Кристофер Сташефф - Чародей безумный

На Рода навалилось сознание вины, и навалилось тяжело. Он вспомнил, что говорил им в приступе ярости и как говорил. Сейчас ему показалось свое поведение просто невероятным. Это же настоящее безумие — думать, что родные хотят его гибели…

Да. Это было безумие. Поэтому он и ушел от них — чтобы быть уверенным, что не причинит им вред, пока пребывает в липкой трясине иллюзий.

Он поднял голову, чувствуя себя немного лучше. Конечно, чувство вины оставалось, но все же он был прав, когда приказал им держаться подальше от себя.

Но тут он вздрогнул от неожиданной мысли. А как его семья оказалась в Гранкларте?

Он некоторое время думал об этом и решил, что временно вернулся к реальности. Перетасовал иллюзии, сменив вымышленный дедом Гранкларт на манию преследования.

Неужели это предел его существования — такая смена иллюзий?

Он думал об этом, и чем больше думал, тем сильнее сердился. Странно, но сейчас это предположение казалось ему правильным. Может быть потому, что гнев не сосредоточивался на ком-то одном. В конце концов, кто может быть ответственным за его нынешнее состояние?

Конечно, тот, кто навязал ему эти иллюзии.

Так кто же это?

Модвис говорил, что это колдун Брум, живущий в своем населенном призраками замке на востоке.

Но Модвис — житель Гранкларта. А кто насылает несчастья на Греймари?

Может быть, колдун Брум.

Почему бы и нет? Насколько может судить Род, фантастические враги, нападавшие на него в Гранкларте, имели реальные соответствия — реальных людей, поправил он себя, потом поправил поправку, вспомнив утверждение Фесса, что человек, которого Род принял за старого отшельника, на самом деле пытался его убить. Если этот отшельник был настоящим замаскированным убийцей, почему им не может быть Брум?

Попытка возможна, особенно в Гранкларте, где злые волшебники существуют априори. Кстати, Фесс определил, что Модвис в реальной действительности — лепрекон…

Род огляделся, нахмурившись. Кстати, а где Модвис? Он вспомнил, как гном сморщился, сократился…

Его взгляд устремился к огню.

Может быть, это заботливый Модвис укрыл его одеялом и развел костер?

Род в смятении встал, его охватили дурные предчувствия. Возможно, на расстоянии удара находится его подлинный друг. Род постоял немного, приходя в себя. Он чувствовал себя удивительно хорошо: чары развеялись. Он решил больше не поддаваться галлюцинациям: последствия этого просто убийственны.

«Убийственно» — последнее слово ему не понравилось. Он отбросил эту мысль и пошел прочь от костра. Если Модвис где-то поблизости, Род не хотел его видеть, хотя сам не мог сказать, почему. Он продолжал испытывать недоверие ко всякому, кто окажется рядом с ним. Может, это просто недоверие к самому себе?

Неважно. Результат тот же самый — необходимо держаться в одиночестве. На мгновение Верховный Чародей остановился. Ему хотелось прихватить с собой меховое одеяло, но он передумал: поневоле потом будешь чувствовать себя вором. Добрая душа, которая укрыла его, не заслуживает такого отношения. Род чувствовал себя обновленным, полным энергии — и голодным настолько, что готов был съесть целого медведя. Неплохая мысль, если бы удалось такового встретить. Тогда лорд Гэллоуглас обзавелся бы собственной меховой шкурой.

Глава четырнадцатая

Если кто-то и преследовал чародея, то оказался достаточно умен, чтобы не показываться ему на глаза. Род три дня шел по покрытой снегом равнине, разводил костры, когда начинали стыть ноги, строил из ветвей шалаши, когда солнце садилось. Жареные куропатки оказались не таким уж плохим лакомством на обед, как и случайные кролики. Но на оленей Род не охотился: вряд ли он съел бы все мясо, прежде чем то испортится — к сожалению, походные холодильники в Гранкларте были не предусмотрены. Впрочем, то же относилось в полной мере и к Греймари.

Потом дичи стало меньше, редкие фермы выглядели давно заброшенными, и Род решил, что вступил на территорию, опустошенную чарами колдуна.

Озябший, с обветрившимися тубами, но странно обновленный, Род вышел наконец на восточный берег и увидел на утесе, далеко выдающемся в море, замок колдуна.

Нетрудно было заключить, что это замок именно злого колдуна: облака становились черными И густыми, когда клубились над его башнями, молнии постоянно били в шпили на башенках замка, но, как ни странно, не причиняли строению никакого вреда. Род поднимался по склону утеса в непрерывных раскатах грома. Не в первый раз пожалел он об отсутствии Фесса, а еще больше — Модвиса.

И тут на него напал первый дракон.

Не очень большой, всего несколько метров длиной, но ревел он очень убедительно, а двухфутовый язык пламени, пожалуй, произвел бы сильное впечатление на инспектора пожарной охраны.

— Прочь! — закричал Род, отгоняя его одной рукой, а второй цепляясь за опору. Дракон отлетел, трепеща на рудиментарных крылышках, а Род заорал изо всех сил, тряся головой: дыхание этой твари действительно было горячее! Если это и было иллюзией, то чрезвычайно убедительной.

Дракон сделал круг и с оглушительным ревом — так воет сирена пожарной машины — снова напал. Род достал меч, ударил дракона по пасти и закричал по-французски:

— En brochette![12]

К несчастью, чудище по-французски не понимало. Оно с размаху ударилось о грудь Рода, и меч пронзил страшилищу мозг. Дракон мгновенно умер, кувыркнулся вниз — и потащил за собой меч. Род стиснул зубы и попытался выдернуть меч из рептильей башки, прекрасно понимая, что без оружия непременно погибнет, но онемевшие пальцы соскользнули с рукояти. Под действием силы тяжести чародей устремился вниз, вопя от ужаса, море полетело ему навстречу, но вид проносящихся мимо скал напомнил Роду, что он ведь может левитировать. Чародей подумал, как отталкивающе выглядят эти скалы внизу, и они действительно оттолкнули его, замедлили падение и остановили в двух футах от своих голодных острых зубов, потом сила левитации потихоньку начала поднимать его тело. Со вздохом облегчения он уцепился за свою прежнюю опору, расслабился, и поэтому пришлось строго напоминать своему организму, что цель еще не достигнута. Тело сначала жаловалось, потом собралось и вновь начало подъем на утес, и тут ожил мозг и насмешливо напомнил, что ежели он левитирует, а не занимается пародией на левитацию, то гораздо легче подняться на вершину с помощью мысленного приказа. Пораженный простотой этой мысли, Род задержался на минуту, потом улыбнулся, шагнул в пустоту, думая «Вверх!», и молча поплыл к основанию крепости.