня прогуляться с ним на берег, в узкую долину, где Колку обнаружил родник. Родниковую воду кельты почитали за волшебную, поэтому, хотя нам вполне хватало пресной воды из стекающих к гавани ручьев, каждый из нас захватил большой кожаный мех, чтобы набрать побольше такой воды, годной не для всяких нужд.

Я не стал расспрашивать. Тайрон хотел поговорить там, где Арго не подслушивал.

— Он бросил всех, кроме нас троих, — тихо сказал он мне, когда мы отдыхали после похода в долину.

Наши меха были полны водой, животы насытились миндалем и сочными ягодами, собранными по дороге. Вдали над горами устрашающе собрались грозовые облака, но здесь, под ярким солнцем, на нас снизошел покой. Арго — маленький кораблик в узкой гавани — был окружен обломками крушений. Белый блеск меловых обрывов, стиснувших бухту, выглядел по-домашнему радостным.

— Оставил их на берегу Альбы. Жестокий поступок. Им не вернуться домой, тем остальным. Но он их бросил, так как он уже не тот корабль, что прежде. Что-то прогнило в его сердце. Или что-то схоронилось там и умирает, вызывая порчу. Он пронес нас долгим северным путем. Я плохо знаком с теми морями. Но Ясон их знал, и он спросил: почему не плыть к югу, вдоль берегов Нумидии, к Карфагену, а оттуда к Сицилии? Так было бы и быстрее, и безопаснее.

Уверен, что разобрал ответ на его вопрос: Арго воспроизводит — только в обратном направлении — прошлое свое путешествие, когда Ясон умудрился протащить его от верховий Даан к Роне, что течет к югу через Лигурию и выплескивается в океан там, где Массил со временем станет портом. А дальше сюда, в открытое море.

Возможно, Арго ловил отзвуки великого, счастливого для себя времени. Или собирал осколки своей жизни, разбросанные в былые века. Я знаю, он это может. Разбрасывает малые кораблики, слабые отзвуки собственного прошлого, и те могут плыть под парусом или входить на веслах в тайные царства теней и темного колдовства.

Пора было возвращаться в гавань. Тайрон взвалил на плечи наполненные водой меха — явно с трудом, потому что был хрупкого сложения, — и направился вниз по тропе.

— Когда ты покинул Крит? — спроси я его, понимая, как мало знаю этого человека.

Он немного сбился с шага, словно хотел повернуть, потом пошел дальше.

— Несколько лет назад, — ответил он. — Мы встретились далеко на севере, у замерзшего озера. Где ты повстречал Ниив и отстроил Арго.

— Вполне понятно. Ты возник невесть откуда посреди той долгой зимней ночи. Сказал, что давно странствуешь по лабиринту. Ты удивился, оказавшись так далеко на севере, в таком холоде.

— Да. Я заблудился.

— Кто правил на Крите, когда ты уходил?

Правителей было много. Он назвал мне имя. Мне оно ничего не говорило. Тогда я спросил его об огромных разукрашенных дворцах, построенных до завоевания острова греками. «Они лежали в руинах», — сказал он мне. Глубины острова были вечно затянуты облаками. Каждый укрепленный городок щеголял двойным топором, лабриссой, символом могущества островитян, но лабиринты стали запретными.

Вот почему и как он заблудился. Несколько мальчиков в каждом поколении обладали врожденным искусством древних охотников лабиринтов. Это занятие подчинялось строгим правилам. Но соблазн нарушить запрет частенько побеждал. Те мальчишки, что забегали в лабиринт прежде, чем получали необходимые наставления, обычно навсегда пропадали под землей. Те немногие, что возвращались, теряли разум и ничего не могли рассказать. Их немедленно приносили в жертву, правда, не божеству, а дикой женщине, звавшейся Укротительницей.

Тайрон был одним из пропавших.

В памяти у меня многое смешалось: слишком много веков познания, чтобы разобраться во всех историях, деяниях и легендах, дошедших до меня. Но похоже, Тайрон оторвался от своего времени не на несколько лет, а примерно на тысячу.

И он понадобился Арго на борту. Мое любопытство все более возбуждалось. Чем больше я узнавал о Крите, тем больше влекли меня тайны этого острова и его далекое прошлое.

Из белой бухты мы отправились дальше на юг: сперва Этрусским морем, затем узким проливом Месны, пока не вышли на торговый путь через океан, известный как Серауна, к южным мысам Греческой земли, которую Ясон звал Ахеей, остерегаясь военных кораблей и водоворотов, способных мгновенно засосать на дно морское даже большой корабль. Таких водоворотов было немало у этих берегов. Самый известный назывался Харибдой.

Всего однажды мы видели вдали паруса — около двух десятков ярких полотнищ, надутых сильным ветром. До нас донесся даже отдаленный барабанный бой, с помощью которого корабли переговаривались друг с другом. Это были греки, и шли они тем же курсом, что и мы, но морская дымка и поднимающаяся волна быстро скрыли их от наших глаз. Рубобост налег на кормило и отвернул подальше от этого флота. Кто мог бы предсказать, чего от него ждать?

Рубобост был не в духе: печален, в горести. Я почти не говорил с ним с тех пор, как он отдал дух в устье Роны, но теперь, когда Боллул встал к кормовому веслу, тяжелая рука дака легла мне на плечо и его зловонное дыхание возвратило мне память прежних наших встреч.

— Приятно снова увидеть тебя.

— И тебя.

— Куда мы идем? — спросил он.

— На Крит.

— Это где же?

— На юге. Длинный узкий остров, полный тайн.

— Зачем нам туда?