Виталий Сертаков - Проклятие клана Топоров

Асы послали в плен мудрого Мимира, но ваны убили его, а голову послали Одину. Тогда Один натер мертвую голову травами, сказал тайные слова, и голова Мимира стала с ним говорить. Голова открыла ему все тайны, скрытые людьми даже в далеких странах. Потом к Одину пришли люди его народа и сказали: римляне одолевают нас, они уже захватили страну турок и многие бегут от них. Что нам делать?

Один уединился, чтобы подумать и сотворить волшебные заклинания. Ему открылось, что его потомство заселит северные земли мира. Тогда Один собрал сыновей и пошел на север. С ним была могучая дружина, а по пути к ним приставали еще многие достойные и храбрые люди.

Один поступил мудро. Приходя в какую — то землю, он устанавливал честные законы, справедливый одаль и сажал там одного из сыновей. Так получилось, что его сыновья стали могучими конунгами в Гардаре и в стране Саксов. Когда Один поставил своих сыновей править, он направился дальше, к северным островам.

Один привел с собой жрецов, возвел капища и стал обучать местных людей многим ремеслам и искусствам, которыми владели асы. Люди научились у него музыке и сложению стихов, охоте и ковке железа, и умению работать с глиной, и прясть шерсть, и многому другому. Так случилось, что все народы на Северном пути признали власть асов и все славили Одина. Он повелел, чтобы в северной стране были те же законы, что в стране асов, которую он покинул. Он научил сжигать покойников с их имуществом и приносить жертвы. Он сказал, что каждый достойный муж может попасть в Валхаллу и будет там распоряжаться тем, с чем взойдет на погребальный костер. С друзьями он был приветлив и добр, а для врагов оборачивался зверем, и никто не мог одолеть его. Иногда его тело будто мертвое лежало под охраной, а сам он мог бежать волком или лететь, как орел. Он мог дунуть, и человек становился слеп. Люди прозвали его Мастером песней, потому что он говорил так, как у нас поют скальды.

Один имел дружину, от его дружины все бежали в страхе, потому что в ней были берсерки. Это умение тоже дал людям Один. Он построил себе корабль по имени Скидбладнир, который мог идти против ветра в любую бурю, а после Один мог свернуть его, как платок. Мертвая голова Мимира выдавала ему все секреты и научила его вызывать мертвецов.

У Одина были два ворона — Хугин и Мунин, и восьминогий конь Слепнир и волшебное копье, которое всегда возвращалось к хозяину. Одину платили дань по всему Свеаланду и далеко за пределами. Когда он стал старым, он сказал, что отправляется в Небесную Усадьбу и будет ждать там всех, кто достоин этого. Поэтому, когда он умер и был насыпан курган, люди стали часто видеть Одина во снах, и много раз он делал верные предсказанья…

Чтобы получить высшую мудрость, понять язык птиц и деревьев, Один сам себя лишил глаза и девять дней провисел на Мировом Древе. После этого испытания он получил высшую мудрость.

Много раз он появлялся перед битвой и помогал достойным мужам советом. На землю он возвращался много раз, но брал себе много имен, и часто притворяется стариком в большой шляпе и синем плаще. Живет он в серебряном доме по имени Гладсхейм, с утра и до ночи разрешает споры, сидя на престоле, а волки и вороны прислуживают ему и приносят вести…

Даг перевел дух. Ему самому понравилось, как долго и складно он говорил, но история нисколько не затронула воображение Карлен. Она смотрела на юного дана с сочувствием.

— Я молюсь за тебя, молюсь, чтобы Господь принял тебя в лоно своей церкви, — серьезно произнесла девушка. — Потому что руками своих верных рабов Господь сотрет с земли всех язычников.

— Никогда вашему богу не победить Одина! — рассмеялся Даг, спрыгивая с насеста.

И даже волчья метка, так часто угадывавшая будущее, не могла подсказать Северянину, что очень скоро под натиском смешных чудаков с ведрами на головах рухнет и Один, и Тор, и прочие любимые боги Северного пути…

Глава девятнадцатая,

в которой Даг выясняет некоторые тонкости управления империей, а также учится считать до пятидесяти поросят

Дороги становились все лучше, на реках появились караульные посты и переправы, да и крестьянские лица стали веселее. Датчан сопровождало теперь до полусотни верховых, ночью они посменно скакали впереди кортежа с факелами и колотушками, предупреждая всякого, чтобы скорее убрался с пути.

Уютный Магдебург понравился Северянину даже больше, чем Гамбург, викинги с восхищением рассматривали высокие башни будущей кирхи. Одна башня, похожая на четырехгранный клинок, уже уткнулась в небо, другую только начинали строить. Скрипели лебедки, по мосткам сновали подмастерья с кирпичами, степенные дядьки в кожаных штанах крепили многоярусные леса. Даг хотел найти отца Поппо, чтобы спросить, зачем кирхе сразу две башни, но в честь папского капеллана епископ давал обед, и друга не удалось повидать целые сутки. До самого вечера Даг в компании приятелей шатался по узким улочкам, трогал цветочные горшки, вывешенные прямо на стенах сказочных фахверковых домиков, и учился ловко уворачиваться от нечистот, которые хозяйки сливали прямо в окна. К ночи удачно напился в каком — то подвальном кабаке. Пиво было цвета черного бархата и ударило в голову так скоро, что датчан пришлось выносить на свежий воздух.

Еще несколько весенних дней, наполненных капелью и шорохом крыльев больших мельниц, — и Северянин увидел гору. Гора казалась отражением сказки скальда Горма, потому что на неприступном камне люди ухитрились выстроить целый замок. Позже выяснилось, что все это великолепие, с башенками, шпилями и искрящими на солнце кварцевыми окошками — всего лишь женский монастырь. Дворец императору был особо не нужен, поскольку до последнего времени германские короли проводили жизнь, бесконечно курсируя по стране. Но дворец спешно строили, чтобы разместить многочисленные посольства. Выяснилось, что аббатиса играет в городе главенствующую роль, этой женщины побаиваются даже графы и бароны, толпами собиравшиеся на призыв короля.

Все, кто получил приглашение от великого сакса, считали себя аристократами. На переправах и в узких развилках улиц удельные князьки задирали носы друг перед другом, устраивали свары, порой раздавался звон оружия.

Датчанам жаловаться не пришлось. Посольство Синезубого разместили в роскошных палатах, но сотни и тысячи рыцарей с оруженосцами и слугами устроили вокруг города громадный палаточный лагерь.

— Смотри, друг мой, это Оттон, великий кейсар германцев, истинный император Рима, — епископ Поппо весь дрожал от волнения.

Дагу чудовищно повезло. Двое его товарищей по службе заболели, он тянул лямку по охране обоза двое суток, и за это ярл поставил его в число тех, кто приглашен во дворец. В принципе, ему туда не полагалось хотя бы по малолетству. Но даже за время пути Северянин подрос и так раздвинулся в плечах, что пришлось ему спешно перешивать кафтан. На свои четырнадцать он никак не тянул.