Вячеслав Грацкий - Цитадель

— Лови, тварь!

Айрис отпрыгнула, копье с такой силой ударило в стену, что там заклубилось пыльное облачко, каменные осколки брызнули в разные стороны.

Девушка метнулась к долговязому. Тот поспешно отбросил копьеметатель, распахнул плащ и наставил на демона арбалет, висевший на цепочке. Оружие несколько отличалось от обычных арбалетов, но она не заостряла на этом внимание. До Гумберта оставалось всего-то пара прыжков.

Она с легкостью увернулась от первого болта и довольно оскалилась — на что рассчитывал этот жалкий человечишка?

Гумберт зачем-то передернул дугу арбалета, и тотчас сильнейший удар в грудь швырнул девушку на мраморный пол. Айрис немедленно вскочила на ноги, недоуменно косясь на арбалетный болт торчащий из груди — когда это долговязый успел перезарядить? К тому же наконечник этой железяки раскрылся, разорвав грудную клетку. Боль была острая, даже для демона.

Айрис подарила Гумберту полный ярости взгляд, тот ответил издевательской улыбкой и поманил ее пальцем. Девушка зарычала, покосилась на крадущегося Арсиуса — тот слишком медлителен, и в расчет пока его можно не брать.

Грудная клетка почти восстановилась и Айрис ринулась вперед. И все повторилось вновь. Она увернулась от первого удара, а второй сшиб ее на землю. Прикусив губу от боли — болт разорвался в животе — Айрис пристально вгляделась в арбалет Гумберта и наконец поняла свою ошибку — чертов арбалет был многозарядный! А передергивание дуги перезаряжало его!

Скаля зубы, Гумберт отступил на несколько шагов, опустил арбалет и опять взялся за копьеметатель.

Девушка медленно поднялась на ноги. От ощущения мощи и всесилия не осталось и следа, ею стремительно овладевал страх. Густой и липкий. Эти двое действительно были опасны. Эти двое могли ее убить. Истыкай долговязый ее болтами и, пожалуй, не помогла бы и трансформация. И если он этого не сделал до сих пор, значит…

— Повеселимся? — подмигнул ей Гумберт.

— Я выгрызу тебе кишки! — прошипела она.

— Давай, начинай! — согласился он. — Чего ты ждешь? Принимай обличье, тварь! Пришло время танцев!

Айрис прыгнула к балкону и едва успела увернуться от копья. Стена за ней вновь взорвалась пылью и каменной крошкой. Откуда ни возьмись, вынырнул толстяк с топором, Айрис легко увернулась, отшвырнула его прочь, и он с лязгом грохнулся об колонну. Крякнул, закопошился и стал подниматься.

Воздух зашипел, разрезаемый летящими копьями и Айрис в панике заметалась по залу.

Глава 14

В общем, следует признать, что демоны и Охотники стоили друг друга. Но если первые убивали, чтобы жрать, то вторые, как правило, убивали ради того, чтобы убивать. Им просто нравилось это делать. Во всяком случае, и те, и другие ни во что не ставили человеческую жизнь…

Едва приоткрыв глаза, Проклятый наткнулся на внимательный взгляд Дины. Девочка сидела перед ним на корточках и смотрела прямо на него.

Проклятый чуть шевельнулся — мышцы привычно ныли, но серьезных повреждений вроде бы не было и огляделся. Он полулежал в копне сена в небольшом сарае, рядом лежал Драконоубийца, по обыкновению заляпанный грязью и засохшей кровью. Чуть в стороне были разбросаны латы — панцирь, наплечники, поножи.

— Где мы? — буркнул он.

Словно отвечая на вопрос, за стеной замычали, за противоположной — захрюкали. Очевидно, каким-то образом Дина умудрилась дотащить или, скорее, довести его в полубессознательном состоянии до деревни, где им и выделили освободившуюся клетушку в хлеву, как раз между коровой и свиньей.

— Ты ничего не помнишь? — спросила Дина и пояснила: — Вчера ночью мы слишком близко подошли к болоту и оттуда полезла такая дрянь, брр!

— Мертвяки, — буркнул Проклятый. — А ты кого ожидала? Пушистых зайчиков?

— А потом тебя сильно поранили, и я помогла тебе выбраться на опушку, где нас и подобрали утром добрые люди. Они и еды вон дали.

Она кивнула на постеленное на земле полотенце, где стояла полная крынка молока и лежала увесистая краюха хлеба.

— Сильно поранили, говоришь… И где?

Он встал, подвигал руками и ногами, внимательно оглядел себя, но ничего кроме свежих кровоподтеков и пары новых перевязок не обнаружил.

— Не беспокойся, я уже перевязала и мазь наложила.

Проклятый мягко отворил дверь сарая и осторожно выглянул наружу. Солнце почти село, во дворе быстро сгущались сумерки.

— Сильно ранили — это когда я не могу подняться, — проворчал он и уселся рядом с едой. — Ты уже поела?

— Да, конечно, — закивала она.

— Врешь.

— Вру, — легко согласилась Дина.

— Тогда садись, — он оторвал ей половину хлеба. — Это твое.

Она присела, оторвала ему половину от своего куска и улыбнулась.

— А это тебе. Тебе нужно больше есть.

Он подарил ей мрачный взгляд.

— Ты сердишься на меня? — сообразила она. — За что?

— Не понимаешь?

Она помотала головой.

— Разве что-то не так?

— Все не так.

— Но я не понимаю! — жалобно воскликнула она.

— Ты привела меня в деревню.

— Но я же говорю, здесь живут хорошие люди. Они не ругались, не пытались нас прогнать, хотя мне кажется, они узнали тебя.

Проклятый быстро уплел свою долю хлеба и молока и стал надевать доспехи.

— Тогда тебе тем более следовало бы пожалеть их, — наконец сказал он. — Скоро ночь.

— И все-таки я плохо… Господи!

Дина ахнула и прикрыла рот ладошкой. Только сейчас она вспомнила слова Проклятого, сказанные им несколько дней назад, в их первую ночь. Все это время они устраивались на ночлег в лесу и на пустырях, и она даже думать забыла о том, что может случиться, если заночевать среди людей.

— Вот именно. У тебя слишком короткая память.

— Но… Может быть… Может, еще не поздно? — пролепетала она.

Проклятый не успел ответить. Входная дверь со скрипом открылась. Через порог медленно переступил пожилой бородатый крестьянин. И немедля склонился в низком поклоне.

— Здравствуйте, господин, простите за скудный обед, но у меня большая семья, семь человек, сами понимаете. Могу ли я попросить вас о помощи, господин?

— Можешь, но лучше не трать зря время.

Проклятый застегнул последний ремешок на панцире, попрыгал, проверяя, ладно ли все сидит.

— Я плохо понял вас, господин, — крестьянин вновь поклонился.

Проклятый порывисто шагнул к нему, вздернул за грудки и заглянул в искаженное страхом лицо.

— Я могу помочь тебе единственным образом. Я дам тебе совет, и если ты воспользуешься им, ты сможешь спасти свою шкуру и свою семью. Тебе нужен мой совет?

Он наконец отпустил его. Крестьянин вжался в стену сарая, не сводя испуганного взгляда с Проклятого, и закивал.