Галина Романова - Как не потерять работу

Некрополь даже сейчас никак не показал, что принял предупреждение к сведению. И тогда я набрал побольше воздуха в грудь и запел с полной самоотдачей:

Пойду ли, выйду млада,Найду и выпью яда.Яда настоящегоПорцию мертвящую.Ах кому какое дело?Пусть мое хладно телоНекроманту отдадут,В сыру землю не кладут.

Никогда я еще не пел так вдохновенно и громко — даже на выпускном вечере, когда бывшие студенты перепились и за полночь явились под окна директорского особняка, распевая гимны собственного сочинения. Причем пели все, но разбуженное начальство матом крыло исключительно некоего Груви…

В этот раз публика попалась культурная, воспитанная — как-никак большинство местных обитателей когда-то принадлежали к аристократии, — так что вместо пожеланий петь только в детском хоре первым голосом из темноты усыпальниц раздался лишь надрывный общий стон. Умертвие скрипнуло зубами — наконец-то, первое проявление эмоций.

— Приятно слышать, — «артист» раскланялся на все четыре стороны, — что мое искусство нашло отклик в ваших сердцах… или что там у вас осталось… А? Не слышу? Никто ничего не хочет сказать? Тогда продолжу концерт по заявкам. Э-э… чего бы такое спеть? А, вспомнил!

Тело замерло мертвой колодой —Не идет, не стоит, не бежит.Это значит, что с нового годаНачинается новая жизнь.

— За-а-амолчи-и-и…

Старого знакомца все же проняло. Он отступил во мрак, зажимая уши конечностями, хотя при таком сильном эхе это вряд ли могло помочь.

— Что? Ну это уж совсем никуда не годится! Обидеть художника может каждый! А вот ты сам сочинить попробуй! Давай-давай! Хочешь, первую строчку подкину? Даже две!

Тихо в ночи —Только не спит маньяк.В засаде сидеть — это вам не пустяк,Вот и не спит маньяк!

— Ну продолжай! Могу даже с рифмой помочь: «маньяк — дурак», «маньяк — без драк», «маньяк — собак»…

— Слу-у-ушай, — умертвие остановилось в двух шагах от круга, блестя красными, словно от недосыпа, глазами, — ты всегда такой?

— Какой?

— Ненормальный…

— Вообще-то нет. Но сейчас я на работе и…

— Ненавижу энтузиастов! — сделал собеседник неожиданное умозаключение.

— А я люблю свою работу!

— Я же сказал — ненавижу энтузиастов! Сам не спит и другим не дает!

Я захихикал:

— Ты сам-то понял, что сказал?

Умертвие тупо воззрилось на меня, а потом неожиданно разразилось целой серией странных звуков, сопровождавшихся еще более странными телодвижениями: его всего трясло крупной дрожью. Признаться, такое ни в одном учебнике не описывалось, и немудрено — до сих пор считалось, что нежить не способна на эмоции. А тут… Надо же…

— Ну-у ты даешь, — отсмеявшись, выговорило умертвие. — Там, наверху, день?

— Ага. Полдень недавно миновал.

— А чего сюда пришел?

— Поговорить.

— А… — Умертвие неожиданно село на пол. — И чего надо?

— Что-то ты быстро сдался.

— Да просто понял, что тебе проще пойти навстречу, иначе ты житья никому не дашь.

— А ты юморист! — Я устроился в круге поудобнее. — Еще бы не давать! Некроманты мы все-таки…

— Чирей ты на заднице, а не некромант! — выдал мой собеседник. — Спрашивай, что хотел узнать, и давай проваливай!

— Не больно-то вы тут вежливы с гостями…

— А я всех вас ненавижу-у-у…

Тоскливый вой, чем-то напоминавший волчий, прокатился под потолком, и издалека ему пришел ответ, полный такой злобы и безысходности, что даже привычному мне стало немного жутко. И плевать, что наверху был белый день, — тут, внизу, царила вечная ночь. Это был другой мир, в котором людям места нет. Особенно одному, нахальному такому, с дипломом недавнего выпускника Колледжа Некромагии.

— И хочешь отомстить?

Горящие красным глаза уставились на меня. В них полыхал огонь ненависти.

— Хотел бы, — послышался глухой замогильный голос, — если бы мог…

— А в чем проблема? Сил не хватает?

Спросил — и тут же пожалел о своих словах. Ибо умертвие с такой яростью атаковало защитный круг, что тот выдержал лишь чудом. Но воздух вокруг на несколько секунд стал таким плотным, словно превратился в мед. Холод сковал тело, в глазах потемнело… и все.

Очнулся я, как ни странно, на поверхности. Сам не помню, как выбрался наружу, кто меня вытащил и чем закончился разговор. Нет, насчет последнего сомнений не было — со мной отказались разговаривать. Мой источник информации был в роду Беркана посторонним и не стал сотрудничать. Что ж, отрицательный результат тоже результат. Другой вопрос — кто тот доброжелатель, который выволок бесчувственную тушку некроманта-неудачника из некрополя? Похоже, ответа на него я никогда не дождусь.

Возвращался в свою комнату, погруженный в размышления. Что же это за странная сущность померещилась мне ночью? Сущность, нападавшая на обитателей замка… Интуиция подсказывала, что враг найден, но кто он? Откуда взялся? Как связан с «чужим» трупом? Стоит ли сообщить старому герцогу о догадке или сначала разведать все поподробнее?

В поисках уединенного места, где можно было тихо посидеть и подумать, я незаметно поднялся на четвертый этаж и зашагал по коридору, сворачивая на поворотах. Замок был старым, строили его на века и на все случаи жизни. То есть здесь был настоящий лабиринт из коридоров, боковых ответвлений, небольших лесенок и прочего, что должно было помешать нападавшим, коли уж прорвались сюда, быстро добраться до окопавшихся на самом верху женщин и детей, а оборонявшим их мужчинам, знакомым с планировкой зданий, помочь нападать сбоку, из-за угла, со спины. Думаю, что, заняв позиции в стратегически важных местах, всего пять-шесть человек могли бы довольно долго защищаться от двух-трех десятков незваных гостей.

Тихий шорох и голоса привлекли внимание. Можно было пройти мимо, если бы один из голосов не был мне так знаком…

— Милорд! — Боги, это же Линда! — Милорд, что вы?

— Иди ко мне. — А это мужской голос, явно незнакомый.

— Простите, но я…

— Что ты жмешься? Иди, я сказал!

— Ой! — Послышался шум короткой борьбы. — Пустите!

— Давай, Линда, ну же! Ты должна это сделать! Сама знаешь — мне осталось не так уж много…

— Но, милорд, я боюсь…

— Чего? Ты не нашего рода, в любом случае останешься жива…

Ого! Что я слышу?

— Нет, милорд… Прошу вас, отпустите меня! — Судя по шуму, девушка отчаянно сопротивлялась. Вырвавшись, она бросилась к дверям, но ее нагнали, дернули назад. Послышался треск рвущейся ткани.