Александра Руда - Ола и Отто 2

— Ола, держись!

— Отто! — заорала я. — Быстрей сюда, меня убивают!

Снизу выругались.

— Уходим, быстро, — приказал Лойд.

— Они убегают! — закричала я. — Лови!

— Ола, — через некоторое время сказал снизу лучший друг. — Слезай. Ребята занимаются твоими обожателями.

— Почему обожателями? — спросила я, снимая Щит и садясь на край крыши. Ноги меня не держали.

— Ну как же? — хмыкнул Отто. — Стояли тут, любовались твоей фигурой на фоне лунного неба. Ты, кстати, хорошо смотрелась. Как памятник самой себе.

— Буду помирать, — решила я, — закажу себе такой склеп. С изваянием в полный рост.

— Слезай.

— Я не могу, — призналась я. — Я ума не приложу, как я сюда залезла! Стена-то почти ровная!

Отто попрыгал, попробовал залезть и авторитетно сказал:

— Это ты от страха. От страха чего только не сделаешь. Будем ждать Трохима, он практик, ему положено всякие препятствия преодолевать.

Я зябко закуталась в юбку — под утро похолодало.

— А где Ирга? — спросил лучший друг.

— В могиле.

— Скорблю вместе с тобой, — со слезой в голосе сказал Отто.

— Подожди скорбить-то, может еще живой.

— А что он делает в могиле?

— Изучает жизнь подопечных, так сказать, изнутри.

— Странные люди, эти некроманты. А мы так хорошо дрались, а тут твой вестник «Помоги, мы в беде на Склепинском кладбище». Пришлось народ уговаривать бросить веселье и к вам на помощь бежать.

— А на чьей стороне ты дрался? — поинтересовалась я. — Ты же и за наших, и за ваших? И студент и гном в одном лице.

— А я пару минут подождал, пока драка студенты против гномов не превратилась в драку «все против всех». Фонбеки должны быть довольны — знатное развлечение получилось. Только помещение цирка разнесли в клочья.

— Вы чего сидите? — спросил подошедший Трохим. — Ола, почти всех твоих друзей поймали, можешь слезать.

— Она не может, — сказал полугном. — Тебя ждем, чтобы ты ее снял.

— Я что вам, скалолаз-ударник?

— Ты мой спаситель! — я придала голосу трагичности примадонны театральной постановки.

Трохим обошел вокруг склепа, подумал и сказал:

— Бросай сюда свою юбку.

— Зачем? — испугалась я.

— За шкафом. Бросай!

Я с тяжелым вздохом рассталась с любимым предметом одежды. Трохим и Отто растянули юбку и скомандовали:

— Прыгай!

Юбку было жалко, но себя было жальче еще больше, поэтому я прыгнула. Под моим весом ткань затрещала и порвалась, но все обошлось благополучно.

— Пошли Иргу из могилы вытаскивать, — сказала я, обматываясь несчастным куском материи.

— Ола, мне тебя искренне жаль, но может, пусть он там лежит? Будешь цветочки иногда приносить, оградкой обнесешь…

— Он живой еще, — сказал Отто.

— Ух, ты! — восхитился Трохим. — У вас там было романтичное свидание? А это мысль!

— Там неудобно, — поделилась я своими впечатлениями. — Тесно.

— Зато как запомнится!

Мы подошли к месту нашего заключения. Ирга сидел в той же позе, в какой я его оставила, и не отзывался. Мое сердце замерло на минуту, а потом застучало, как бешеное. Неужели мы опоздали? Неужели Лойд сначала его убил, а потом уже погнался за мной?

— Ирга! — закричала я и спрыгнула в могилу. — Ирга!!!

Я тормошила возлюбленного за плечи, пока он не застонал и не открыл глаза.

— Ола, — прошептал он. — Дай мне спокойно умереть.

— Обойдешься, — сказала я, начиная плакать. — Я тебя сначала вылечу, а потом сама убью. Долго и мучительно.

Мы извлекли слабо трепыхающегося Иргу из могилы и потащили к целителям. Всю дорогу от пережитого я плакала, пока у меня не началась истерика. Когда мы вошли в Дом Исцеления и положили Иргу на кушетку, Трохим с садистской улыбочкой залепил мне такую пощечину, что в моей голове зашумело, а потом быстро прояснилось.

— Не люблю, когда девушки воют, — объяснил мой друг, поймав мой злобный взгляд.

— Это я еще не начинала выть, — предупредила я, потирая щеку. — Мог бы и воды попросить у целителей, а не бить.

— Так быстрее, — пожал плечами Трохим.

Целители унесли стонавшего Иргу, а мы пошли к отделению городской стражи давать показания.

Лойд сотоварищи сидели за силовым Щитом.

— Они хотели убить меня и моего жениха, — сообщила я Дежурному магу под Заклятьем Правды. — Ни я, ни мой жених не причиняли им вреда, способного вызвать желание нас умертвить.

— Хорошо, — сказал маг, снимая с меня заклятье.

— А что им за это будет? — спросила я, пока Отто и Трохим давали свидетельские показания.

— На рудники отправят, — равнодушно сказал охраняющий злодеев страж.

— Я не хочу на рудники! — завопил Лойд.

— А нечего было на мои ноги бесплатно пялиться. И на все остальное, что тебе там снизу видно было, — злорадно сказала я.

— Сука, — с чувством сказал Лойд. — А я тебе еще совместное будущее предлагал!

— У сук с козлами не бывает совместного будущего, — просветила я его в зоологии. — И вообще, жадность — это плохо.

— На себя посмотри, — буркнул Лойд.

— Я не жадная, — сказала я с некоторым сомнением и вышла на улицу, раздумывая над свойствами своей натуры.

Когда мы шли назад, Трохим спросил:

— А как ты воешь?

— Что? — удивилась я, вырванная из своих мыслей.

— Ты сказала в Доме Исцеления, что ты еще не начинала выть. Так как ты воешь?

— А! — обрадовалась я поводу выплеснуть переживания. — Сейчас покажу!

— Не надо! — испугался полугном, но я его уже не слушала.

— Аааа-ууууууу-оооооо-ууууу, — завыла я от души.

— Хватит! — заорал Трохим, зажимая уши.

Я отбежала от него подальше и продолжала завывать, пока из ближайшего дома на меня не попытались выплеснуть какую-то гадость. Помои на меня не попали, но настроение ухудшили.

— Надо же! — удивилась я. — Люди еще спят?! Утро на дворе!

— Утро, — проворчал полугном, — когда я пытаюсь тебя в это время разбудить, ты пинаешься и заявляешь, что еще ночь. Ты сейчас к Ирге? Ну, а мы — спать.

Я пришла в Дом Исцеления, чувствуя, как слипаются глаза. Целитель, укоризненно поцокал языком, не ободряя моего рвано-грязного внешнего вида, но в палату к Ирге проводил. Некромант спокойно спал. Я свернулась клубочком в кресле для посетителей и заснула.

Проснулась я от ломоты во всем теле. Все-таки, спать в кресле — это не на кровати. В могиле и то было лучше — там хоть распрямиться место было. Смачно потягиваясь, я услышала голос.

— А как же не спать возле кровати умирающего любимого, проливая горькие слезы?

— Горькие слезы я уже пролила, ты все пропустил, — ответила я, рассматривая Иргу. — Выглядишь ты лучше, чем вчера.