Александр Больных - Снежные волки

Но вдруг сквозь треск льдин до них долетел едва различимый нежный, мелодичный перезвон крохотных колокольчиков. Лицо Ториль исказилось, словно это был рев разъяренного тигра, хотя Чани не услышал в новом звуке ничего жуткого. Он увидел крохотный зеленый росточек, высунувшийся у самых ног Рюби.

— Не сметь! — взвизгнула принцесса. Но Рюби не обратила на нее никакого внимания, разговаривая с растением. Снова прозвенели колокольчики, и Чани узнал язык цветов. Пальцы Ториль нервно сжимались и разжимались, будто ей хотелось задушить кого-то. Однако Черный Меч давно покоился на морском дне, а схватить Рюби за горло… Волосы принцессы растрепались и торчали в стороны, в глазах мелькала такая ненависть, что Чани даже испугался.

Наконец росточек и Рюби о чем-то договорились, и, как раньше, на острове дракона, крошечная зеленая веточка с тремя маленькими зубчатыми листиками начала стремительно расти.

— Поч-чему?! — сквозь зубы прошипела Ториль. — Как они посмели?! Ведь они должны подчиняться только мне!

Рюби с жалостью посмотрела на нее.

— Неужели ты так и не поняла? Они помогают тем, кто вступает в схватку со злом, и никому и никогда не подчиняются. Раньше ты тоже делала доброе дело, поэтому они помогали тебе. Помогали, а не подчинялись.

— Подчинялись! — выкрикнула Ториль.

Она попыталась произнести какую-то фразу на языке цветов, но вместо звона хрустальных колокольчиков послышалось бряканье разбитого стекла. Ториль дико посмотрела на Рюби и еще раз начала тщательно выговаривать каждое слово. Снова ничего не получилось.

— Не трудись понапрасну, — мягко остановила ее Рюби. — Тем, у кого на уме черные мысли, язык природы недоступен. Она никогда не будет пособничать в злых делах.

Пока они говорили, лиана уже выросла настолько, что могла спокойно протянуться через ледяную реку, но растение чего-то ждало, не спешило кидаться в ледяное крошево. Лиана спокойно свилась кольцами у ног Рюби. Та подозвала к себе Чани.

— Теперь твоя очередь. Перебрось ее на другой берег.

Чани послушно поднял лиану и удивился ее живому теплу. Ему даже показалось, что он взял в руки зверька, а не растение. Не замечая свирепых взглядов, которые кидала ему Ториль, намотал лиану на руку и начал примериваться. Потом поднял увесистый камень, привязал к концу лианы, размахнулся и легко перебросил его на другой берег реки. Лиана немедленно обвилась вокруг скального выступа…

— Пожалуйста, путь готов, — пригласила Рюби. — Если у тебя есть верные друзья, то не страшны никакие преграды.

— Будьте вы прокляты! — прошипела принцесса. — Вам не будет удачи! И тебе, похитительница чужих слуг, и тебе, презревший величие… Эта земля принадлежит повелителям Тан-Хореза, как и все вокруг. Не надейтесь, что вам удастся похитить чужое!

— Вы наглецы и воры, — холодно сказал Чани. — Тан-Хорез… Жалкая гнилая деревушка… Коровий сарай, которому едва две тысячи лет! Алмазный венец насчитывает сто веков истории!

— Уж не ты ли намерен возродить Анталанандур Счастливый?! — вызывающе крикнула Ториль, от бешенства совсем потерявшая голову.

— А почему бы и нет?! — быстро и твердо ответил Чани.

Рюби устало, с выражением какой-то безнадежности смотрела на их перепалку.

— Идемте, — недовольно сказала она. — Мы должны переправиться до наступления темноты. Выяснять, кому править Тъерквингом, будете на том берегу.

Чани зло фыркнул.

Дорога тянулась по каменистым плато, то и дело перерезаемым узкими глубокими каньонами, перебираться через которые было крайне трудно. Часто приходилось обходить ущелья стороной, что отнимало много времени и сил. Но трое путников упрямо двигались на восток. И с каждым днем Ториль делалась все мрачнее, словно таяли какие-то ее тайные надежды.

По утрам они торопливо пили горячий чай, подкреплялись каменным хлебом из неистощимых запасов Рюби и как можно скорее снимались с места ночевки, словно старались подальше отойти от места гибели Хани. Хотя кому удалось убежать от воспоминаний? Или, может, каждый из троих пытался бежать от собственных мыслей?

Грохот ледяной реки постепенно сошел на нет. Все чаще попадались развалины некогда горделивых замков. Но сейчас от них остались только жалкие руины, беспорядочные груды почерневших, закопченных камней, перевитые колючими кустами шиповника — единственного свидетеля былой славы.

Теперь Чани внимательно присматривался к развалинам, так как хотел понять, какими возможностями обладает враг, сражаться с которым они собирались. Камни покрывал толстый слой сажи и копоти, словно здесь бушевал огненный шторм, разрушивший крепости. Он расплавил железные засовы и решетки, которые застыли неровными черными кляксами на раскрошившемся от жара граните. Глядя на эти свидетельства чудовищной мощи противника, Чани недовольно хмурился и с сомнением нащупывал рукоять меча, казавшегося ему теперь уже не таким могущественным.

А потом начала портиться погода. По небу под неизменным серым пологом побежали иссиня-черные тучи, навстречу путникам задул сильный восточный ветер, в воздухе закружились хлопья мокрого снега.

— Будем ждать гостей, — спокойно сказала Рюби, когда они начали готовиться к ночлегу.

— Каких таких гостей? — подозрительно спросил Чани.

— Этой ночью разразится сильная пурга. И я думаю, что снежные волки не заставят себя долго ждать.

— Если они явятся — мы их достойно встретим, — с холодной уверенностью ответил Чани. — Мы с ними уже дрались и нашли на них укорот!

— На мою помощь не рассчитывайте, — вскинулась Ториль. — Золотой Факел не вспыхнет. Да и нет его у меня!

— Не поможешь, даже если тебе самой будет угрожать опасность? — равнодушно осведомился Чани.

— Нет.

— А если тебе прикажут?

Принцесса заколебалась и ответила уклончиво:

— Там посмотрим.

Но Рюби решительно сказала:

— Огонь, рожденный в кузнях Железного Замка, нам не нужен.

— Вот и отлично, — мрачно закончила спор Ториль.

Ночь наступила как-то неожиданно. Еще минуту назад западный небосклон светился тускло-желтым светом вечерней зари, из последних сил пробивавшейся сквозь тучи, и вдруг на путников обрушилась беспросветная темнота. Такой они раньше не видели, все-таки какое-то свечение лилось с неба. А теперь двойной полог туч совершенно поглощал слабый свет звезд и луны. Заглушая все остальные звуки, сильнее завыл ветер. Слабенький костер

— горстка полугнилых прутьев — не рассеивал тьму, а скорее наоборот, сгущал ее еще сильнее. Чани подумал, что от такого костра вреда больше, чем пользы. Он не светит и не греет, зато указывает врагу их место.